Чингиз Абдуллаев - «Гран-при» для убийцы
Вернувшись на сборы, Дронго рассказал об этой истории Гурвичу и теперь тот напомнил о событиях шестнадцатилетней давности. Дронго усмехнулся, вспоминая, какой простой казалась жизнь в двадцать два года и какой сложной она кажется ему теперь, с каждым прожитым днем. Он поднял трубку, еще раз набрал номер телефона. На этот раз это был телефон его родителей. Трубку поднял отец.
— Папа, — сказал Дронго, — я забыл поблагодарить тебя за поездку в Нардаран. Большое спасибо, ты нам очень помог.
— По-моему, несколько запоздалая благодарность, — иронически заметил отец, — но в любом случае, пожалуйста. И позвони нам сразу, как только приедешь, — добавил он на прощание.
Баку. 7 апреля 1997 года
Понедельник — всегда день тяжелый, и Касумов с самого утра ждал неприятных известий. Но к полудню стало ясно, что пока никаких известий нет, а это само по себе было самым неприятным известием. В два часа дня он выехал в аэропорт, чтобы проверить все на месте. Выяснилось, что Шариф Ахмедов работал обычным водителем на грузовой машине, прикрепленной к таможне. Работал недолго, около пяти месяцев, затем был уволен по собственному желанию. Касумов был местным жителем и понимал, как трудно устроиться беженцу на работу в таможню даже обычным водителем.
Таможенная служба и налоговая полиция были пределом мечтаний многих молодых и не только молодых людей, которые стремились попасть в эти организации на любые должности. Чтобы устроиться туда, человек должен был выплачивать невероятные деньги. Сумма взятки в зависимости от должности варьировалась до пределов в несколько сот тысяч долларов — самая высшая такса за назначение на руководящую должность.
Касумову было интересно, во-первых, как мог попасть в таможенную службу даже рядовым водителем бывший беженец, не имеющий бакинской прописки, и почему он ушел со столь «хлебного» места. Несмотря на все расспросы бывших руководителей Ахмедова, ничего выяснить не удавалось, пока наконец он не решил побеседовать с начальником смены, который работал в аэропорту несколько лет.
Это был уже немолодой грузный мужчина, страдающий одышкой. Касумов беседовал с людьми в кабинете начальника службы безопасности аэропорта, и многие приходили с некоторым опозданием из-за плотного графика работы.
Ради справедливости стоит сказать, что у таможенников была исключительно тяжелая работа, за которую они получали даже не нищенское, а смешное вознаграждение, которого не хватало на пропитание семьи. И после повышения зарплаты сотрудники таможни не получали больше пятидесяти долларов, а это было очень мало при бешеных ценах на продукты питания.
Начальник смены явился с получасовым опозданием, не извинившись, прошел к столу, тяжело усаживаясь напротив Касумова.
— Вызывали? — коротко спросил он. — Я пришел. Моя фамилия Гулиев.
— Вы знали Шарифа Ахмедова, который работал на грузовой машине? — спросил Касумов, видя, в каком состоянии находится уставший начальник смены и решив не мучить его предварительными расспросами.
— Знал, кажется, — кивнул Гулиев, — но он уволился давно. Почему вы спрашиваете?
— Он работал в вашу смену?
— Обычно да. Нам бывает нужна грузовая машина, чтобы вывезти конфискованные грузы, разного рода контрабанду. Раньше мы оставляли все в аэропорту, но потом, когда начали пропадать грузы, мы решили складировать их в собственных хранилищах.
— Что вы можете о нем сказать?
— Парень как парень, — пожал плечами Гулиев.
— А почему он подал заявление?
— Не знаю, — коротко буркнул Гулиев, явно не собираясь развивать эту тему.
— Вы что-нибудь о нем сказать можете?
— Нет.
— Как он работал?
— Нормально, — односложно отвечал начальник смены.
— Ну хоть что-то вы можете сказать? — разозлился Касумов.
— Послушайте, — поднял на него глаза Гулиев, — у меня еще пять рейсов, полторы тысячи пассажиров. Почему вы думаете, что меня должен интересовать какой-то водитель грузовика?
— Но он работал в вашу смену.
— Я не был тогда начальником смены, — с раздражением заявил Гулиев, — я всегда был только заместителем.
— А кто был вашим начальником?
— Он уволился. Это не имеет никакого отношения к делу.
— Давно?
— Достаточно давно.
— И вы больше ничего не можете сказать об Ахмедове?
— Больше ничего. Я могу идти? — попытался подняться начальник смены.
— Нет, — отрезал Касумов. — На его заявлении вы поставили свою визу, что не возражаете против ухода. Почему вы решили его уволить?
— Он сам захотел. Вы же читали его заявление.
— Как вы думаете, он способен на убийство?
— Нет, конечно, — усмехнулся Гулиев, — абсолютно точно не способен. Он, по-моему, был еще и дезертиром, хотя все время это скрывал.
— У него были друзья?
— Меня мало волнуют личные проблемы наших водителей, — холодно парировал Гулиев.
— Но почему он ушел? — настаивал Касумов. — Он ведь был беженец, наверное, с большим трудом к вам устроился, взятку давал, чтобы работать. И через полгода ушел. Почему?
— Вы сами ответили на вопрос, — загадочно улыбнулся Гулиев, — раз взятку давал, откуда у него деньги? Значит, был покровитель, который за него поручился или заплатил. А когда покровитель ушел, то и водитель должен уходить.
— Вы знали имя этого «покровителя»?
— Может, и знал, — пожал плечами начальник смены.
— Не нужно так говорить, Гулиев, — поморщился Касумов, — у меня не меньше работы, чем у вас. Мне нужно поскорее найти этого парня, пока его не убили и пока его сообщники не натворили других бед.
— У нас свои порядки, — угрюмо признался Гулиев, — мы не любим, когда МНБ лезет в наши дела.
— Мы не собираемся лезть в ваши дела, — примирительно произнес Касумов, — но нам нужно знать некоторые подробности. Кто помогал Шарифу Ахмедову устроиться на работу в таможню? Вы помните? — Помню, наверное, — мрачно кивнул Гулиев.
— Кто?
— Кажется, Ильяс Мансимов, но он уже у нас не работает.
— Когда он уволен?
— Тогда и уволился. Когда ушел Ахмедов.
— Они ушли вместе? — понял наконец Касумов.
— Практически, да.
— Он был его «покровителем»?
— Отчасти.
— Это он помогал устроиться Ахмедову на работу в таможню?
— Думаю, что да.
— И водитель уволился сразу после увольнения Мансимова?
— Не помню точно, но, по-моему, на следующий день.
Касумов достал носовой платок, вытер лицо.
Он впервые за день почувствовал, что удача забрезжила на горизонте.
— Они были друзьями?
— Они были земляками, — усмехнулся Гулиев, — оба были «еразы».
Эта отвратительная кличка была придумана для беженцев, в Баку их называли «еразами», или ереванскими азербайджанцами. Разумеется, интеллигентные люди не позволяли себе применение подобных выражений, но остальные с удовольствием их употребляли.
— Почему они ушли?
— Мансимов был не совсем чист на руку и поэтому было решено его убрать.
— А Шариф Ахмедов ушел сразу вслед за ним? — еще раз уточнил Касумов.
— Да, на следующий день. Сам пришел и написал заявление. Вообще-то он правильно сделал. В городе каждый старается в первую очередь помочь своему родственнику или земляку. Ахмедов не мог здесь оставаться после ухода Мансимова. Вот он и решил уйти с работы.
— А Мансимов работал начальником смены, — подвел итог Касумов. «Неужели Дронго был прав и в этом случае?» — с непонятным для себя изумлением, смешанным с испугом, подумал он. Его начинала пугать эта семья, в которой отец и сын словно соревновались друг с другом в скорости аналитического мышления.
— Где мне можно найти адрес Мансимова, — поднял трубку Касумов, — может, он сохранился в вашем управлении кадров?
— Может быть, — осторожно ответил Гулиев, — я точно не знаю.
— Найдите мне адрес бывшего руководителя смены Ильяса Мансимова. Он работал на таможне и был уволен примерно полгода назад, — потребовал у своих сотрудников Касумов, набрав номер отдела. — Он уволился только потому, что пришел новый председатель? — уточнил на всякий случай Касумов.
— Нет, конечно. Нельзя говорить плохо за спиной человека, но он был не очень порядочным сотрудником. Мы все, конечно, не ангелы и у всех есть семьи, но Ильяс мог обмануть своих товарищей, а это очень некрасиво. Он, например, просил нас принять груз из Москвы, пропустив его без досмотра. Клялся, что там вещи для его фирмы. А потом мы узнали, что уже вечером он привез ящики, чтобы оформить их в Германию.
— Куда? — охрипшим голосом спросил Касумов.
— В Германию. Оставил у нас три ящика. И ночью приехал, чтобы их вскрыть. Мне потом ребята рассказывали. Разве можно делать такие вещи? Ему люди груз доверили, а он его сначала оформляет, а потом приезжает, чтобы вскрыть.
