Эрик Амблер - Непредвиденная опасность
— Не совсем. Я бы мог запросто пристрелить вас, но потом подумал, что вы наверняка явитесь снова и приведете с собой друзей. Вот и предпринял некоторые меры предосторожности, установил небольшой заградительный отряд, отослал фрау Бастаки и служанок в Прагу. И оказался прав, хотя и не рассчитывал на появление этого молодого человека. А вы сегодня странно молчаливы, мистер Кентон. Наверное, просто не привыкли к усам или очкам? Во время прошлой нашей встречи вы произвели впечатление человека более разговорчивого.
В этот момент из приемника донесся треск, затем невнятный обрывок речи, а секунду или две спустя — барабанная дробь, после чего оркестр в полную силу грянул вальс «Голубой Дунай».
Залесхофф рассмеялся.
Саридза направился к приемнику, повернул переключатель, и музыка тотчас стихла.
— Занятный штрих ко всей этой гротескной картине, — вполне серьезно заметил он. — На полу лежит мертвец, двое приговоренных с поднятыми над головами руками — и вальс Штрауса, которому отведена роль похоронного марша. Забавно, не правда ли? Кстати, этот наш маленький трюк с использованием приемника — моя идея. Вы попались на крючок, уловка удалась. Жаль только, что вы рановато явились. Лекция из Кракова — ничего лучше найти не удалось. Там рассуждали о народных танцах Галиции. А появись вы на полчаса позже, то услышали бы речь доктора Геббельса из Лейпцига. Меня, конечно, больше устроила бы какая-нибудь московская радиостанция. Но чувство юмора — вещь опасная, может далеко завести. Если бы в момент вашего появления вдруг заиграли Интернационал, вы бы точно заподозрили что-то неладное.
Кентон почти не слышал этих слов. Серж погиб. Механик по имени Григорий, по всей видимости, тоже. Что же произошло с остальными двумя — с Тамарой и с человеком, оставшимся у ворот? Едва эти мысли промелькнули у него в голове, как где-то вдалеке грянули три выстрела подряд. Затем пауза, а потом еще один выстрел, прозвучавший громче остальных.
Уголком глаза он покосился на Залесхоффа. Лицо русского сохраняло невозмутимое выражение. Тогда Кентон взглянул на Саридзу. Тот все еще улыбался, но как-то натянуто. И явно прислушивался. Наверное, минуту, не меньше, в комнате стояла полная тишина.
Затем Залесхофф откашлялся.
— Вот несчастье, если вдруг застрелили капитана Майлера, — заметил он.
— Это вряд ли, — огрызнулся Саридза.
— А я на вашем месте не был бы столь уверен, Саридза. Моя сестра — отменный стрелок. К тому же находится в укрытии, в машине.
Кентон чуть не подпрыгнул. Зачем он все это говорит, черт бы его побрал?
— Не думаете же вы, что мы явились сюда, не подготовленные заранее к разным неожиданностям, — невозмутимо продолжил Залесхофф.
Кентон кашлянул, стараясь его предупредить, но Залесхофф не обратил внимания.
— Нет, конечно, это мог быть человек, которого я оставил у ворот. Должно быть, Майлер со своими людьми напоролся на засаду.
Журналист метнул в его сторону яростный взгляд. А потом заметил нечто, что заставило его быстро отвернуться и уставиться прямо перед собой. Залесхофф медленно продвигался к углу каминной доски, он вытянул пальцы одной руки, поднятой над головой, и приготовился схватить небольшую бронзовую вазу. Кентон затаил дыхание.
Но в этот момент в холле раздались шаги, и в комнату вошел Майлер.
Бывший член партии «Черные и загорелые» окинул пленных беглым взглядом.
— А ну, отошел от камина, живо! — рявкнул он.
Залесхофф шагнул вперед. Сердце у Кентона упало.
— Вижу, шеф, — сказал Майлер, — вы все-таки взяли эту свинью. Еще одна сидит связанная на кухне. Хочу задать ей хорошую трепку.
— Что за стрельба была?
— Там оказались еще двое, сидели в машине. Пальнули пару раз в небо, видно, для острастки, и укатили прочь. Я тоже стрелял, хотел пробить им бензобак, но было слишком темно.
Саридза сердито фыркнул.
— Ты должен был остановить их, Майлер. Они могут вернуться. Так что придется срочно увозить отсюда эту парочку. Ты тут посторожи. А я пойду, отдам распоряжения.
Майлер приподнял тяжелый «кольт», и ствол оказался на уровне его груди.
— Будет сделано!
Саридза вышел из комнаты. Майлер, злобно прищурившись, разглядывал Кентона и Залесхоффа. Журналист понял, что его узнали.
— А что, очень славная компашка, — насмешливо протянул Майлер. Потом повысил голос: — Heinrichs, komm her![44]
В комнату вошел высокий тощий мужчина с безобразным родимым пятном на щеке. Споткнулся о ноги мертвого Сержа и злобно пнул тело носком ботинка.
— Держи их под прицелом и следи за тем, чтобы не подходили слишком близко к камину! — скомандовал Майлер по-немецки.
— Jawohl, Herr Kapitän.[45]
Тощий занял позицию и положил палец на спусковой крючок.
Майлер сунул руки в карманы плаща и секунду-другую смотрел на пленных. Кентон заметил спереди на пиджаке у него длинную и тонкую полоску крови. Внезапно капитан вскинул ствол револьвера и направился к Залесхоффу. Остановился примерно в футе от него.
— Так ты и есть тот самый грязный красный, верно?
Залесхофф смерил его холодным взглядом.
— Рад встретиться с вами снова, капитан. Мне, знаете ли, удалось выяснить о вас кое-что любопытное. Ваша настоящая фамилия Холлиндер. Более того, вас разыскивает полиция Нового Орлеана за убийство цветной женщины по имени Робинс.
Майлер взмахнул кулаком в перчатке и ударил русского по лицу. Залесхофф пошатнулся и отпрянул. Тогда капитан вскинул руку с револьвером и нанес еще один удар — по голове. Залесхофф рухнул на пол лицом вниз и остался лежать неподвижно.
Майлер обернулся к Кентону.
— Ты тоже свое получишь, старина! Очень скоро!
Он пошарил в кармане, достал моток толстой медной проволоки и плоскогубцы. Скрутил за спиной запястья Залесхоффа, резким движением плоскогубцев закрутил проволоку, затем обрезал концы.
— Теперь ты. Руки опустил — медленно! — и вытянул перед собой!
Кентон повиновался, и медная проволока врезалась ему в плоть. Секунду или две ему удавалось держать запястья повернутыми так, чтобы потом можно было хоть немного ослабить давление проволоки, но поворот плоскогубцев сделал это невозможным. Боль была страшная, и Кентон поморщился.
Майлер рассмеялся.
— Что, туговато, старина? Все правильно, руки у тебя занемеют через минуту. Да ты садись!
Он толкнул Кентона, а потом, выставив ногу, сделал ему подсечку. Журналист рухнул на пол. Майлер принялся связывать ему ноги в лодыжках. И почти закончил, когда в комнату в пальто и шляпе вошел Саридза. Покосился на Залесхоффа, по-прежнему лежавшего неподвижно.
— Что это такое, Майлер?
— Эта свинья совсем обнаглела!
Саридза нахмурился и посмотрел на Кентона.
— К сожалению, — торопливо начал он, — нам вскоре снова предстоит расстаться. Partir est mourir un peu,[46] однако, боюсь, вы и ваш компаньон заблуждались насчет того, кто именно должен умереть. А пока что мы отправляемся на небольшую прогулку. Майлер, в машину их! Отвезем на кабельный завод. Не думаю, что тому человеку на кухне осталось долго жить, но и он может поехать вместе с ними! — Саридза задумчиво взглянул на труп на полу. — Напроказничал ты тут, Майлер, теперь такой прекрасный ковер испачкан! Бастаки вернется утром, так что надо навести здесь порядок. На заднем дворе есть пруд, в гараже и сарае полно всяких тяжелых железяк, так что избавиться от этой падали не составит труда. И поживей!
— Будет сделано, шеф.
Майлер вышел и через минуту вернулся в сопровождении какого-то молодого человека с порочным и бледным лицом, которого он называл Берг. Под руководством Майлера Берг вместе с Генрихом вынесли тело Сержа из комнаты.
Саридза наблюдал за этой операцией в полном молчании. Когда его подручные вышли, он подошел к журналисту и взглянул на него сверху вниз.
— А вы, друг мой, — заметил он, — просто набитый дурак.
— Впервые в жизни согласен с вами, — пробормотал в ответ Кентон.
— И тем не менее, — продолжил Саридза, — мне не слишком хочется видеть, как вы умрете. Вы производите впечатление человека мыслящего — до определенной степени, разумеется! Вы довольно талантливый журналист. И еще обладаете качеством, которое я, будучи бизнесменом, ценю очень высоко, — чувством лояльности. Теперь такие люди попадаются редко. Лояльности можно добиться силовыми методами, ее можно купить, но лично я не слишком полагаюсь на результат, добытый таким путем. Мне могут понадобиться ваши услуги, мистер Кентон.
— Работу, что ли, предлагаете?
— Предлагаю. И вовсе не прошу вас предавать этого человека, Залесхоффа. Его в расчет можно уже не принимать. Предлагаю вам альтернативу казни. Если согласитесь на мое предложение, останетесь здесь, а не отправитесь на тот свет за компанию с этими двумя.
— И в чем же состоит ваше предложение?
