Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 2
Этих заседаний было проведено семь. И Лидумс тщательно выполнял еще одну роль — роль дипломата, посланца «национально мыслящих» латышей.
Лидумс понимал, что до начала работы государственного совета — так предложил Зариньш называть это совещание — Скуевиц, да и сам Зариньш забегут посоветоваться в английскую разведку, и терпеливо ожидал, когда Маккибин благословит и его. Эмигрантское правительство следовало обычному лакейскому правилу: из чьих рук ешь хлеб, на того и поглядывай! Сам он забегать за инструкциями не собирался.
За ним заехала Нора. Она привезла газеты «Правда» и «Циня» за все время, пока Лидумс был в ФРГ. Он не должен отрываться от жизни в Советском Союзе, а для этого надо следить за событиями на Родине и за их освещением в прессе. Но газеты были предлогом.
— Милый, это правда, что ты крупный судовладелец? — вдруг спросила она у Лидумса. — Пожалуйста, не скрывай! Я сама наводила справки по поручению Маккибина. Я только не знала, что речь идет о тебе! А ты промолчал! — упрекнула она. — Неужели ты не видишь, что я живу только тобой!
Он усмехнулся и пожал плечами.
— Почему ты молчишь? — чуть не со слезами воскликнула она. — Ведь это чудесно! Теперь тебе совсем ни к чему возвращаться в Латвию!
— Я, моя дорогая, солдат! — сухо ответил он.
— Но я уверена, что Маккибин с удовольствием заменит тебя кем-нибудь другим! Он приглашает тебя заехать сегодня и, как я понимаю, будет говорить именно о том, чтобы ты остался здесь. Ты будешь членом совета министров латвийского правительства в Лондоне, ну, а потом, когда Латвия будет освобождена, можешь въехать в Ригу на белом коне. А пока мы будем вместе… Разве ты не хочешь этого?
— Не следует заставлять Маккибина ждать! — напомнил он.
— Но вечером ты приедешь ко мне! — потребовала она.
Он не поехал в ее автомобиле. Этот «будуар на колесах» чересчур пропах ее духами, и Маккибин может подумать черт знает что.
Маккибин тоже взирал на него с удивлением и даже нежностью. Встретил в дверях, усадил не к письменному столу, а за маленький столик у окна, сразу создавая обстановку интимности.
По-видимому, он не знал, как начать разговор. Достал из кармана визитную карточку, написал что-то на ней и подал ее Лидумсу. На карточке было написано: «Викторс Вэтра?»
Лидумс молча кивнул.
Тогда Маккибин отобрал у него карточку и приписал под фамилией «562440». Лидумс прочитал цифры, объявляющие его состоятельным человеком, и молча разорвал карточку на мелкие кусочки, затем поднес зажигалку к пепельнице и поджег.
— И это все? — тихо спросил Маккибин.
— Пока да.
— Но мы имеем возможность подтвердить вашу личность!
— Если вас не затруднит, сделаем это несколько позже!
— Хорошо, мистер Казимир! — с какой-то даже грустью сказал Маккибин. Но тут же перешел на деловой тон: — У меня были Скуевиц и посол Зариньш. Не здесь, конечно, а на моем четверге. Чрезвычайно сожалею, что вы не знаете о моих четвергах. Собираются очень интересные люди. Обычный английский файв-о-клок. Послеобеденный чай. В следующий четверг мисс Нора доставит вас, я позабочусь. Посол Зариньш очень рад, что вы вернулись в Лондон, и хотел бы продолжить беседы с вами. Скуевиц подготовил черновые наметки для консультации с вами о будущем государственном устройстве Латвии. Я думаю, — Маккибин улыбнулся, — что вы не станете настаивать на участии коммунистов в будущем правительстве вашей страны?
— Постараюсь не тревожить господ Скуевица и Зариньша.
— Государственный совет решено составить из четырех человек. Председатель — Карл Зариньш, секретарь — Янис Скуевиц. Заместитель председателя — вы. Непременный член — Силайс. Но каждый участник совещания имеет право назвать еще нескольких кандидатов. Однако для приглашения необходимо единогласное решение.
— Вы, как всегда, точны! — любезно ответил Лидумс, выслушав этот совет-приказ.
— Скуевиц позвонит вам завтра.
— Благодарю.
— Так вы все-таки не хотите стать частным лицом и пожить в Англии?
— Я как-то уже привык спать с заряженным пистолетом под подушкой и гранатой в изголовье постели. И мне не хочется подводить друзей…
— Но мы можем хотя бы представить вас руководителям ЛЛОЙДА?
— Боюсь, что тогда я перестану быть частным лицом в нашем с вами понимании. Обязательно найдется какой-нибудь журналист, который напишет о появлении нового судовладельца или, чего доброго, еще и сфотографирует такового. А чекисты тоже читают газеты всего мира…
— Да, пожалуй, вы правы. Но как интересно было бы рассказать эту романтическую историю! И вы — в роли героя!
— По-моему, лучше быть живым, хотя и безвестным, нежели мертвым, пусть даже героем прессы…
— Придется принять и это замечание! — заключил Маккибин, провожая Лидумса. Но в дверях еще раз протянул: — А жаль, очень жаль!
На следующий день приехал Скуевиц. Его заметки по государственному устройству свободной Латвии оказались точной копией устройства фашистской ульманисовской Латвии. Но Лидумс не стал оспаривать эти проекты. Он в отличие от Зариньша, Скуевица и Силайса знал, что эти проекты никогда не будут претворены в жизнь.
Первое заседание нового совета было назначено на следующий день.
Все было устроено чрезвычайно чинно.
Четыре члена совета собрались в кабинете Зариньша. Первый вопрос — о кооптации других деятелей эмигрантских кругов — решился быстро: стоило кому-нибудь назвать имя такого деятеля, как все остальные сразу нападали на новую кандидатуру. Так были отведены бывший министр общественных дел Альфред Берзиньш, лидер социал-демократической партии Бруно Калниньш, лидер крестьянского союза Кливе, председатель организации «Даугавс Ванаги» Янумс, католический епископ Ранцан. О них вспоминали и говорили с ненавистью.
Новое решение о государственном устройстве Латвии вырабатывалось довольно медленно. Едва прочитывали один абзац, как кто-нибудь из членов совета просил перерыва для обдумывания. В сущности, шла игра в государственную деятельность. Лидумсу было ясно, что наметки Скуевица, с которыми он согласился заранее, пройдут беспрепятственно, но членам совета было приятно напускать на себя таинственность.
В конце концов преамбула стала выглядеть весьма внушительно. Кроме, так сказать, легальных членов совета в список участников включили и Лидумса. Он именовался представителем группы «национально мыслящих» латышей, существующей тайно в Латвии (группа Будриса), и заместителем председателя государственного совета.
Еще важнее был первый пункт решений:
«Временное правительство Латвии создает организованное движение сопротивления Латвии».
Этот пункт определял, что группа Будриса принимает непосредственное участие в решении государственных дел.
Но самым главным стал шестой пункт:
«Сообщение для латышского народа о сформировании временного правительства и о его составе подписывают чрезвычайный и полномочный министр Зариньш Карлис (или его заместитель) и представитель группы Будриса. Это сообщение должно быть передано через радиостанции свободного мира в соответствующий момент, который определит группа Будриса».
Дальше дело пошло живее. Был принят тайный манифест, не упомянутый в «Решениях». Его сочинили поклонники «железного Ульманиса» Скуевиц и Силайс, Он был краток и суров:
«…Коммунистическая партия со всеми ее организациями запрещается.
Учение коммунизма и коммунистическая агитация являются антигосударственными.
Распространение коммунистической литературы и других коммунистических печатных изданий запрещается.
Руководящие работники коммунистической партии и ее учреждений должны быть арестованы.
Коммунистически настроенных граждан от руководящих государственных, хозяйственных, культурных и других сколько-нибудь важных постов отстранить.
В стране объявляется военное положение на 6 месяцев. В период военного положения вводится смертная казнь…»
Члены совета приняли и подписали постановление о вступлении в силу их решений. Постановление напечатали в трех экземплярах: один остался у Зариньша, второй получил для хранения Скуевиц, третий — Лидумс для передачи Будрису.
На последнем заседании было решено просить английскую разведку доставить «Решения» по ее каналам в группу Будриса.
По окончании работы государственного совета Зариньш дал банкет. И хотя на банкете не было тех, о ком заботился совет, пили много, произносили бравурные тосты, словом, чувствовали себя так, будто уже вступили в обетованную страну.
Уходил Лидумс вместе со Скуевицем и Силайсом. Когда они покинули посольство, Скуевиц сказал:
— Не понимаю, почему Зариньш так легко согласился подписать эти «Решения»? Ведь тем самым он юридически передал полученные им от правительства Ульманиса чрезвычайные полномочия группе Будриса…
