Леонид Стоянов - На крыше мира
Правда, знает кое-что мастер Быков, которого управление дороги перевело недавно с Мургабсксго участка сюда, в Сарыташ. Он теперь на Хатынарте. Но Быков свой человек!
С тех пор, как Мирза Байбеков стал работать в Мургабской кооперации, он зачастил на ферму. Проездом почти всегда ночует. Вот и сегодня пришлось уложить гостя соснуть с дороги на своей кровати, тут же в сторожке за деревянной перегородкой.
— Джабар! Тебя зовут, — оглядываясь на перегородку, тихо сказала жена, входя в сторожку.
— Сейчас иду, Саида. Ты приготовь молоко. Да смотри, чтобы опять голос не попал. Знай, кому молоко приходится носить. Да, вот еще- проснется Мирза, накормишь.
— Что это он привез? Тяжелое такое…
— Цыц! Много будешь знать — последние волосы вылезут. Не женского ума это дело!
Саида укоризненно посмотрела вслед уходившему мужу, поправила платок. «Эти мне мужские дела, одно беспокойство с ними!..»
ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА
Впервые за всё время заведующая детским садом Елена Николаевна освободилась раньше обычного. Хотелось поскорее, управиться с домашними делами, чтобы вечером не опоздать на собрание и после него посмотреть кинокартину.
Детский сад опустел. Едва Елена Николаевна вошла в свою комнату, как постучались. Пришел Джабар, принес молоко.
— Спасибо, Джабар. Поставьте кувшин на окно.
— Разве заведующая не идет в кино? Очень интересное, говорят, кино… Наверно, все там будут?
— Как же, пойду попозже. У нас давно не было кино, — сказала Елена Николаевна.
— Сам начальник участка, наверно, пойдет. Говорят, он очень любит кино.
— Возможно, и он будет…
— И партийный начальник тоже ходит в кино? — не унимался Джабар. — Он, кажется, вернулся с Кизыларта?
— Савченко? Да, вернулся. — Елена Николаевна взглянула на любопытного сторожа.
Поймав на себе пристальный взгляд, Джабар наклонился и поднял с пола кошелку. «Белая, полная, волосы светлые, как созревший ячмень. Не такая, как моя Саида, сухая… А глаза, ах, глаза!..» И Джабару представилось его лоскутное одеяло на вате, шитое руками Саиды. Как раз посредине красовались два кружочка в чёрных обводах. Они были необыкновенно красивого зеленого цвета. Джабар всегда любуется ими перед тем, как заснуть. Вот такие глаза у заведующей…
— Сам хотел пойти в кино. Нельзя ферму оставить.
И низко поклонившись, Джабар ушел.
«Странный человек и странные расспросы», — подумала Елена Николаевна, но через минуту она уже забыла о стороже и с удовольствием пила свежее молоко, забравшись на диван и по-детски поджав под себя ноги.
Она любила свой уголок — маленькую комнатку при детском саде, привыкла к этому шкафу с книгами, и к своей узенькой беленькой кровати, и к чахлому кактусу в глиняном горшке, стоявшему в углу возле стола.
Год назад она вошла сюда с одним чемоданом в руках. В нем было всё ее имущество, которое удалось увезти с собой. Среди вещей в чемодане хранились сберегаемые, как святыня, детское платьице дочери, погибшей во время бомбардировки, и последнее письмо мужа, пересланное ей уже его товарищем. Это всё, что осталось у нее от разрушенной войной семьи, самое дорогое…
Теперь, через год, острота горя уже притупилась. Работа в детском садике отбирала много времени. Размышлять особенно было некогда. И только оставаясь одна, она доставала из чемодана дорогие ей вещи и, глядя на них, уносилась мыслями туда, где когда-то было ее счастье…
— Елена Николаевна! — послышалось за дверью. — Где же вы?
В комнату быстро вошла врач участка Елизавета Хобта, молодая женщина в беличьей шубке. На лице вошедшей бросалась в глаза беззаботная улыбка. Нос с горбинкой тонкого рисунка и черные волосы делали ее похожей па цыганку. Смеющиеся глаза под цвет волос, казалось, не умели быть грустными.
— Что же вы сидите? Мы опоздаем! — напустилась она на Елену Николаевну.
— Не знаю, идти или нет… Я так устала.
— Вот еще глупости! Голова болит? Порошок дать? Надо пойти хоть людей посмотреть. Скучища адская. Вы знаете, Чернова уезжает в Ош, на всю зиму… Давайте проучим ее, поухаживаем за Владимиром Константиновичем!
— Не понимаю я эту женщину… Увезла ребенка, теперь уезжает сама, — пожала плечами Елена Николаевна.
— И вдобавок кокетничает со всеми мужчинами, — прибавила Хобта. — На днях я видела ее с капитаном Морозом. Интересный мужчина, правда?
— С капитаном Морозом? — спросила Елена Николаевна и, чтобы скрыть свое смущение, поднялась с дивана, подошла к настольной лампе и не торопясь стала распутывать шнур.
Капитан Мороз был с Лидией Львовной?
— Что вы там возитесь с лампой? Этак мы точно опоздаем!
Елена Николаевна подошла к вешалке и машинально начала одеваться.
Капитан Мороз! Почему, услышав его имя, она не может оставаться равнодушной? Почему даже мимолетная встреча с ним ее волнует? Это началось чуть ли не со дня ее приезда в Сарыташ. Хоть поначалу она ничего не замечала.
Тогда тоже была зима. Сугробов нагромоздило- горы! Машина спускалась в Сарыташ, а по обе стороны шоссе стеной лежал снег. Она так перемерзла, что когда машина остановилась, не в состоянии была шевельнуть ногой. И вдруг… чьи-то сильные руки подхватили ее и поставили на землю. Подняв глаза, она увидела перед собой военного. Застывшими от холода губами она еле прошептала: «Спасибо!»
Потом… потом это было летним утром. Проезжая мимо детского сада, капитан придержал коня. Вся детвора хлынула к калитке. Ребята половчее взобрались на забор, кричали, наперебой звали дядю капитана» и, еле доставая руками, пытались погладить коня. Капитан подхватил одного мальчугана и посадил к себе в седло. «И меня, и меня!»-закричали все в один голос. Она, чувствуя, как забилось ее сердце, снимала озорников с забора, с трудом скрывая свое смущение и не глядя на него. А когда Мороз, склонившись, передавал ей мальчика — их глаза встретились и Елене Николаевне показалось, что он особенно крепко пожал ее руку…
С тех пор она не может не думать о нем.
ПОЖАР
Возле дома Черновых стояла легковая машина. Лидия принимала гостя.
Дорогой японский халат сиреневого цвета, в больших темно-желтых разводах, изящно облегал ее стройную фигуру. Пышная прическа открывала красивую шею.
Заместитель начальника управления дороги Казаков, сухой, с чуть горбатым удлиненным носом и тонкими губами, придававшими его лицу хитрое выражение, сидел напротив хозяйки дома за столом и небрежно мешал ложечкой чай в стакана И словно не собственные, а с чужого лица были его темные, с поволокой глаза, немного навыкате, бычьи, как определил их Чернов: «Такие нравятся женщинам»…
Гость не спускал с хозяйки восторженных глаз, говорил комплименты и Лидия Львовна, польщенная вниманием, разрумянилась, повеселела и оживленно поддерживала разговор.
— Что вы, что вы, Алексей Иванович! Наоборот, мне кажется, что я похудела. Здесь от тоски можно известись…
— Я говорю это совершенно серьезно: с тех пор, как мы не виделись, вы удивительно похорошели, Лидия Львовна! Это сколько же? Наверно, месяца полтора прошло?
— Да. Помнится, мы виделись последний раз в театре, — Лидия Львовна вздохнула.
— Я вас понимаю… Скучаете по городу? А у вас нет возможности чаще навещать его?
— Ах, Алексей Иванович, вы не знаете Володю! Ему не нравится, когда я уезжаю.
— М… да, конечно, мужья не любят отпускать из дому своих жен, — засмеялся Казаков. — Это народ ревнивый…
Лидия Львовна поправила коротенькие крылышки рукава на плече.
Казаков скользнул взглядом по ее фигуре. «Хороша, да, хороша»… — подумал он.
— Нет, мне кажется не потому, — отвечала Лидия на его шутку. — Он просто привык сознавать, что жена ждет его, что жена встретит его, что ей некуда выйти…
— Как боярыня в терему, — снова засмеялся Казаков и, став вдруг серьезным, спросил:
— А скажите, Лидия Львовна, вы бы переехали в город?
— Не понимаю…
— Совсем, жить в городе. Если бы мы предложили Владимиру Константиновичу…
Лидия поняла. Смутная надежда на возможность переезда в Ош радостно взволновала ее.
— Я была бы счастлива… Право…
Он смотрел на нее в упор. Эта женщина ему чертовски нравилась! Еще до ее замужества он пытался ухаживать за Лидией и она была довольно благосклонна к нему. Во время ее поездок в Ош они почти всегда виделись. Ее родители были хорошими его знакомыми. Он бывал в доме Роговых. Но планы его шли дальше. Вакантная должность начальника техотдела управления при его, Казакова, усилии была уже предназначена Владимиру Константиновичу. А начальнику техотдела частенько приходилось бывать в длительных разъездах, это тоже неплохо.
Казаков сообщил о возможном назначении Чернова.
