Чингиз Абдуллаев - Камни последней стены
В Веймар он приехал к двенадцати часам дня. Выйдя с вокзала, он спустился вниз и направился в центр города, через который можно было выйти на Бельведер-аллею к «Хилтону». Недалеко от вокзала была небольшая площадь. На ней был какой-то памятник. Два старика возлагали к нему цветы. Дронго подошел ближе, грустно усмехнулся. В Германии не принято было сносить памятники. Это был памятник Эрнсту Тельману, вождю немецких коммунистов, погибшему в фашистском концлагере. Старики посмотрели на Дронго. Он встал рядом с ними, чтобы помолчать минуту. Для него любой борец с фашизмом был настоящим человеком. Фашистов и националистов он ненавидел, справедливо полагая, что это ущербные люди, которые самоутверждаются за счет унижения других народов. И еще он не любил предателей и преступников. И те и другие, по его глубокому убеждению, бросали вызов не только человеческой справедливости, но и космическим законам равновесия, по которым предательство считалось самым тяжким грехом.
Он пошел к отелю, размышляя о ситуации, в которой они оказались. До назначенного ему срока оставалось только три дня. Сегодня было шестое ноября. Девятого вечером он должен назвать имя предателя. Или в действие вступит второй вариант плана, по которому все бывшие сотрудники группы Хеелиха должны быть ликвидированы. Правда, при этом нужно будет еще найти Гайслера, а при большом желании можно достать и Барлаха даже в американском военном госпитале. Нет ничего невозможного, если это нужно профессионалам. А человека нельзя уберечь от всех напастей, которые могут с ним случиться.
Если все это так, то убийцы уже выдвинуты на свои позиции: один из них в Тель-Авиве войдет к раненому Бутцману, другой в Берлине проникнет в американский госпиталь. В Нюрнберг прибудет еще один и заранее выберет место для ликвидации Габриэллы. И где бы ни находился Менарт, в Зуле или Рудольштадте, его тоже обязательно найдут. А его «трюк с переодеванием» приведет к еще одной трагедии. Друга Менарта, одетого в его куртку, тоже убьют. Хотя по ошибке. Что значит жизнь человека по сравнению с интересами государства? Государственная целесообразность во все времена и при всех режимах оказывалась важнее конкретной человеческой жизни.
Все будут ждать условного сигнала. Его они получат вечером девятого ноября. И к утру все будет кончено. Может быть, и за сбежавшим Гайслером уже идет человек, который ясно видит его затылок. И в нужный момент сумеет оказаться прямо за спиной Гайслера, в предательство которого Дронго все еще не мог поверить.
Дронго прошел пешком через центр города, вышел на Бельведер-аллею и направился к «Хилтону». Здесь было тихо и спокойно. Дорога шла вокруг парка, в котором гуляли пожилые люди. Веймарский «Хилтон» был задуман еще в хонеккеровские времена, город был одним из центров туризма в бывшей ГДР.
Он вошел в здание отеля. С левой стороны находилась стойка портье.
— Добрый день, — сказал Дронго по-английски. — Для меня должен быть заказан номер. — Дронго назвал фамилию. Портье проверил по компьютеру и покачал головой.
— Извините, но никто не заказывал вам номера.
— Странно, — удивился Дронго. — Может, моя знакомая заказала два номера на свое имя? Проверьте фамилию Шадриной.
— Да, — сразу кивнул портье, — она проживает у нас в отеле. Сняла вчера сюит, но только один номер.
— Понятно, — пробормотал Дронго.
Лариса была по-своему права, она не должна была снимать заранее номер, который целые сутки оставался бы пустым. В него могли вмонтировать микрофоны. Кроме того, отсутствие самого Дронго могло вызвать ненужные подозрения.
— На каком она этаже? — устало спросил Дронго.
— На четвертом, — любезно сообщил портье. — Лифты слева от нас.
— Спасибо. — Дронго прошел к лифту, поднялся на четвертый этаж, нашел сюит, который сняла Лариса, и позвонил. Во многих отелях были установлены специальные звонки, чтобы не беспокоить посетителей соседних номеров стуком в дверь.
Она открыла дверь почти сразу. По ее лицу было видно, что она не спала всю ночь.
— Господи, — произнесла она, отступив на шаг, — наконец-то. Я думала, ты не приедешь.
Они незаметно перешли на ты. Такие поездки обычно сближают людей.
— Я вернулся, — усмехнулся Дронго и вошел в комнату. Тяжело опустившись на диван, он посмотрел на Ларису. Она была в темной юбке и светлом джемпере.
— У тебя нет таблетки аспирина? — спросил Дронго. — Ужасно болит голова. Я вчера перепил с Менартом.
— У меня нет, — чуть виновато сказала она.
— Тогда открой мой чемодан и достань таблетку из левого кармашка, — попросил Дронго и закрыл глаза.
— Ты с ним все-таки встретился. — Она засуетилась, открыла его чемодан, достала пачку аспирина. Бросила таблетку в стакан, налила воду. Подождала, пока аспирин растворится, и протянула стакан Дронго.
— Спасибо. — Он выпил воду и вернул стакан Ларисе. — Мы с ним проговорили почти всю ночь, — признался Дронго.
— Вас подслушивали?
— Думаю, нет. Менарт придумал старый трюк с переодеванием в яркую куртку. Видимо, в наблюдателях как у американцев, так и у немцев ходят неопытные молодые люди. Они отправились за другом Менарта, который был в его машине. А мы поехали в избушку этого друга и пили там всю ночь. Заодно он мне рассказал о событиях десятилетней давности.
— Он думает, что это Гайслер? — быстро уточнила она, усаживаясь в кресло рядом с Дронго.
— Нет, — устало сказал он. — Но уже в который раз всплывает фамилия Дамме. Нужно проверить этого человека. Где он сейчас находится, где работает, что с ним случилось? Он был начальником отдела, который ведал допуском в архивы «Штази». Менарт видел, что именно Дамме разговаривал с Хеелихом и Шилковским. Он, видимо, приехал ночью, чтобы проверить, как идет погрузка сверхсекретных документов.
— А если Менарт лжет? — спросила Лариса. — Почему Дамме не видели остальные? И Шилковский про него не вспомнил.
— Не знаю. Но Бутцман и Габриэлла уверены, что Дамме знал об их посещении архивов. Без приказа Дамме их бы туда не пустили. Но самого Дамме никто из них не видел. И даже Шилковский мне не сказал, что говорил с Дамме. Возможно, он забыл после перенесенных операций и тяжелого состояния, в котором был. Некоторые детали могли стереться в памяти. Но Менарт твердо убежден, что ночью приезжал к ним Дамме.
— Ясно. Я свяжусь с Москвой, пусть они проверят. Что-нибудь еще?
— Менарт сообщил, где искать Гайслера. Нам нужно сегодня выехать в Берлин.
— Обязательно, — кивнула она. — Американцы уверены, что десятого ноября получат все документы. У нас осталось не так много времени.
— Да, — он закрыл глаза. — Мне нужно принять душ, — поднялся Дронго, — еще одна такая «задушевная беседа», и меня можно будет отправлять обратно.
— Иди, — согласилась она. — Я скажу, что мы уезжаем.
— Сейчас два часа дня, — взглянул на часы Дронго, — лучше пока не говори. Соберем вещи и уедем. Как правило, гости не уезжают в два или три часа дня. Они освобождают номер к двенадцати, чтобы не платить за лишние сутки. Наш поспешный отъезд может вызвать подозрение. Чем позже, тем лучше. Позвони на вокзал и узнай, когда будет поезд на Берлин.
Он поднялся и пошел в ванную комнату. Разделся, встал под горячий душ, закрыл глаза. Менарт был прав. Жизнь этих людей точно разделилась на две половины. Первая — в той Германии, вторая — в этой.
"Такие катаклизмы еще нужно пережить, — подумал Дронго. — Из социалистической страны нас всех сразу бросили в капиталистический рай. Да еще и отняли у нас нашу страну. У него — ГДР, у меня — СССР. Собственно, некоторые недалекие люди считали, что распад произошел сам по себе, он был закономерен. Но почему тогда волна распада коснулась только Восточной Европы? Почему начала дробиться Югославия, мучаясь в судорогах гражданских войн и все больше сокращаясь? Почему исчезла с политической карты мира ГДР? Почему разрушен СССР? Почему распалась даже благополучная Чехословакия?
Победитель получил все. Победителями стали западные страны. Несмотря на североирландский, корсиканский, баскский терроризм, ни Великобритания, ни Франция, ни Испания не позволяют своим автономным образованиям даже мечтать об отделении. Когда нужно было установить европейский порядок в понимании НАТО, самолеты разбомбили Югославию. Считалось, что это расплата за противостояние сербов и албанцев в Косове. Интересно, как бы реагировали западные державы, если бы страны Варшавского договора бомбили Лондон за кровавое противостояние католиков и протестантов в Северной Ирландии? «Победитель получает все, — снова подумал Дронго. — Нас только вырвали из привычной системы координат, мы потеряли свои страны, потеряли свое право на будущее». Он поднял голову, струи горячей воды стали бить по лицу. И он вспоминал гражданские войны в Таджикистане и Молдавии, кровавое противостояние в Чечне, Карабахе, Абхазии, Осетии. Тысячи убитых, миллионы беженцев. И как всегда, не было виновных. Победитель получил все. Восточный блок был разгромлен. Экономика стран, прежде входивших в него, лежала в развалинах, словно после длительных бомбежек, население было деморализовано, а деньги победителей стали единственной надежной валютой.
