А. Квиннел - Во имя отца
Он схватил Аню за лодыжки и вытащил ее наружу. Она не могла держаться на ногах без посторонней помощи. Водитель подхватил ее под мышки, перетащил через дорогу и посадил на лежавший ствол дерева. Когда он обернулся, Мирек уже вылез и стоял, привалившись к грузовику. Австралиец залез в тайник, достал оттуда сумку и поставил ее Миреку в ноги.
— Ну ладно, дружище, мне пора.
Мирек оттолкнулся от грузовика, прошел несколько шагов и наконец выпрямился.
— А ты уверен, что это то самое место?
Представитель Зеленого континента уже бежал к кабине, бросив на ходу:
— Конечно. До Бловице четыре километра, если идти вон через тот холм.
Мирек огляделся вокруг. У подножия холма стояла маленькая рощица, которая отложилась у него в памяти по карте. Он махнул австралийцу. Тот запрыгнул в кабину и хлопнул дверью. Двигатель он не выключал.
— Удачи! — крикнул водитель из окошка. Взвыл мотор, и грузовик рванулся вперед, чуть не задев сумку Мирека.
Австралиец, собственно говоря, и не ожидал никакой благодарности. Все, что он хотел, лежало в маленьком тайничке в кабине. Это были десять пластин чистого золота.
* * *Мирек взял сумку и повернулся к Ане.
— Пойдем, нам нужно побыстрее убраться с дороги.
Он подошел к ней, чтобы помочь, но она отвела его руку, решив не давать повода подозревать ее в физической слабости.
Был ясный, но довольно прохладный день. Вдалеке виднелись опрятные поля, но у них под ногами земля была необрабатываемой и явно неплодородной. Тот тут, то там росла островками трава да какие-то худосочные кусты.
До рощицы они добрались за полчаса. Метров через четыреста — пятьсот они вышли на проселочную дорогу, по которой, видимо, ездили только деревенские телеги. К этому моменту занемевшие конечности у обоих отошли, и они почувствовали себя бодрее. Трава тут была зеленее и сочнее, и через некоторое время они услышали звук журчащей воды. По склону холма протекал небольшой ручей, теряясь среди деревьев и затем сбегая в поле. Аня подумала, что летом, в выходные, это, наверное, очень популярное место для проведения пикников.
Они присели у ручья. Мирек посмотрел на часы и объявил:
— Первая наша встреча — через двадцать минут. Я очень надеюсь, что она состоится и пройдет без помех.
Он поставил сумку на траву между ними. Аня наклонилась и достала оттуда свою туалетную сумочку. Она вынула из нее пузырек с аспирином, выложила на ладонь три таблетки и протянула Миреку. Он взял их, одобрительно хмыкнув. Затем она вынула пластмассовую бутылку с водой. После того как Мирек проглотил свои таблетки, она тоже взяла две, выпила их и поднялась, отряхивая брюки.
— Я хочу пройтись, чтобы немного согреться.
Она махнула ему рукой. Он был немного удивлен ее поведением с тех пор, как началось их путешествие. Она решила показать ему, какой сильной и выносливой может быть женщина. Но она, несомненно, все же была женщиной. Его глаза не отрывались от ее фигуры, пока она шла прочь от него. Помимо теплой нейлоновой «аляски» она надела красивые слаксы, которые подчеркивали форму ее бедер и талию. Вдруг Мирек вспомнил, как его рука лежала на ее груди там, в тайнике. Он даже сейчас чувствовал ее теплоту, мягкость и приятный изгиб. Тут же Мирек вспомнил и свою реакцию на их первую встречу. Как он мог представить ее себе только в монашеской рясе. Отчасти это продолжалось и сейчас. Только он попытался подумать о ней в сексуальном смысле, как обтянутые слаксами формы Ани сразу же испарились куда-то в небытие, и в воображении осталось только длинное монашеское одеяние. Но теперь Мирек помнил теплоту ее груди.
Она вернулась минут через пятнадцать, спустившись с холма; лицо ее немного раскраснелось от этой небольшой прогулки. Она рассказала Миреку:
— Я взобралась на вершину холма и увидела Бловице. Это маленькая, симпатичная деревушка: белые домики с красными крышами, шпиль старой церкви.
Мирек уже было хотел сказать ей, что церковь эта давно не использовалась по своему назначению, но тут они услышали шум приближающегося автомобиля. Мирек поднялся с земли, и они увидели старенькую серую «шкоду», похожую на коробку из металла. Она остановилась метров за пятьдесят от них, у самой рощицы. Из машины вылез маленький человек. На нем были вельветовые коричневые брюки, просторное пальто и потертая коричневая шляпа. Он взял с заднего сиденья старую самодельную трость и направился прямо к Ане с Миреком, с улыбкой рассматривая их. Когда он подошел поближе, они поняли, что ему было где-то шестьдесят — шестьдесят пять лет. У него было морщинистое лицо и маленькие глазки. Приветливо махнув своей палкой, он крикнул:
— Здравствуйте, ребятки! Какой прекрасный денек для прогулки на свежем воздухе.
Мирек сказал Ане:
— Пойдем к нему.
Он поднял сумку и, когда они вышли из рощицы, сказал мужчине:
— Да, но среди деревьев достаточно прохладно.
Лицо человека еще больше сморщилось, когда он улыбнулся им, протягивая руку.
— О, мой племянничек Тадеуш и его жена Татаня. Я так рад, что вы доехали без особых осложнений.
Он горячо пожал руку Миреку, а Аню поцеловал в обе щеки, прямо как дядя, не видевшийся с женой племянника уже целую вечность.
— Вы отлично выглядите, — щебетал он, ведя их к машине, — а как поживает твоя мать, Тадеуш, и эта старая мегера Алисья?
— Отлично, дядя Альбин. Они шлют тебе горячий привет. А как тетушка Сильвия?
— Ах, как всегда, как всегда; не дает передохнуть ни минуты. У нее сейчас приступ артрита, но врачи говорят, что ничего страшного.
Когда они расселись по своим местам в машине — Аня на заднем сиденье, Мирек на переднем, поведение «дяди» кардинальным образом изменилось: от добродушной болтовни он перешел к серьезному, деловому тону. Он быстро открыл перчаточное отделение, достал оттуда большое потертое кожаное портмоне и, протянув его Миреку, сказал:
— Это ваши документы. Пожалуйста, внимательно проверьте их.
Мирек расстегнул портмоне и стал просматривать документы, одновременно сравнивая их с имеющейся у него информацией. Все бумаги были на месте: два паспорта на имена Тадеуша и Татани Беднарик со всеми печатями и подписями; удостоверения личности; билеты из Варшавы в Брно и обратно; несколько старых писем от друзей; его пропуск на шинный завод в Плюче; ее пропуск в больницу Кухарского, где она «работала»; а также талоны на продукты, причем последние отметки на них были сделаны тремя днями раньше.
Все документы, о которых упоминал отец Хайсл, были в наличии. Мирек знал, что некоторые из бумаг настоящие, а некоторые фальшивые. Но даже со всем своим опытом работы в органах госбезопасности он не мог отличить среди них поддельные. От этого он ощутил чувство облегчения и уверенности.
— Отлично, — сказал он, закрывая портмоне и засовывая его себе в карман.
— Хорошо, — сказал мужчина, и они двинулись в путь. — Я поведу машину не очень быстро. Ведь поезд, на котором вы якобы ехали до Брно, опоздал на полчаса. А по такой дороге да на такой машине меньше, чем за два часа, от станции до места не доедешь. Ваши чемоданы в багажнике. Свою сумку оставьте в машине. Я вытащу ее, когда стемнеет. Хотя наш дом расположен на окраине, но в маленькой деревне все у всех на виду. Особенно когда вдруг появляются незнакомцы.
Мирек уже было хотел спросить мужчину, с какого времени он живет в Бловице, но тут же передумал. Отец Хайсл говорил ему, что никто из людей, которые будут помогать им, не станет задавать подобные вопросы и что они также не должны спрашивать ничего лишнего у этих людей. Мирек знал, что легенда этого человека была такова: он — пожилой электрик польского происхождения из Праги, поселившийся вместе с женой (может, и не настоящей) в маленьком домике в деревушке, чтобы провести там остаток своей жизни. После того как Мирек и Аня проедут этот отрезок своего пути, пожилая пара решит, что данная местность им не подходит по причине своей оторванности от внешнего мира, и, попрощавшись со всеми новыми знакомыми, упакует вещички и исчезнет в неизвестном направлении.
«Электрик» повернулся к Ане, посмотрел на нее и спросил:
— Ты очень устала?
Аня с улыбкой ответила:
— Нет, дядя Альбин. Я проспала всю дорогу. Просто я очень проголодалась.
— Ну уж об этом ты не волнуйся, Татаня! Тетя Сильвия так вас накормит, что тебе всю оставшуюся жизнь не захочется больше есть.
Мирек вдруг почувствовал раздражение от этой манеры поведения старика. Тот был маленьким и, наверное, весил намного меньше Ани. К тому же было не очень-то и необходимо соблюдать их «родственные» отношения, когда вокруг не было посторонних. Он сухо спросил:
— Все готово? Когда мы уезжаем из Бловице?
Они как раз добрались до конца проселочной дороги и, свернув на асфальтированное шоссе, Альбин, бросив взгляд на Мирека, бесстрастным голосом ответил:
— Все уже подготовлено. Завтра вы немного отдохнете, а после обеда пройдетесь со мной по деревне. В кафе мы выпьем сливовицы. Следующим утром мы отправимся в маленькое путешествие: сперва посетим музей в Брно — мне, между прочим, говорили, что он вполне достоин нашего внимания, — затем мы отправимся в Остраву и проведем там ночь в небольшой гостинице. На третий день мы пообедаем в одной таверне и поедем в Дышинь, где вы и сядете на свой поезд.
