Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов
Теперь Ромка Шиш важная птица у бандеровцев. Через него идет снабжение многочисленных отрядов этой банды. И когда возник вопрос о рации, Заремба решил, что проще всего купить ее у Шиша. Гитлеровцы поставляют бандам оружие и все необходимое — значит, должны быть у них и рации.
Отец Андрей позвал Евгена Степановича с крыльца.
— Пан Евген, наверно, устал с дороги. Отдохните до обеда. Вам постелют на диване.
— Ежели егомосьць не возражают, то лучше бы здесь… — кивнул Заремба в сторону копны сена, которая высилась у амбара.
Опять отец Андрей звал тонким голоском Ганну и хватался за сердце, так как девушка не сразу откликнулась. Наконец, та вынесла косматую подстилку, и Евген Степанович растянулся на сене. Лежал на спине и смотрел, как в бездонной голубизне плывут белые тучки. Покамест все идет не так уж и плохо. Он и не надеялся, что Ромка где-нибудь под боком. Видно, успел обзавестись в родных краях солидным хутором. Надо думать, и здесь не отдыхает, а через брата обделывает свои делишки. Хотя бы его дома застали, черт возьми!
Роман Шиш, один из видных деятелей УПА [23] (сам он величал себя генералом), прибыл к брату без промедления. Он сидел в рессорной бричке, а на узких козлах примостились два коренастых парня с автоматами на груди. Пан генерал был в зеленом жупане, синих шароварах и блестящих лакированных сапогах. Габаритами он уступал брату, но не очень, а в плечах так даже был шире отца Андрея. Разговаривал басом. Он хлопнул Зарембу по спине, показывая этим свое дружеское расположение, но Евген Степанович перехватил многозначительный взгляд, которым генерал обменялся со своими телохранителями — дескать, будьте настороже.
— Как раз и обед готов, — потирая руки, сказал отец Андрей и пригласил в дом.
Егомосьць предпочитал простую, но здоровую пищу. На столе стояли тарелки с холодцом, жареной рыбой, ветчиной, вареными яйцами и холодной поросятиной. Несколько бутылок с наливками и мутной жидкостью местного производства дополняли эту картину.
Ромка принялся разливать самогон. Заремба решительно накрыл рукой свой стакан.
— Не пью.
— А я слышал, большевики не гнушаются… — усмехнулся Ромка.
— Сухого закона у нас нет, но я в рот не беру даже сладкую, — и пояснил: — Сердце…
Младший Шиш, поколебавшись мгновенье, все же осушил свой стакан.
— Для аппетита, — оправдался, запихивая в рот изрядный кусок ветчины.
Евген Степанович проголодался и ел с аппетитом. Несколько минут жевали молча, пока не заморили червячка. Ромка снова потянулся к бутылке., но, посмотрев на пустой стакан Зарембы, воздержался.
— Сказали мне, — начал, вытирая рукой рот, — что ты был при Советах в большом почете. Вроде бы комиссар или как? Одним словом, продавал нашу Украину большевикам…
Евгену Степановичу не хотелось ввязываться в спор, и он сказал:
— Пустяки. Я работал в газете.
— Но ведь в коммунистической…
— Неужели ты думаешь, что я приехал в такую даль исповедоваться перед тобой?
— Прошу, прошу, господа, — поспешил вмешаться отец Андрей. — По-моему, лучше будет, если поговорим о делах.
— Золотые слова, — поддержал его Евген Степанович. — Слышал я, Роман, ты стал большим начальником и все в твоих руках. Вот и надумал предложить тебе одну выгодную сделку…
— С большевистскими элементами у нас один разговор, — отрезал тот, подняв кулак и повертев им под носом у Зарембы. — Вот какой!..
— Но ради нашей старой дружбы, — сказал отец Андрей, — можно было бы сделать и исключение.
“И когда это мы дружили?” — подумал Евген Степанович.
Ромка налил себе стакан самогона. Понюхал и выпил.
— Сегодня я добрый, — сказал. — Что тебе нужно? Если, конечно, деньги есть…
— Даже и не знаю, найдется ли у вас? — неуверенно произнес Заремба.
— Известное дело, у нас не армейские склады, но украинское воинство всем обеспечено!
— Ежели пану надобно даже оружие, — сладко вставил отец Андрей, — то можно и оружие достать, Трофейные автоматы…
— Оружие, говорите, — сказал с притворным удивлением Заремба. — За оружием я не осмелился бы приехать.
— А все прочее — тьфу! — хвастливо стукнул по столу Ромка, но тут же спохватился, вспомнив, что этим можно цену сбить. — Для кого — тьфу, а для кого и золото…
— За каким же бесом пан сюда приехал? — спросил священник.
— Чепуховая вещь, — небрежно махнул рукой Евген Степанович. — Мне нужна рация.
— Что?! — воскликнул вдруг Ромка, — А это видел?.. — сложил большой кукиш и сунул его Зарембе под нос.
— Я всегда знал, что ты невоспитанный человек, — спокойно отвел его руку Евген Степанович. — Чего ты испугался? Тоже мне редкость — рация!
— Чтобы пан, извините, переговаривался с Москвой? — Ноздри егомосьци задвигались. — Чтобы вы передавали туда информацию!..
— А то как же, для того и существует рация, чтобы передавать информацию. Разве для вас это новость?
Кровь бросилась Ромке в лицо, и он сунул руку в карман.
— Спокойно! — схватил его за руку Евген Степанович. — Я же не требую бесплатно!
— Да плевать я хотел на эти марки!.. — горячился Ромка. — Идея для меня дороже!
— А кто сказал, что я плачу марками? — удивился Заремба. — Для вас, господа, я нашел бы и доллары.
Ромка замер с открытым ртом.
— Что? — только и сумел он произнести.
— Пан не оговорился? — спросил отец Андрей. — У пана действительно есть доллары?
— А почему бы и нет, если предлагаю?
— Конечно, конечно… — наклонил голову егомосьць. — Я не сомневаюсь в кредитоспособности многоуважаемого пана, но хотелось бы увидеть собственными глазами.
— Нет дураков! — отрезал Заремба. — С собою денег не вожу. Во избежание всяких осложнений…
— Но если пан думает, что здесь отделение банка и он может рассчитываться чеками… — начал священник.
— Нет, — прервал его Заремба. — Пан так не думает. Рассчитываться буду наличными.
— Ой ли? Ишь ты! Наличными! — воскликнул потрясенный Ромка. — Не крути мне голову. Наскребли где-нибудь два–три десятка доляров и думают, что стали миллионерами…
— За исправную рацию с запасным комплектом ламп, — сказал Заремба, — заплатим триста долларов.
— О-о! Шлюхам морочь голову, а не мне, — не поверил Ромка.
Но егомосьць вытер губы салфеткой и быстро сказал:
— Четыреста!
Евген Степанович поднял глаза к потолку, как бы подсчитывая свои ресурсы, потом вздохнул и сказал:
— Триста пятьдесят…
Он бы дал и больше, но не хотел показать братьям, как остро нуждается в рации.
— Четыреста! — подхватил Ромка. — Четыреста — и ни одного доляра меньше!
— Но, господа, где взять столько? — не соглашался Заремба. — Это же доллары, а не какие-то там паршивые марки.
— Найдешь, — уверенно перебил Ромка. — Я тебя знаю захочешь — найдешь.
— Триста восемьдесят — хорошая цена, — подставил свою ладонь Евген Степанович. — Ну?
— Давай! — хлопнул тот по ладони. — Только как мы условимся?
— Привезешь завтра на хутор Сороки. Тот, что за Ивановкой. Знаешь?
— Как не знать!
— В три часа. И без плутовства. С тобою должно быть не больше двух человек. В противном случае не выйду из леса. А еще лучше, приезжай сам — к чему лишние свидетели?..
Видимо, мысль о том, что можно было бы захватить Зарембу вместе с долларами, возникла у Ромки, так как, услышав условие Евгена Степановича, вздрогнул, точно его батогом хлестнули.
— За кого ты меня принимаешь? — произнес он, натянуто улыбаясь. — Все же бывшие товарищи!..
— Ну, ну… Смотри у меня… — предупредил Заремба и решительно поднялся из-за стола.
— Но, позвольте, пан, обед только начинается, — попытался задержать его отец Андрей, однако Заремба, сказав, что торопится и дорога дальняя, распростился.
…С утра партизанские пикеты заняли пункты наблюдения в районе хутора Сороки.
— На случай провокации, — объяснил Дорошенко. — Тому бандиту я не верю.
— А кто ему верит? Но только, думаю, побоится потерять деньги.
— Береженого бог бережет, — положил конец разговору командир.
Опасения Дорошенко оказались напрасными. Около трех часов Шиш подъехал на своей бричке к хутору Сороки. Он был один, даже без кучера.
Радист Федько Галкин проверил рацию. Ромка тщательно пересчитал доллары и достал из брички литровую бутылку.
— Магарыч! — предложил.
— Сказал, не пью, — отрезал Заремба.
Шиш на радостях хлебнул сам.
Спустя несколько часов Федько Галкин, расположившись на укромной лесной поляне, настроил рацию.
— Нас слушают, — сообщил взволнованно.
Защелкал ключом, передавая сообщения. Заремба смотрел, как легко и уверенно отстукивает он шифр, и думал, сколько пришлось преодолеть опасностей и трудностей, прежде чем эта небольшая колонка цифр будет принята на Большой земле…
