Платон Обухов - Охота на канцлера
Глава IV. Охота на канцлера продолжается
Франция (Руан, Дижон, Марсель)
Когда Франсуа предложили чем-нибудь заняться, он пошел в тюремную типографию. Платили там больше, чем в столярных мастерских, а работа была не слишком утомительной. Тюренну приходилось всего лишь таскать полуфабрикаты книг и упаковывать готовую продукцию, так как на машинах работали заключенные-профессионалы: наборщики, печатники и переплетчики.
В паре с Тюренном обычно трудился высокий худой марселец Клод Перрье, в прошлом моряк, плававший на кораблях торгового флота по маршруту Марсель-Дакар. К пожизненному заключению его приговорили за убийство троих состоятельных сограждан — банкира, адвоката и владельца пароходной компании. Все трое оказались любовниками его жены, смазливой и распутной брюнетки Жозефины.
Заключенные уважали Клода за немногословность, чувство справедливости и не в последнюю очередь — за недюжинную физическую силу. Он не раз доказывал это, неотразимым апперкотом или свингом отправляя в глубокий нокаут своих соперников из числа тюремных забияк и хулиганов.
Дни быстро летели, складываясь в недели и месяцы. Однажды после душа Тюренн подошел к Клоду.
— Иногда мне кажется, что Провидение оставило меня, — сказал он, — и я барахтаюсь в грязной луже, как щепка. Но когда это проходит, я начинаю думать, как выбраться отсюда.
Клод скользнул по лицу бывшего владельца «Монплезира» ироническим взглядом:
— Щепками из грязной лужи можно назвать тех, кто обречен кончить здесь свои дни. А ты больше напоминаешь мне хороший сосновый брусок, из которого еще можно кое-что вытесать.
Тюренн сжал кисть Перрье.
— Я не шучу…
Моряк-убийца отвернулся и стал не спеша растирать свое смуглое мускулистое тело мохнатым полотенцем. До Франсуа донеслось долгожданное:
— Ладно. Я подумаю.
Уже через два дня Перрье выложил Франсуа свой план. Однако Тюренн разочарованно отмахнулся.
— Не стоит и пытаться. Слишком большой риск!
— Конечно, — согласился Перрье. — Но ведь рискуешь и тогда, когда переходишь улицу или даже просто прогуливаешься под деревьями. Впрочем, рисковать будешь ты, я сам бежать не собираюсь.
— Это безумие, — продолжал твердить Тюренн.
— Как хочешь, — недовольно процедил Перрье и отошел прочь.
Ему было жаль потраченного на обдумывание своего плана времени.
Однако на следующий день Тюренн подсел к Перрье в столовой.
— Я согласен, — коротко бросил он.
Выражение лица Перрье ничуть не изменилось. Казалось, он был уверен, что этим все и кончится. Прожевав макароны, он осушил одним глотком полкружки холодного «Карлсберга» и вполголоса произнес:
— Как ты понимаешь, без моей помощи тебе ничего не удастся. А это не делается бесплатно.
— Чего ты хочешь?
— Не шуми, — остановил его Перрье. — Нас могут услышать. — Он щедро полил макароны кетчупом и перемешал вилкой. — Покончив с владельцем пароходной компании, я отправился домой. Собирался убить Жозефину, но у порога меня схватила полиция. — Перрье выдержал паузу и добавил: — И я хочу, чтобы ты разделался с этой девкой! Такова твоя плата…
Тюренн даже не потрудился дослушать его до конца.
— Сейчас у меня, по крайней мере, есть перспектива выйти на свободу. А если я обагрю свои руки кровью, мне будет уже не на что надеяться.
— Дело твое, — равнодушно сказал моряк и отвернулся.
Тюренн долго ворочался на тюремной койке, прежде чем пришел к какому-то решению. На следующее утро, подойдя к Перрье на прогулке, он шепнул:
— Я решился.
* * *— Запомни, — шепнул Перрье, — ее можно встретить в Марселе, форт Сент-Николя у входа в старую гавань. А теперь — пошел! Я тебя прикрою.
Он схватил большую пачку книг. Она была упакована в рыжую оберточную материю, которую моряк предварительно отпорол, и мешковина волочилась по земле, надежно прикрывая Тюренна. Франсуа, глубоко вздохнув, бросился на асфальт. Дважды перекатившись через себя, оказался под днищем микроавтобуса. Он слышал, как Перрье бухнул книжную пачку в машину и поспешил за следующей.
Через двадцать минут погрузка была закончена. По асфальту простучали ботинки шофера. Микроавтобус чуть просел на рессорах — это водитель забрался в кабину. Затарахтел мотор.
Франсуа прошиб пот. Когда шофер снял автомобиль с ручного тормоза и тот откатился на несколько сантиметров назад, Тюренн схватился руками за передние рессоры и, подтянув ноги к тросу ручного тормоза, зацепился за него ботинками. Теперь все тело его плотно прижалось к днищу микроавтобуса. Франсуа постарался провиснуть под кузовом так, чтобы не зацепить кардан, и в то же мгновение автомобиль тронулся.
Проехав несколько десятков метров, он остановился у контрольно-пропускного пункта. У Тюренна гулко колотилось сердце. Но все прошло благополучно. Менее чем через полминуты мотор автомобиля снова взревел, и Франсуа оказался за воротами тюрьмы.
Он старался не думать о том, что всего в нескольких сантиметрах под ним проносится асфальтовая лента шоссе. Было страшно. Руки и ноги свело в мертвой хватке, и Тюренн чувствовал, что долго он не выдержит.
Мысль выехать из тюрьмы под днищем микроавтобуса подал ему Перрье. И пока все шло так, как он задумал.
По изменившимся звукам Тюренн понял, что микроавтобус въехал в черту города. Теперь ему надо было дождаться момента, когда автомобиль остановится или, на худой конец, притормозит.
Минут через пять Франсуа показалось, что настало время действовать. Не мешкая, он разжал руки и, с трудом освободив ноги от троса, лег на мостовую. После того, как автобус тронулся, Тюренн быстро вскочил на ноги и зашагал по тротуару, небрежно засунув руки в карманы. В тюрьме не заставляли носить специальную одежду, и Франсуа внешне ничем не отличался от других прохожих. На нем были джинсы, рубашка с длинными рукавами и легкая серая куртка. Накануне от тщательно побрился.
Найти машину оказалось проще простого. Через четверть часа после того, как Франсуа вылез из-под микроавтобуса, он заметил брошенный возле местной школы незапертый «ситроен» с ключом, торчащим в замке зажигания.
Он проехал с сотню километров и остановился недалеко от Дижона, решив, что дальше так путешествовать опасно — владелец автомобиля мог заявить в полицию.
Франсуа подъехал к знакомому ресторанчику. Последний раз он был тут три года назад. С тех пор ничего не изменилось. Стены ресторана подпирали проститутки, преимущественно негритянки из бывших французских колоний, а само помещение заполняла публика самой причудливой внешности и разнообразных профессий. Между столиками сновали нищие. Они не только собирали сантимы и франки, но и выполняли важную роль связных между преступниками.
Франсуа заказал рюмку арманьяка и сел за столик возле окна. У соседа справа он попросил сигарету, закурил и стал ждать. Взглянув на улицу, увидел, как к «ситроену» подошел молодой человек, лицо которого не оставляло в памяти никакого следа. Уверенно сев за руль, он быстро отъехал от ресторана. Несколько мгновений спустя гул мотора уже затих в отдалении. Тюренн успокоился. Полицейским придется потрудиться, прежде чем они найдут машину. Через несколько суток «ситроен» окажется уже в Алжире, в Италии, или в Югославии. Скорее всего его перекрасят, а номера мотора и шасси перебьют.
Франсуа вышел из ресторана и пешком дошел до вокзала. Поезд, следовавший в Марсель, подошел к перрону через полчаса. Франсуа купил гамбургер, бутылочку «Кока-колы» и журнал «Пари-Матч». Удобно расположившись в мягком кресле, расслабился и стал перелистывать страницы.
Статья под заголовком: «Королева цирка превратилась в бедную Золушку. Причина — ревность жены» заставила его отложить в сторону недоеденный гамбургер и поставить на выдвижной алюминиевый столик бутылочку с лимонадом.
Репортаж был посвящен Вере Наумовой. В нем говорилось, что жена лорда Уорбертона, узнав о романе мужа, прибегла к услугам многоопытных адвокатов и добилась того, что цирк «Медрано» прогорел. Его менеджер Соломон Гинзбург уехал в Израиль, поклявшись больше никогда не заниматься цирковым делом. Впрочем, «Пари-Матч» намекал, что Аннабел Уорбертон не пожалела денег и побудила Гинзбурга бросить Наумову. Вера вынуждена была продать жеребца Альстона — подарок лорда Генри и покинуть Лондон. Циркачка обосновалась на острове Джерси, а лорд Генри уехал вместе с сыном в Индию охотиться на тигров.
«Да, — подумал про себя Тюренн, захлопывая „Пари-Матч“, — выходит, судьба не только ко мне оказалась немилостива». За окнами поезда, словно в ускоренной киносъемке, проносились пейзажи департамента Сона и Луара.
* * *На вокзале Тюренн купил план Марселя и зашагал в сторону старой гавани. Идти пришлось недолго. Вскоре впереди замаячили Башня короля Рене и форт Сент-Николя. За ними покачивался лес мачт и хлопали паруса яхт.
