Сергей Донской - Глаз урагана
Автовокзал встретил его гомоном и суетой. Возле касс происходила толчея, каждый норовил налечь на плечи соседа и пообщаться с кассиром вроде как на отвлеченные темы, но при этом суя в окошко заранее заготовленные деньги. Помимо этого все непрерывно разговаривали друг с другом и пахли кто чем горазд. Кассиры тоже не теряли времени даром – общались с публикой, между собой и по телефону. Одним словом, приобретение билета отняло полчаса, и, уплатив 20 фунтов, Саша помчался искать автобус, в котором ему предстояло провести еще несколько часов жизни.
Как часто она, жизнь, измеряется часами! А мы ее, скоротечную, еще и торопим, понукаем, подстегиваем. Одно слово: люди. Может, и хомо, но такие ли уж сапиенсы?
Забравшись в кондиционированный автобус «Рено», Саша очутился в окружении по-бабьи болтливых египтян и их жен, хранивших суровое, мужественное молчание. За окнами поплыли каирские пейзажи, сменившиеся видами вечерней пустыни, окаймленной складчатыми горами. Каждое кривое деревцо, проносящееся мимо автобуса, приковывало взгляды, как это бывает в средней полосе России, когда пассажиры дружно любуются березовыми рощами и дубравами.
За песчаной равниной показалась платиновая полоска Суэцкого залива. Устав скользить по ней сонным взглядом, Саша уставился в телевизор, подвешенный к потолку. Показывали арабскую версию «Рэмбо». Обнаженный по пояс юноша, обвешанный пулеметными лентами, часто и громко пел про свободу, постреливая в паузах по злодеям неизвестной национальности. Его подружка тоже знала немало песен, но все они были о любви, чистой, как родниковая вода, и высокой, как безоблачное египетское небо.
Когда фильм закончился, за окнами было черным-черно, если не считать звезд и огоньков на нефтяных вышках. Около полуночи в автобус подсел мрачный усач в берете и при двух пистолетах на бедрах. «Конвой», – сообщил он пассажирам, расположился возле водителя лицом к салону и принялся сверлить взглядом пассажиров.
Утомленный ездой и этой игрой в гляделки, Саша задремал. Ему снился родительский дом, куда он никак не мог попасть из-за отсутствия входной двери. Пришлось пробираться через соседний подъезд, а там шла стройка, и, заплутав среди пустынных лестничных площадок и пролетов, Саша услышал звуки погони. На него охотились какие-то неряшливые старухи с зонтиками. Он понял, что пропал, вздрогнул, проснулся и увидел, что находится на автостанции.
* * *Луксор был крошечным городком, население которого (без домашних животных, скота и прочей живности) составляло около полутора тысяч живых душ. Но если это была деревушка, то очень шумная, даже поздней ночью. Виной тому являлись туристы. Они останавливались в Луксоре, чтобы совершать отсюда набеги в Фивы, в Долину Царей, они сновали по местным рынкам с неблагозвучным названием суки, скупали луксорские шарфы-скарфы, выясняли, чем отличается Изида от царицы Хатшепсут, фотографировали Карнакский храм и, конечно же, ели, ели, ели…
Проголодавшийся Саша тоже перекусил в ресторанчике на центральной Телевижн-стрит, привлеченный шумом, устроенным уличным оркестриком, играющим у двери на бубнах и дудках. Каждому входящему и выходящему они исполняли что-то типа «к нам приехал, к нам приехал гость заморский дорогой», только на восточный лад.
В ресторане подавали кошери: мясное варево со смесью макарон, гороха и чечевицы. Все это бурлило в огромном котле и обильно сдабривалось перченым томатным соусом. Блюдо не пришлось Саше по вкусу, но насытило его до икоты. Не допив пиво, он вышел из ресторанчика, вяло отмахнулся от египетских дудочников и прошелся по улице. Сумка, перебрасываемая с одного плеча на другое, била по ляжкам, напоминая о необходимости искать место для ночлега. Поразмыслив, Саша решил, что отель ему не подходит, поскольку там придется предъявлять паспорт, а это всегда чревато неожиданностями. Не захотел он и клевать носом на уличной скамейке, рискуя быть обворованным местной шпаной.
Может, прокатиться на херунге?
Саша проводил сонным взглядом четырехколесную повозку с бубенцами. Лошадь как раз подняла хвост, чтобы усеять улицу очередной порцией конских каштанов, которыми и без того провонял весь город. Перехватив взгляд туриста, возчик натянул вожжи и радостно завопил:
– Мистер, мистер, фантастик тур!
Его тотчас заглушил нестройный хор пеших зазывал, причитающих:
– Фелюка! Фелюка! Вери чип, вери гуд! Энитайм, энивэ!
Проследив за жестами луксорцев, Саша увидел ярко освещенную набережную, вдоль которой виднелись эти самые таинственные фелюки – разномастные кораблики с треугольными парусами.
– Хау мач? – поинтересовался Саша. – Сколько?
Из многоголосого ответа следовало, что стоимость путешествия колеблется от пятидесяти до восьмидесяти фунтов за час. А как насчет тридцати фунтов? Можно и за тридцать, но без музыки.
– Без музыки, – решительно произнес Саша. – И я намерен проплавать всю ночь, чтобы полюбоваться храмами на берегах Нила.
– Ноу проблем, – сказал ему посланец с немузыкальной фелюки, ничуть не удивившись тому обстоятельству, что русский турист намерен обозревать исторические памятники в темноте, а не при солнечном свете. – Пятинацать километерь туда, пятинацать километерь сюда.
– Когда отплытие?
– Райт нау. Прямо сейчас.
Понятное дело, что отчалила фелюка лишь минут сорок спустя, когда заполнилась пассажирами, но Сашу это не огорчило. Ему нужно было дождаться утра в каком-нибудь безопасном месте, а что может быть безопасней прогулочного суденышка, плывущего по реке? Прогулявшись по палубе, он со всеми удобствами расположился на корме. Здесь было малолюдно, поскольку большинство путешественников расположились вдоль бортов и у стойки с прохладительными напитками. Мимо них сновал юноша, демонстрируя фотоаппарат со вспышкой и канюча: «Пикчер, мадам! Пикчер, мистер!»
Туристы охотно платили и позировали. В Египте с его обилием древностей каждому хотелось запечатлеть свой образ для истории. Словно эти люди представляли какой-то интерес для будущих поколений.
* * *Косой парус фелюки поймал ветерок, и путешествие началось. Поначалу курс был зигзагообразный, но вот пристань уплыла в темноту, и стало совершенно неясно, куда именно со скоростью десять метров в минуту везет пассажиров капитан. Нильская вода была чернее ночи, а пузырящаяся пена сверкала ярче звезд. Так и не определив, вниз по течению плывет фелюка или же, наоборот, вверх, Саша отогнал разносчика сока из сахарного тростника и смежил веки. Поспать не удалось. На лавку плюхнулся земляк, провозгласивший по-русски:
– Ослы!
Саша непонимающе уставился на него.
– Это я не про нас, – спохватился сосед. – За бортом ослы проплыли. Раздутые, как бочки. Целое стадо утонуло.
Он сплюнул за борт. Цвету его кожи могли бы позавидовать вареные раки, если они способны кому-то завидовать. Он был старше Саши лет на пять и носил на шее сразу два золотых жгута, которые, надо полагать, были приобретены по дешевке на луксорском рынке.
– Понтуюсь, – пояснил сосед.
– Напрасно, – сказал Саша. – В этих цацках содержание золота процентов двадцать.
– Так на них не написано.
Зато на лбу у тебя кое-что написано. Нелитературное, но четкое и категоричное определение.
Подумав так, Саша проворчал:
– Устал я. Спать хочу.
Напрасно он рассчитывал на деликатность соседа.
– А уж я как устал! – воскликнул он. – Баба потащила меня сегодня в фараонову деревню. Бывал там?
– Нет. – Саша зажмурился, стиснув сумку ногами.
– И правильно, – донеслась реплика до его ушей. – Сперва нас возили по какому-то грязному каналу и заставляли разглядывать египетских истуканов на берегу. А потом загнали на это хреново лазер-шоу. Видал?
– Нет!
– Завидую. Потому что меня битый час развлекали картинками из истории Древнего мира. Направят луч на экран, а там, к примеру, сфинкс, который у меня уже в печенках сидит. Или клоуны в фараонском прикиде зерно молотят, кувшины лепят, папирусы на палки накручивают…
Саша молчал, никак не комментируя повествование и не перебивая соседа. Во-первых, все равно не отвяжется. Во-вторых, под монотонный треп дремать даже спокойней. Заглушает нехорошие мысли.
Но в покое его не оставили. Сперва на противоположной скамье расположился плешивый араб с глазами хитрющими, как у Петросяна. Затем к нему присоединился юноша в бурнусе. Наконец, по левую руку от Саши нашел себе приют еще один житель Востока, распространяющий тяжелый запах давно не менявшихся носков.
Не обращая на них внимания, россиянин с золотыми жгутами продолжал свой увлекательный рассказ:
– А дубак был – не приведи господь. Бабе приспичило картинки смотреть с террасы, где чай подают, а там ветер, и песок метет. Причем…
Саша открыл глаза и рот, приготовившись послать соотечественника гораздо дальше египетской террасы с чаем, однако не успел. Сосед в несвежих носках сделал неуловимое движение, породившее вспышку дикой, непереносимой боли в боку. Саша охнул и повернулся к соседу, чтобы возмутиться, но тот встал и пошел прочь.
