Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов
Петро понял: играть в прятки больше нет смысла.
— Пожалуй, хватит. Вы, надо признаться, положили меня на обе лопатки. Но зачем вам все это нужно? — Мор непонимающе посмотрел на него. — Ну, эта игра?
— И вы до сих пор не догадываетесь?!.
— Я нужен вам, как и вы мне. Так?
— Почти так… Я не хочу вложить адское оружие в руки безумцев — они поднимут в воздух весь мир.
— Ваши условия? — быстро спросил Петро. — Если надо, мы переправим вас через линию фронта.
— Я немец, — с достоинством произнес Мор, — и не покину свою страну. Слушайте меня внимательно, Шпехт, или как там вас. Вы действуете безрассудно — Амрен не так уж прост, как кажется. В институт вам не проникнуть, если даже этого захочет оберштурмбаннфюрер, — у нас тщательнейшая система охраны, и от Амрена не все зависит. Кроме того, в Берлине не весь институт, а лишь филиал. Если бы вам и удалось здесь что-либо разузнать, вашим специалистам очень трудно будет установить главное — объем и состояние работ.
— Вы недооцениваете наших специалистов, — возразил Петро.
— Возможно. В конце концов дело не в этом. Я хочу вам сказать нечто более важное… Делаю это потому, что не хочу гибели миллионов мирных жителей, разрушения цивилизации… — Мор волновался, на лице у него выступили красные пятна; он все время облизывал сухие губы. — Вы запомните мои слова?
Петро наклонил голову. Волнение Мора передалось и ему. Слушал, отпечатывая в памяти каждое слово.
— Для создания нового оружия на базе энергии атома необходимы колоссальные запасы тяжелой воды. Завод по изготовлению этой воды расположен и фиордах Норвегии. — Мор назвал город. — От него на юг в скалах проложено трехкилометровое шоссе. Завод запрятан в пещере. Есть подходы с моря, гавань удобная, но, вероятно, заминирована. Все… Остальное довершат ваши военные…
— В каком состоянии работы по изготовлению оружия? — спросил Петро. — Есть ли у вас какие-нибудь чертежи, расчеты, схемы?
Мор покачал головой.
— Я не ударю палец о палец, господин Шпехт, чтобы помочь вам ускорить создание такого же оружия. Ведь у вас также работают над ним… Материалов этих у меня нет, да если бы и были, все равно я не дал бы их вам. Я немец — и этим сказано все.
— У немцев есть Тельман… — начал было Петро, но Мор оборвал его:
— Я не коммунист и вообще далек от политики. Просто не хочу жить с грязными руками… — Роберт поднялся и, не оборачиваясь, направился к крыльцу.
Петро остался сидеть на скамье, рассеянно сдирая кору с веточки, брошенной Мором. Непроизвольная детская улыбка блуждала по его губам. Потом двинулся за Мором. Из дверей выглянула Лотта.
— Вас к телефону, — позвала. — По-моему, ваш солдафон…
Действительно, звонил Амрен, Его бодрый бас гудел в трубке так, что Петро вынужден был держать ее на расстоянии. Оберштурмбаннфюрер сказал, что только сегодня вернулся в Берлин и желает встретиться. Лучше всего в девять, возле ресторана, потом — к девушкам…
Петро хотел было сослаться на головную боль, но передумал. “Черт с ним! — решил. — Посидим, а там пусть сам едет… И все — кончаем с Амреном!”
Дора ждала гостей, и Петро, сославшись на срочные дела, оставил у нее Лотту, а сам двинулся в центр. Он шел не торопясь, с наслаждением вдыхая свежий весенний воздух. Вдруг прозвучал сигнал воздушной тревоги. Передвигаться во время воздушного налета запрещалось. Петро свернул в тихую боковую улочку и, дожидаясь отбоя, присел на гранитную тумбу под высоким забором. Ничего не поделаешь — придется переждать.
Голубые сверкающие лезвия прожекторов полосовали небо. Застучали зенитки. Где-то на горизонте вспыхнуло красное зарево.
“Сбросили бомбы”, — понял Петро. Он впервые наблюдал налет авиации на вражеский город. Там, в темном небе, — свои! Это они бомбят звериное логово. Его охватила радость, захотелось выбежать на середину улицы, закричать, чтобы люди в темном небе услышали его и скинули часть своего смертоносного груза на завод, корпуса которого высятся неподалеку.
Казалось, люди на небе услышали его безмолвный призыв. Сверху донесся рокот моторов, и по небу забегали лучи прожекторов. Да, самолеты уже здесь! Петро вскочил с тумбы и устремил взор вверх. Ждал. Где-то поблизости раздался взрыв, и упругая волна воздуха прижала Петра к ограде. Новый яркий взрыв совсем близко, и Петро понял, что бомбят кварталы около Дориного дома. Бросился бежать назад: хотелось убедиться, что люди, которые отнеслись к нему с такой симпатией, избежали опасности. Бежал долго, пока не понял, наконец, что потерял ориентир. Остановился и огляделся. Справа дымились корпуса завода, впереди догорали какие-то дома. Вдруг заметил знакомую вывеску пивной. Да ведь это та самая пивная, мимо которой он всегда проходил, приближаясь к дому Доры. Где же дом? Неужели?!. Не хотелось верить своим глазам, но этот изуродованный бетон — все, что осталось от дома… Горит яблоня, под которой он только что сидел с Мором. Но где же сама Дора?.. Где Лотта?.. Вокруг дома суетятся какие-то люди, подъехала пожарная машина.
— Не мешайте! — грубо оттолкнул его пожарник, разматывая шланг.
А Лотты нет. И уже никогда не будет?.. Зная и не веря в это, он бросился к пылающим руинам. Его не пустили. Может быть, она успела уехать домой?
Отбой тревоги. Сел в трамвай, который долго петлял по затемненным улицам. Тихо открыл дверь, на цыпочках поднялся по лестнице и, не включая света, вошел в комнату Лотты. Хозяйки не было. Возможно, Лотту задержала воздушная тревога, как и его. Петро подошел к окну — увидит, узнает ее еще издали…
Из-за угла выскочила машина. Лотта? Нет, какие-то черные фигуры бегом бросились к дому, забарабанили в дверь: “Откройте! Полиция!”
Он понял: это за ним… Перебежал в свою комнату, доставая на ходу пистолет. Осторожно открыл окно и увидел за оградой еще одну машину.
Значит, все…
Сейчас они будут здесь — уже хлопает дверь, ведущая на второй этаж. Снова выглянул в окно и вдруг вспомнил про нишу в стене, которая казалась ему раньше столь нелепой. Почти не размышляя, действуя совершенно автоматически, ступил на узкий карниз, тихонько прикрыл за собой окно и стал передвигаться по направлению к нише. Как он не сорвался?.. Вот, наконец, ниша! Прижался спиной к холодному кирпичу и замер.
В комнате включили свет. Кто-то резко распахнул окно, бросил в темноту:
— Никто здесь не появлялся?
— Все спокойно, — ответили за оградой.
— Должно быть, он остался там, — услышал Петро знакомый бас Амрена.
Мор был прав: Петро недооценивал своего противника… Ясно, что оберштурмбаннфюрер что-то заподозрил и сообщил о нем в гестапо. Оттуда запросили из Кракова личное дело Шпехта, а когда выяснилось, что такого дела в природе не существует, — все стало ясно. Амрену, вероятно, велели продолжать играть с ним в прятки. Никуда он, конечно, не ездил — просто выжидал, пока выяснят личность Шпехта. Да, Петро совершенно случайно избежал сегодня ловушки. Должно быть, они не хотели арестовывать его в доме группенфюрера — Лауэр никогда бы не простил этого…
Амрен подошел к окну, высунулся — Петро увидел его лысеющую голову.
— Здесь все пути отрезаны, — сказал. — Выходит, погиб вместе с теми.
— Это еще не выяснено, — возразили ему.
— Но ведь Шпехт ничего не подозревал. Мы условились встретиться в девять возле ресторана, и если бы не тревога…
— Это только предположение, оберштурмбаннфюрер! — перебил тот же голос. — А мы верим лишь фактам.
В комнате передвигали мебель — должно быть, делали обыск. Прошло четверть часа. Стукнули дверью, и кто-то громко стал докладывать:
— Жильцы дома видели, как утром этот Шпехт и фрау Геллерт выходили на улицу. Все категорически утверждают, что ни он, ни она не возвращались.
— Хорошо, Хенш. Вы вместе с шарфюрером Крльбом останетесь здесь. Шпехт может еще прийти. Понятно?..
Хенш недовольно проворчал что-то в ответ. Снова стукнули двери, и через несколько минут Герман увидел, как машина, не включая фар, отъехала от дома.
В комнате погасили свет. Послышался голос шарфюрера Кольба:
— Надо было хватать его днем. Может быть, что-нибудь и вытянули бы из него. Но ему повезло: раз — и все кончено…
— Я тоже думаю, что его разнесло этой бомбой. Подумать только, почти прямое попадание!
— Как вы думаете, унтерштурмфюрер. Амрен выпутается из этой истории?
— В общем-то он оказался на высоте. Но на этой должности ему, видимо, не удержаться — обязан был обратить внимание на Шпехта еще в Бреслау.
Помолчали.
— Закрой окно, Кольб, — приказал один из говоривших, — холодно.
Его собеседник еще раз внимательно осмотрел двор и после этого выполнил приказ.
У Петра отлегло от сердца. Ведь стоило фашисту повернуть голову направо — и все… Шевельнулся, переступая с ноги на ногу. Что же предпринять? Не прошло и часа, а он уже с трудом стоит. Долго гак не удержишься. Попытаться спрыгнуть? Рискованно — высоко, да и могут услышать те…
