Джоби Уоррик - Тройной агент
Кроме всего прочего, Балави нужна легенда, объясняющая его отсутствие в течение нескольких часов; что ж, у ЦРУ и за этим дело не станет. Он же теперь личный врач Завахири, пусть в этом качестве и отправляется в Мираншах за лекарствами для своего знаменитого пациента. Балави дадут с собой пакетик с таблетками и мазями для старого диабетика: пусть полечит плохое кровоснабжение и связанные с этим кожные проблемы.
Следующая трудность — как сделать, чтобы Балави вошел в базу и вышел из нее незамеченным. Самая большая головная боль — Мэтьюс знала — это главные ворота. Среди афганских солдат, охраняющих внешний периметр, запросто могут быть шпионы «Талибана», и уж тем более их полно среди местных гражданских, которые толпятся у ворот в надежде найти на базе работу или ожидая медицинской помощи. Ценным осведомителям в Хосте всегда давали возможность проходить через главные ворота, не предъявляя документов, чтобы их лиц никто не видел. А уж ради агента такой важности, как Балави, придется принять еще большие предосторожности.
Наконец, сама встреча. Мэтьюс она представлялась общим сбором. Лэнгли нужно знать, действительно ли Балави агент или он виртуозный жулик, поэтому Мэтьюс собиралась созвать всех опытных оперативников, чтобы те задавали ему вопросы и присмотрелись к языку жестов. Предполагалось, что Балави известны подробности о множестве крупных террористов и помимо Завахири, поэтому Мэтьюс необходимо было присутствие лучших специалистов по «Аль-Каиде» и «Талибану», чтобы извлечь все возможное из встречи, которая может оказаться единственным шансом ведомства допросить двойного агента, проникшего в «Аль-Каиду». Но самое главное: если иорданец действительно готов навести ЦРУ на Завахири, его надо будет кое-чему обучить и, может быть, снабдить инструментом. Техники покажут ему, как посылать тайные сигналы, сообщая, где и когда должен быть нанесен удар. Инструментарий для этого имеется, и весьма обширный, например, мобильный телефон, который может принимать и посылать цифровые фотографии, с виду совершенно обычные, но на самом деле в них закодированы географические координаты, так что после расшифровки на фотоснимке выявятся точные координаты места, где он произведен.
Был во всем этом и еще один важнейший аспект, который Мэтьюс тоже не обошла вниманием. Вызывая Балави на встречу, ЦРУ тем самым лишний раз ставит на карту жизнь агента. Значит, ведомство должно сделать все возможное, чтобы он был доволен и мотивирован. Офицер иорданской разведки Али бен Зеид поведал Мэтьюс о сложности характера своего подопечного, о его ранимом самолюбии, и она внимательно все выслушала. Приняла к сведению и то, что Балави воспитан в традициях, которые требуют при деловом общении всяческой обходительности и учтивости, а уж после десяти месяцев опаснейшей работы в Пакистане разговаривать с ним надо будет очень уважительно. Бен Зеид подчеркнул, что Мэтьюс следует обратить на это особое внимание. Прием должен быть проведен с арабской церемонностью — сперва торжественная встреча, официальное знакомство, рукопожатия и долгий обмен любезностями. Потом Балави нужно предложить угощение и медицинскую помощь. А в качестве жеста особой сердечности и для закрепления дружбы его надо поздравить с днем рождения, подарив торт. Что ж, испекли и торт — бисквитно-кремовый, с шоколадной глазурью, по собственному рецепту шеф-повара базы.
«Надо сделать так, чтобы он почувствовал себя желанным гостем», — непрестанно повторяла Мэтьюс подчиненным.
Мэтьюс все дописала, перечитала. Вместе с подразделением охраны и самим Балави во встрече будут участвовать шестнадцать человек, а может, и больше. План вышел несколько необычным, но ведь и Балави — необычный агент. То, что он сообщает, выходит далеко за рамки типичной сплетни о талибах, подслушанной где-нибудь в чайхане или на базаре. Балави обещает помочь поквитаться за 11 сентября и за сотню других громких преступлений. Очень возможно, он сумеет указать путь к полному уничтожению «Аль-Каиды».
Закончив, Мэтьюс переслала наброски плана в Лэнгли, попросив высказать замечания. Некоторые детали вызвали споры; кроме того, ей сообщили, что пришлют в помощь двоих сотрудников из Кабула — заместителя начальника тамошней базы и Элизабет Хэнсон.
Однако с ключевыми пунктами плана руководство согласилось полностью. Балави нужно защищать любой ценой, хранить от всяческого зла и беречь от дурного глаза. В общем, носитесь с ним, как с писаной торбой, велели Мэтьюс.
Но можно ли ему верить? Во времена более спокойные, когда на Управление еще не обрушилась ответственность за сбор информации для двух войн, на каждого двойного агента или переметнувшегося иностранного шпиона ЦРУ выделяло по куратору — специалисту, который контролировал подопечного и следил, нет ли признаков двурушничества. Такого рода контроль и поиск шпионов в своей среде относится к сфере деятельности контрразведывательного отделения конторы; именно там сосредоточены мастера по искоренению вражеских агентов и других угроз разведслужбе. Но с тех пор как началась война в Ираке, времени на то, чтобы персонально опекать каждого осведомителя, катастрофически не хватало — осведомителей стало столько, что за всеми не уследишь. Ненадежных или сложных в общении просто отбраковывали и заменяли другими. Так что серьезный допрос в контрразведке Балави не грозил: в конце концов, парня завербовали в дружественной разведслужбе и даже успели забросить. Что поделаешь, ну не успел никто из американских специалистов оценить его, хотя бы визуально.
Впрочем, задним числом, через много недель после случившегося, знавшие о деле Балави сотрудники отделения контрразведки на следствии показывали, что они и тогда находили поведение Балави подозрительным. Как и того начальника из Мухабарата в Аммане, их беспокоило, что события в Пакистане вызревают как-то уж слишком быстро, слишком легко.
До Мэтьюс эти сомнения не докатились даже в виде отголосков, и в конце декабря она получила одобрение своего замечательного, прекрасным слогом написанного плана, в котором все вращалось вокруг единственной цели — обеспечения безопасности Хумама аль-Балави.
Выйдя во двор, Даррен Лабонте оглядел скопление людей около здания, где ЦРУ проводит опросы осведомителей, и покачал головой. То был день репетиции: Мэтьюс проводила практические учения по организации встречи все еще неизвестно где пропадающего иорданского информанта, — и Лабонте все очень не нравилось.
— Гуси, гуси, га-га-га, — вполголоса пробурчал он слова детской потешки, что в его устах означало издевку над бесполезными бюрократическими сборищами. — Что за дурацкая клоунада?
Проведя на базе в Хосте уже две недели, бывший рейнджер стоял теперь с Али бен Зеидом и тринадцатью другими сотрудниками на посыпанной гравием площадке, и все вместе они изображали, как будут встречать Хумама аль-Балави, если неуловимый иорданец соблаговолит явиться. Шеренга мужчин и женщин в джинсах и военном обмундировании без знаков различия протянулась вдоль фасада здания примерно там, где запланирована встреча; Дженнифер Мэтьюс прохаживалась вдоль строя. Серое бетонное здание с металлическим навесом на стальных столбах, прикрывавшим стоявших перед фасадом сверху, было расположено в дальнем конце мини-крепости ЦРУ внутри базы, в нескольких ярдах от сторожевой башни, с которой открывается вид на город Хост. Проведя две томительно скучные недели за забором базы ЦРУ, Лабонте успел хорошо изучить, где тут что.
Он перевел взгляд на женщину, руководившую учением. Поначалу Мэтьюс ему понравилась, но, уже на рождественской неделе, в разговоре по скайпу с близким другом прозвучало что-то вроде жалобы на ее манеру общения: Лабонте раздражала начальственная резкость — либо, мол, делаешь, как я сказала, либо катись, скатертью дорога.
«Они перед этим Балави прямо что шапки ломать собрались, — друг пояснил, как ему со слов Лабонте представлялось происходившее на базе. — А он куратор, это его дело. Понятно, что свистопляска вокруг Балави ему не нравилась».
Главное возражение Лабонте: слишком много народа. Четырнадцать сотрудников разведки плюс водитель — это на двенадцать больше, чем требуется — вот как он рассуждал. Как Лабонте, так и бен Зеид имели большой опыт работы со скрытыми агентами в Афганистане и на Ближнем Востоке, и этот опыт говорил им, что встреча с агентом почти всегда проводится с минимальным количеством участников. Один сотрудник за рулем — ведет машину к назначенному месту, второй на заднем сидении — ощупывает агента, нет ли у того передающих устройств или оружия. В Хосте сотрудников из Аммана даже не выпускали с базы (считалось, что риск похищения чрезмерно велик), но Лабонте все равно предпочел бы менее многолюдную встречу — по соображениям безопасности. Даже наиболее доверенных осведомителей обычно держат в неведении: не посвящают в планы ведомства, не позволяют видеть лица и знать имена оперативников ЦРУ, за исключением собственно кураторов. Так безопаснее для всех: чем меньше осведомитель знает, тем меньше он может выдать под страхом казни или пытки, если попадется противнику.
