Чингиз Абдуллаев - Затянувшееся послесловие
– Мы видели, как тебя разорвало на куски, – произнес потрясенный Горчилин.
– Это разорвало одного из нападавших. Он был обут в советские армейские сапоги, и вы, увидев его оторванную ногу, решили, что так разорвало меня. А я в это время лежал без сознания под грудой камней. Но вы не торопились проверить, что именно со мной случилось. Вы все думали в этот момент только о бриллиантах. Скорее удрать на вертолетах и вывезти с собой эти ценности. Поэтому ты даже не проверил, что со мной случилось.
– Миша, я был убежден, что ты погиб и тебя разорвало в клочья. Мы действительно улетели, но у нас был погибший Самар Якубов и двое раненых. А потом прилетели вертолетчики и забрали твои останки. Я сам был на твоей могиле в Тернополе!
– Я тоже там был. Через десять лет рядом с моей «могилой» похоронили и мою несчастную мать, которая так ничего и не узнала.
– Но почему тогда ты молчал? Что с тобой случилось?
– Не догадываешься? Когда я пришел в себя, то был уже в плену у моджахедов. Можешь себе представить состояние людей, которые потеряли все эти бриллианты? Меня били пять раз в день, даже держали пари, когда именно я умру. Били смертным боем, отбивая печень, почки, сердце… Но вопреки всему я выжил. Выжил, хотя должен был сто раз умереть в той яме, куда меня бросили.
Дронго достал свое оружие и подошел к лестнице. Он слышал весь разговор с самого начала и до конца.
– А потом было еще хуже, – продолжал гость, – меня отправили в какой-то лагерь, находившийся в горах. И три года меня накачивали наркотиками и снова били. Для нашего командования я был погибшим солдатом, и меня даже не искали. Поэтому со мной можно было делать все что угодно. И они делали. Теперь я точно знаю, что ад находится на земле. А потом меня сделали мусульманином. Ты знаешь, как это больно, когда тебе без наркоза делают обрезание? Я плакал несколько дней. Господи, как я вас ненавидел! Мало того что вы бросили меня, вы еще и доложили командованию, что я погиб, и шансов вырваться у меня практически не было. В горах я провел десять лет. За эти годы я выучил арабский и пушту, а вместо Михаила Шевченко стал Мусой Шовкатом. Но ненависть только росла в моем сердце.
– Я не знал! Клянусь тебе, я не знал…
– Конечно, не знал. Бриллианты заставили тебя забыть обо всем.
– Это неправда! В тот момент я даже не знал их истинной стоимости.
– Но почти все забрал себе, – напомнил Михаил, – и вскоре вернулся обратно домой. Через десять лет мне разрешили поехать в город. Еще через несколько лет я поселился в Иордании. Не буду рассказывать тебе о том, как я жил и как меня готовили. Они учили меня ненависти и умению убивать. И за двадцать лет выучили очень хорошо. Потом я узнал, что в Турции от российских властей прячется Саламбек Музаев. Я позвонил ему и предложил вместе отомстить вам всем за ваше предательство и измену. Но он отказался. Он всегда был немного идеалист. Я приехал в Витебск и позвонил Феликсу. Он даже не поверил, что я объявился. Мы с ним говорили весь вечер. Он стал важным человеком, получил большую должность. И ничего не захотел понимать в этой жизни. Он совсем не чувствовал себя виноватым. Он даже не стал извиняться за те двадцать лет, которые я провел в аду. И тогда я взорвал его машину и уехал из Витебска. Правда, там получилась накладка – в автомобиль случайно сел его водитель.
Потом я отправился в Нальчик. Мы все так доверяли Ахмету Эльгарову… Он был твоим заместителем. Вытащил оттуда Саламбека, а меня оставил умирать под завалом. Я сказал ему, что выжил. Он тоже не очень верил. А потом отпустил своих сотрудников и сказал, что приглашает меня к себе домой. Я убил его прямо на лестнице, не хотел идти к нему домой. И чувствовал себя абсолютно правым – ведь вы все были виноваты в моих мучениях.
Потом я полетел в Тбилиси. Но там мне помешал твой эксперт, которого ты нанял, чтобы найти меня. Шалву срочно увезли. Я узнал, что его увезли в Баку, и поехал за ним. Но твой эксперт опередил меня и там. Еще до этого я придумал прекрасный план, как выманить Леонида Субботина из Парижа в Нант. Но твой эксперт опять помешал мне. К тому же я понял, что Саламбек тоже собирается мне мешать, даже рассказать тебе о моем чудесном воскрешении. Это не входило в мои планы. Но ты сам помог мне вчера устранить Саламбека, когда он пытался встретиться с тобой и рассказать обо мне. Ты позвонил в милицию и ФСБ, которые его просто пристрелили. И тогда я понял, что был прав, когда убивал вас, как бешеных собак. Вы все предали не только нашу дружбу. Вы до сих пор готовы предавать и убивать друг друга из-за своих корыстных или карьерных устремлений. И поэтому я принял решение идти до конца. Сегодня твоя очередь, Юлий. А потом останутся только двое, которых я тоже найду.
– Ты просто рехнулся, – медленно выдавил Горчилина, – и смерть Саламбека тоже на твоей совести, а не на моей. Это из-за тебя его убили. Все думали, что он и есть убийца, а оказалось, что это ты…
– Не сваливай на меня свои мерзости, – гневно прикринул Муса Шовкат, – это ты позвонил и сдал своего боевого товарища! И его застрелили. И ты точно знал, что его никогда не возьмут живым. Хотя бы потому, что он не захочет сдаваться и сидеть в тюрьме всю оставшуюся жизнь. И тогда ты решил его сдать…
– Я не знал, что это ты убийца, – тяжело дыша, сказал Горчилин, – я не знал, что ты превратился в законченного подонка, который готов убивать своих друзей…
– Какие вы мне друзья?! Не смей так говорить! Вы бросили меня из-за бриллиантов, а теперь ты говоришь, что мы были друзьями. Нет, Юлий. Мы никогда не были друзьями. Мы были сослуживцами. А потом вы меня предали, и я теперь имею полное право на свою месть. На свой суд, Юлик. Беспощадный и скорый.
Дронго нахмурился. Он понимал, через какие муки пришлось пройти этому несчастному.
Стоявший внизу Горчилин отчаянно нервничал. Почему этот эксперт не появляется, ведь он вооружен. Один точный выстрел – и убийца будет остановлен и наказан. Чего он ждет?
– Вы отняли у меня все, – сказал Муса Шовкат. – Родину, мою молодость… мне тогда еще не было и полных двадцати… мою долю в этих бриллиантах, сломали мне жизнь. По всем человеческим и божеским законам я имею право на свою месть. Прощай, Юлик.
Он поднял пистолет.
– Не нужно! – изо всех сил закричал Горчилин, надеясь, что Дронго наконец оторвется от своего футбола и услышит его крик.
– Не кричи, – поморщился убийца, – умри как мужчина. Тебя все равно никто не услышит.
– Это спорный вопрос, —услышал он спокойный голос у себя за спиной. Только не нужно делать резких движений и тем более поворачиваться. – Кажется, я говорил, что мы еще можем увидеться и рано или поздно я тебя найду.
– Ты все слышал? – спросил, не поворачивая головы, Муса Шовкат. – Не мешай мне, пожалуйста. Ты же профессионал, должен меня понимать. Уходи отсюда, дай мне закончить мою миссию.
– Не могу, – ответил Дронго. – Согласен, что Горчилин – не лучший образец человеческого материала. Но остальные двое – очень неплохие люди. У Шалвы Чиладзе трое мальчиков, у Субботина есть сын и молодая жена. И они действительно не заслуживают такого сурового приговора. Субботин рассказывал мне, что он плакал, увидев оторванную ногу в армейском сапоге. Он думал, что это твоя нога.
– Нужно было убедиться точно, а не плакать, – возразил, не поворачивая головы, Муса Шовкат.
– Там шел бой, – крикнул Горчилин, – и никто не мог даже подумать, что ты остался в живых! Если бы мы знали, то ни один из нас оттуда не ушел бы, плевать на все эти бриллианты. Но все думали, что ты погиб!
– Не стреляй, – снова попросил Дронго. – Я сочувствую твоим страданиям, но не могу позволить тебе убивать других людей. Это не месть и не возмедие. Это просто убийство, и ты ничем не оправдаешься на том свете ни перед Аллахом, если ты поверил в нового бога, ни перед Христом, если остался верен ему.
– Я верен только своему пистолету, – ответил Муса Шовкат, – и сейчас я буду стрелять. Ты можешь сделать следующий выстрел мне в спину. И тогда все будет правильно. Ты все-таки меня переиграл. Я не мог даже предположить, что ты спрячешься в квартире Горчилина и будешь меня ждать. Я караулил внизу четыре часа, а ты, очевидно, еще больше. Значит, ты умнее и хитрее. Значит, Аллах на твоей стороне. Он всегда бывает на стороне сильных.
Муса Шовкат поднял пистолет.
– Не стреляй, – крикнул Горчилин, – не нужно!
Убийца попытался нажать на курок, но почувствовал, как пистолет вылетает у него из рук. Дронго, упав на пол, выстрелил в оружие, выбивая его из рук убийцы. Шовкат гневно обернулся, взглянув на еще не поднявшегося с пола эксперта, и выхватил второй пистолет. У него была секунда на выстрел, ведь Дронго уже держал свой пистолет в руках. Не раздумывая, Муса выстрелил в Горчилина, попав ему в плечо. Тот взвыл от боли и упал на пол. И в этот момент убийца получил пулю в голову. Дронго не промахнулся. Муса Шовкат пошатнулся, пистолет выпал из его рук и он упал.
