Леонид Могилев - Клон
Я опускал тело своего товарища на шнуре, потом спускался сам, и снова делал эту работу, и снова. Ему уже не было больно, но я старался обращаться со Славкой помягче. Кровь уже не сочилась из раны, и внизу я взгромоздил его на спину и понес.
Ручей по карте был в семи километрах от аула, и через четыре часа я пришел к нему. Я нашел подходящее место, лопаткой, прихваченной из аула, долго рыл могилу. В жирной почве часто попадались камни, и я методично и спокойно выкапывал их. Наконец дело было сделано. Тогда я раздел Славку и обмыл его, а потом переодел во все чистое и уложил в спальник. Молния, тихо шурша, скрыла от меня его спокойное лицо, в котором не было уже ни кровинки.
Я завалил тело ветками, потом камнями, засыпал землей. Дерн, срезанный аккуратно, опять лег на свое место. Над стыками я поработал основательно, лишнюю землю перетащил в ручей, посмотрел, как ее уносит течением. Все кончилось в пятнадцать часов тридцать семь минут. Я достал фляжку из рюкзака, выпил большой глоток, потом еще один, запил водой, укусил сухарик.
К вечеру, найдя место для ночлега, не стал разводить даже тайного костерка. Я спал ровно пять часов и еще затемно отправился в путь. Звездочет заждался нас и не знал еще худой вести. Никто не принес ему такой хабар. Валла — билла.
Приют оказался там, где был обозначен. Естественно, никакого Звездочета я там не нашел. Следы пребывания человека и его близкое местонахождение угадывались. Я распалил печурку, благо растопка лежала рядом, дрова неподалеку, чай, соль, сахар кружка, топор, нож. Все как положено. Мучительно захотелось чаю. Но, пока закипала вода в кастрюльке, я уснул. Это должно было все же произойти. Слишком долго жил на автопилоте. Если бы за мной шли братья-чечены, все кончилось бы здесь.
Когда я раскрыл глаза, уже вечерело. Звездочет сидел за столом, смотрел на меня, ел кашу из миски.
— Славка где? — спросил он вместо приветствия.
— Убили Славку.
Звездочет ничего не сказал, только потом, когда я встал, попил чаю и поел кукурузной каши, он стал задавать вопросы, четкие и жесткие.
— Я тебя, парень, не знаю. Потому прятался тут недалеко. Ждал, что Славка появится.
По данным войсковой разведки…
По данным войсковой разведки, основные силы отрядов Хаттаба и Басаева сосредоточиваются в горных районах — Веденском, Шатойском и Ножайюртовском. Восстановление связи и единого управления — вопрос ближайшего будущего.
Источник передает, что в связи с внешними и внутриполитическими реалиями следует ожидать нового вторжения в Дагестан. Зоной будущих боев определены долина реки Андийское Койсу, Ботлихский и Цумадинский районы Дагестана. При этом значительные силы Российской армии должны быть отвлечены непосредственно из Чечни. Наиболее известные лидеры дагестанских ваххабитов Арби Бараев и Багаутдин Магомадов проводят сейчас план мероприятий по поддержке вторжения, так как в противном случае они станут полностью политически несостоятельными.
На территорию Дагестана, в его приграничные с Чечней районы спешно перебрасываются ваххабиты, воевавшие в Чечне. Карамахинские боевики, по сей день скрывающиеся в горах, должны занять свой сектор в мае.
В самой Чечне планируется ряд мелкомасштабных акций и нападений на блокпосты, разрозненные части, коммуникации. Крупные населенные пункты также будут подвергнуты нападению. Точная информация об этом пока отсутствует.
Одновременно Басаев, Гелаев и ряд других полевых командиров попробуют восстановить свою власть в горных районах, там, где российские гарнизоны оторваны от основных баз.
В Ахметовском районе Грузии сосредоточены огромные запасы оружия, материальных средств, крупные банды наемников, в которые активно привлекаются чечен-цыкистинцы. В этом районе сосредоточены основные службы снабжения: перевалочные базы, госпитали.
В Ингушетии при прямом попустительстве Руслана Аушева лагеря чеченских беженцев давно стали передаточными пунктами поступающей гуманитарной помощи боевикам. Контроль и охрана лагерей почти не ведутся.
В самой Чечне основная часть населения, особенно молодежь, относится к российским властям крайне отрицательно, что позволит в кратчайшие сроки пополнить личный состав бандформирований. Потери российских войск в весенне-летней кампании ожидаются высокими, что позволит «партии мира» в Москве заключить новый сепаратный мир.
Созвездия
Совсем недалеко была Грузия. Мне даже показалось, что небо было светлей там, совсем недалеко. Над нами в своем величии и бесстыдстве сияли звезды. Провожатый мой подкрался, как всегда, неслышно. Ни камешек не пошевелился, ни воздух. Он возник слева, как бы ниоткуда, и, хмыкнув, сел рядом.
— Жил красивый молодец, прославившийся, как искусный кузнец, — начал свою последнюю притчу Звездочет. — Огонь, на котором он раскаливал железо, метал молнии. В это же время в большой крепости без единого окна жила девушка. Она была красива. Блеск ее красоты освещал Вселенную. «Посватаюсь к ней!» — решил молодец и послал сватов, не зная, что это его сестра. А она это знала.
Он посмотрел на меня значительно и проникновенно.
— А ты шутник, Звездочет. Старков был большим балагуром. Но твои экзерсисы совершенно немыслимы, потому что несвоевременны. И что мне все сказки рассказывают?
— В разведке иначе нельзя. Иначе дело не сделаешь. Слушай дальше.
«Его огонь испортит цвет моего лица», — ответила девушка, чтобы отказать парню, но о том, что она его сестра, сказать не могла. Услышав такой ответ, рассердился молодец и, взяв золотую головешку, которую накаливал в течение недели, в темную ночь пошел к девушке. Увидев его и желая спастись, девушка убежала. Молодец погнался за ней, и до смерти они бегали друг за другом. От рассыпающихся искр горящей головешки образовались звезды, от девушки осталось яркое сияние, а от молодца — головешка. Они стали Солнцем и Луною и по-прежнему гоняются друг за другом.
— Это что? — спросил я.
— Это хорошая вайнахская легенда. Нравится?
— Да таких легенд я тебе порасскажу тыщу. Ночи не хватит.
— Эта ночь коротка, — ответил он, — она уже на исходе.
— Что ты брешешь? Что ты бредишь, вайнахская рожа? Только полночь миновала.
— Ну-ну, — опять хмыкнул он, — ты хоть знаешь, что значит Стела?
— Имя такое. Женское. Красивое и редкое.
— Обижаешь. Стела значит «радуга».
— А еще какие слова у вас есть?
— Лучше бы твою девушку звали Сиеда.
— Что есть Сиеда?
— «Звезда». Правда, красиво?
— Давай выпьем.
— Давай, — неожиданно быстро согласился он.
Спирт с ключевой водой и вяленой бараниной. Звездное небо чуть после полуночи, Чечня за спиной и Грузия за поворотом тропы. Если повезет, то завтра к вечеру мы будем покупать билеты на борт до Москвы, опившись сухим вином на проспекте. Мне осточертели кукурузные лепешки. И все остальное по эту сторону границы. Это будет «Цинандали». Золотое и тонкое. Прежде я налью себе большой фужер и выпью его в три глотка. А потом буду пить понемногу и попрошу хачапури. А когда самолет оторвется от этой земли и зависнет над горами, я грязно выругаюсь на весь салон.
— Посмотри на самую яркую звезду. Это Садовсиеда.
— Это Венера, и не морочь мне голову.
— А вот тот ковшик, что поменьше, — Чухчахьер.
— А побольше?
— Вуорхьсиеда.
— А еще что скажешь?
— Одна из звезд Андромеды — Альферац — вместе с тремя звездами созвездия Пегаса составляют большого размера четырехугольник, почти квадрат, который называется Джекарт. Двор для овец. Ну как? Красиво?
— А как называется созвездие Ориона?
— Майркьажасиеда. А вот Сириус — Кхогуогсиеда.
— А Полярная звезда?
— Къилбсиеда. А вот Млечный Путь вообще красиво: Чатакхинатача.
— Что-то связано с соломой?
— Да ты не совсем простой парень. Тропинка протащенной соломы. Вот как это будет.
— А как насчет простых вещей? Небо? Горизонт?
— Небо — стигал. Ана — горизонт.
— А где моя родина? Север как?
— Твоя родина здесь. В этих горах и на этих равнинах. Отсюда пришел человек в мир после потопа.
— Да, да, конечно. Но как же насчет севера?
— Къилб!
Мы и не заметили, как фляга опустела. От холодной воды ломило зубы.
— Запалим костерок, господин профессор?
— Невозможно. Господствующие высоты у Большого Брата. А всякое большое дело рушится из-за пустяка. Ты со мной согласен, житель?
— Да не увидит никто. Мы в ямке и прикроем. Только воды вскипятить.
— Низя-а-а!
Я поднялся, подошел к спальному мешку, потом вернулся назад, к своему ночному лектору.
— Тебе после войны цены не будет.
— После какой?
— После этой.
