Чингиз Абдуллаев - Зеркало вампиров
За городом он еще больше увеличил скорость. Дорога была привычной, и он даже немного расслабился, предвкушая холодный душ и теплую постель. На повороте к даче стоял автомобиль ГАИ с двумя сотрудниками. У одного из них в руках был автомат. Увидев милицию, он невольно нахмурился. Странно, что они оказались здесь, подумал он.
Сотрудник ГАИ махнул рукой, чтобы он остановился. Обычно Хашимбек не подчинялся таким требованиям, просто увеличивал скорость. На на этом повороте объехать автомобиль ГАИ было невозможно, и он остановил машину, недовольно морща лоб.
Один из сотрудников, тот самый, который предложил ему остановиться, подошел и строго спросил:
— Почему превышаете скорость?
— Извини, дорогой, — улыбнулся Хашимбек, привычно доставая стодолларовую купюру. Обычно на сотрудников ГАИ она действовала ошеломляюще. Его машину знали почти все гаишники на этом участке, и поэтому он был немного удивлен, увидев новые лица.
Милиционер строго посмотрел на него.
— Предъявите ваши документы, — холодно предложил он.
Хашимбек привычно протянул стодолларовую купюру.
— Вот мои документы, — улыбнулся он, — можешь их оставить себе.
Но, к его изумлению, сотрудник ГАИ даже не взглянул на деньги. Он покачал головой и повторил:
— Ваши документы.
— Кончай дурить, — нахмурился Хашимбек. — Возьми деньги и пропусти меня. Я всю ночь не спал, тороплюсь очень.
— Ваши документы, — упрямо повторил сотрудник ГАИ.
Хашимбек, поняв, что нарвался на придурка, вздохнул и полез за документами. Отдавая права офицеру, он издевательски спросил:
— Это лучше других документов, да?
— Покажите, что у вас лежит в багажнике, — предложил гаишник.
— Совсем ты голову потерял. Наверно, всю ночь не спал, — посетовал Хашимбек, выходя из машины.
Почему они так рано утром стоят здесь и проверяют его машину, мелькнула мысль. Он уже стоял около багажника, когда краем глаза заметил, что второй сотрудник ГАИ поднял свой автомат. И заметил, как плохо сидит на нем форма. Она была явно не с его плеча. За спиной раздался визг тормозов. Еще не осознавая до конца, что именно происходит, он метнулся к салону своего автомобиля, звериным чутьем чувствуя подвох. И свалился от сильного удара, который нанес ему первый сотрудник ГАИ рукояткой пистолета.
Хашимбек был сильным и опытным человеком. Он все еще пытался встать и дотянуться до салона, где под сиденьем у него лежал пистолет. Но из подъехавшей машины выскочили четверо молодых людей, скопом навалившихся на него. Он рвался к машине, но его били ногами, прикладами, не давая двинуться с места.
Он рычал от бешенства, понимая, что они не убьют его. Они должны захватить его живым, а он знал, что в подобных случаях это гораздо хуже смерти. Поэтому он кричал и буквально рвал зубами своих противников, пытаясь дотянуться до салона. Но силы были слишком неравны.
Весь избитый, в крови, он отбросил нескольких нападавших и уже схватился за дверцу своего автомобиля, когда его стали бить по животу ногами в тяжелых ботинках. «Гаишник» бил его по пальцам рукояткой пистолета. Несмотря на страшную боль, Хашимбек все еще пытался что-то сделать. Один из нападавших ударил его по голове прикладом автомата, и только тогда он, дернувшись, затих.
— Убил? — закричал один из нападавших. — Я тебя по земле размажу, если ты его убил!
Другой, ударивший Хашимбека прикладом, наклонился к нему, потрогал его шею, потом поднял голову:
— Дышит еще.
— Здоровый мужик был, — уважительно сказал кто-то из нападавших.
— Тащите его к машине, — распорядился все тот же уверенный голос.
Потерявшего сознание Хашимбека потащили к машине. Они тащили его не очень церемонясь, волоча по земле. Он открыл глаза. Восточная хитрость гласит, что раненая змея гораздо опаснее. Он мгновенно осознал, что происходит. И ногами изо всех сил толкнул тащивших его молодых людей. Те рухнули. Он вскочил на ноги.
— Держи, — закричали остальные, — держи его!
Георгий Курчадзе не зря держал у себя такого начальника охраны. Хашимбек снова отшвырнул нескольких нападавших и рванулся к лесу. И тут второй лжесотрудник ГАИ, увидевший, что он уходит, дал короткую очередь, целясь ему по ногам. Хашимбек покатился по земле. Подоспевшие боевики долго и с наслаждением били пленника. Он уже не стонал, когда его подняли. Пули пробили ему ноги в трех местах, и теперь он при всем желании не мог бы никуда убежать. Ему наскоро перевязали ноги, чтобы он не истек кровью, и повезли в соседнюю больницу, чтобы сделать перевязку по-настоящему и оказать помощь еще до того, как с ним захотят побеседовать те, кто заказал это похищение.
Он пришел в себя уже через несколько часов. Подняв голову, оглядел комнату, в которой лежал. Руки были скованы наручниками и подняты над головой. Обе ноги перебинтованы. Он вспомнил про свои ранения и пошевелил ногами. Они его почти не слушались. Сбежать отсюда не было никакой возможности, даже если бы его и не охраняли. Сидевший рядом молодой человек убрал блеснувший шприц, и Хашимбек понял, почему он пришел в сознание. Молодой человек наклонился над ним, потрогал его лицо, посмотрел в глаза и удовлетворенно кивнул. После чего быстро поднялся, вышел из комнаты, очевидно, приглашая кого-то войти. Еще через несколько минут в комнату вошел человек, которого Хашимбек узнал сразу. Это был Граф. Увидев знакомое лицо, Хашимбек усмехнулся. Он так и думал. Когда Граф пришел к хозяину, он уже понял, что это не к добру. И когда потом ему пришлось «съездить» с Ираклием, он тоже все понял. Хашимбек откинулся на подушку и закрыл глаза. Конечно, жаль, что все так получилось. Но они еще плохо знают Хашимбека. Им не удастся вытянуть из него ни единого слова. Хашимбек знал законы воровского мира. Чем быстрее он им все расскажет, тем быстрее его убьют. В противном случае его ждали страшные, мучительные пытки, которые только может придумать человеческая фантазия.
Он был уже внутренне готов к этим пыткам, зная, что его все равно не пощадят. Просить их о чем-то было бесполезно. Живым они его все равно не отпустят. Значит, теперь ему нужно умереть как мужчине. Говорят, что его прадеда сожгли живьем враги и он не издал при этом ни одного звука. Сегодня мучители убедятся в том, что в роду Хашимбека не было трусов и слабаков. Он сумеет умереть как настоящий мужчина. В конце концов, это всегда было делом чести мужчины — умереть как подобает воину. Он ничего не боится. У него есть сын, который продолжит их род.
— Здравствуй, Хашимбек, — сказал Граф, усаживаясь рядом с ним. Сказал таким голосом, будто пришел навестить в больнице старого знакомого.
Хашимбек открыл глаза, посмотрел на своего мучителя и отвернулся. Говорить было не о чем.
— Ты на меня так не смотри, — усмехнулся Граф, — я тут ни при чем. Во всем твой хозяин виноват, Георгий. Зачем он помог наших ребят убрать, устроил взрыв на стоянке? Думаешь, что мы такие дураки? Без ведома твоего хозяина машину бы никогда не взорвали, а Тит никогда бы не пропал. Это все сделал либо сам Георгий, либо его друзья.
Хашимбек хранил презрительное молчание. Граф нетерпеливо заерзал на стуле.
— У нас нет времени, Хашимбек, у нас очень мало времени. Уже скоро твой хозяин будет искать тебя повсюду. Если к ночи тебя не найдут, они все поймут. И постараются принять нужные меры. Значит, у тебя и у нас времени только до ночи. Я не буду тебя обманывать, Хашимбек, и говорить, что мы тебя отпустим. Мы тебя все равно не отпустим. И ты это знаешь. Но я могу тебе обещать, что ты умрешь как мужчина — от пули.
Хашимбек усмехнулся, показывая крупные зубы. Он знал, что нельзя вступать в спор в таких случаях. Это было бы проявлением слабости, которую он всегда презирал. Отныне Хашимбек больше не скажет ни единого слова, ни одного. Он умрет молча, как мужчина.
— У тебя сквозные ранения ног, — продолжал Граф, глядя на своего пленника, — если не сделают нормальную перевязку, не вытащат пулю, может начаться гангрена. Врач требует сделать операцию немедленно. Но у нас нет времени, Хашимбек. Поэтому я должен тебе все рассказать. Мне нужно знать, кто и почему украл из казино Тита. И куда пропал ваш Ираклий. Только эти два вопроса. Ты ответишь мне на них и получишь пулю в сердце. Если не ответишь… Хашимбек, ты знаешь, как я не люблю крови. Но пулю нельзя оставлять в твоей ноге. Ее тебе удалят. Без наркоза. Вместе с ногой.
Зрачки у Хашимбека дрогнули. Но мужчина не должен бояться боли. Он презрительно сморщился и снова ничего не сказал.
— В последний раз тебя спрашиваю, — вздохнул Граф. — Они стоят за дверью. Если ты сейчас не скажешь, тебе отрежут ногу. Пилой. Без наркоза. Ты даже не можешь себе представить, как это страшно, Хашимбек. Не валяй дурака. Не нужно геройствовать. Я же не прошу тебя выдавать мне секреты твоего хозяина. Только дай мне ответ на два вопроса, и я обещаю, что ты умрешь сразу. Тихо. Без боли. Мы все сделаем аккуратно.
