Данил Корецкий - Спасти шпиона
– Ну, вот и отличненько! И не надо вам никуда ходить, от дел отвлекаться не надо…
– Да, спасибо, вы очень любезны, – бледно улыбаясь, сказал Мигунов. У него захолодело под ложечкой, сердце бешено колотилось, по спине струился холодный пот.
Выходя из здания, в вестибюле он встретил старлея Бабина, радостного, как вырывающийся на волю молодой щенок.
– До свидания, товарищ полковник! – звонко выкрикнул он. – Хорошо мы сегодня с вами успели! Повезло, правда?
– Правда, – кивнул Мигунов. – Здорово повезло.
* * *– Должна предупредить: у меня почти мужской аппетит, – сказала Марина.
– А у нас домашние пельмени, – парировал Петр Данилович. – Вот такие!
Он согнул указательный и большой пальцы, как заядлый рыбак, одной рукой разливающий водку, а второй показывающий, какой глаз был у выловленного вчера сома. Марина посмотрела, кивнула:
– Нормально.
Для первого знакомства она держалась на удивление уверенно.
– У вас такая хрупкая фигура! – заметила Клавдия Ивановна с той особой двусмысленной интонацией, которая появляется у нее, только когда Юра приводит свою очередную пассию. – Я думала, все танцовщики сидят на диете!
– Сказки, – просто сказала Марина. – На занятиях по семь потов сгоняют, тут ни на какой диете не продержишься.
– Ну, тогда прошу к столу, – довольно ухмыльнулся Петр Данилович и подкрутил пальцами несуществующий ус.
В гостиной уже исходила паром супница с запотевшими пельменями, стояли соусницы, приправы кое-какие, но – за что Юра был благодарен матери – никакого оливье, никакого мяса по-французски и селедочки под шубой. Даже выпивки на столе не было. Обычный семейный обед.
Отец, правда, спросил на всякий случай:
– Может, по глотку сухого?
Марина заулыбалась и выдала:
– Пельмени сухими не бывают. Налейте-ка мне обычной водки. Если можно.
Петр Данилович едва заметно дернул лицом, но полез в бар, достал водку, рюмки, налил всем. Клавдия Ивановна незаметно потрясла рукой над своей рюмкой: чуть-чуть.
– Ну что ж, за знакомство, – объявил Петр Данилович.
Неожиданно как-то, спонтанно чокнулись (Юра впервые увидел, чтобы родители чокались), выпили.
– Мне кажется, когда на улице такая погода, лучше водки ничего быть не может, – дипломатично заметила Клавдия Ивановна.
Марина молча покивала – у нее был занят рот.
…В общем, визит как бы провалился. Отец был решительно «за», мать «против» – несмотря на то, что Марина так и не допила свою единственную рюмку. Они даже поссорились немного.
– Она не строит из себя ничего, неужели ты не понимаешь? – доказывал Петр Данилович. – Не ломака! Цельный, честный человек, без этих ваших дурацких женских хитростей! Уважаю!
– Тебе просто всегда нравились разбитные да смазливые! – наседала мать. – Она же, наверное, еще и курит? – это уже Юре.
– Нет, – дернул головой Юра.
Клавдия Ивановна вздохнула.
– Наверное, скрывает…
Правда, на Юрины отношения с Мариной все это никак не повлияло. Время от времени они встречались – не очень часто, потому что Марина репетировала уже другой, новый спектакль, да и Юре стало не до личной жизни. Но – встречались. Сколько Юра ни приглядывался, в Марине не было никакого намека на богемное высокомерие и развращенность, которых он так боялся. Простота, ясность. Бесшабашность даже какая-то мальчишеская. Ему было хорошо с ней. Он надеялся, что и ей тоже.
* * *Под ногами плескалась черная вонючая жидкость, луч фонаря высвечивал неспешно плывущие куски бумаги, использованные презервативы и прочий мусор. Тут и там, на уровне плеч, из стен торчали отрезки разной толщины труб, которые время от времени с бульканьем изливали в проход очередные порции отходов жизнедеятельности мегаполиса. Иногда эти вбросы пачкали прорезиненный комбинезон Лешего, но он не обращал внимания, как не обращал внимания на вонь и топкий ил, засасывающий сапоги по щиколотку.
А Мише с его каской и пелериной на плечах фекальные водопады и вовсе были нипочем. Он шел впереди, причем очень уверенно и быстро. Может, из-за того, что пользовался инфракрасными очками, а может, успел хорошо изучить подземную Москву. Хотя как можно сделать это за две недели – уму непостижимо! Правда, он забрасывался почти каждый день, причем в последнее время нередко ходил один. И все же… Для того, чтобы освоиться внизу, обычно нужно два, а то и три года!
Через километр канал[9] резко пошел вниз: начинался шлюзовой водосброс, и мусорные кораблики быстрее устремились по вогнутой трубе туда, где журчал невидимый пока водоворот. Довольно противное место, но его можно было обойти. Однако керченский диггер об этом не знал и шел прямо.
– Стоп, Миша! Давай направо, в этот проход… Пойдем по сухому, – негромко сказал Леший в висящий у рта микрофон.
– Там завал, – раздался в ухе голос напарника.
Уоки-токи с невесомой выносной гарнитурой принес Миша. Ходить под землей с ней было очень удобно, причем связь не прерывалась, не искажалась и не фонила.
– Откуда? Нет там никакого завала! Сворачиваем!
– Завал. Метра на три. Грунт мягкий, но копать надо целый день.
– Мы там ходили совсем недавно. Какой завал? Там твердый свод – известняк!
Миша остановился, пожал плечами.
– Сходи, проверь. Я здесь подожду.
Леший свернул вправо – протиснулся сквозь узкую щель и пошел по расширяющемуся коридору. На первых метрах под ногами было мокро, потом сыро, потом стало сухо. Но его все равно мучили неприятные предчувствия. Слишком уверенно и авторитетно говорил Миша… Неподвижный воздух и низкое содержание кислорода подтверждали его слова. И действительно: через пару сотен метров на полу появилась влага, ее становилось все больше, а еще через сотню метров он уткнулся в завал. Из мокрого вязкого грунта. И наверняка длиной в три метра!
Леший поднял луч фонаря. Там темнела воронкообразная дыра, по известняковым стенам струйками сочилась вода. Промоина. Обычное дело. Где-то наверху прорвало водопровод, и твердый свод не выдержал… Обычное-то обычное, да откуда про это узнал Миша?
Развернувшись, Леший побрел обратно. Он проделал лишний путь, но чувствовал себя дураком не только поэтому.
Керченец ждал его в начале сухого коридора, спокойно сидя на рюкзаке. Свою железную маску с поблескивающими линзами он снял и небрежно держал в руке.
– Откуда ты узнал про завал?!
Миша дружески улыбнулся.
– Я был здесь, недавно… Ты зря не веришь друзьям…
– Давай теперь я пойду впереди, – сказал Леший. Он точно знал, что в этом квадрате керченец никогда не был.
Они вновь вышли в канал и подошли к водосбросу.
Скинув тяжелый рюкзак, Леший сел прямо в воду и заскользил по шершавому бетону, надеясь, что слой канализационных стоков предохранит химку от разрывов. Гораздо больше его беспокоила шлюзовая створка – зависшая наверху чугунная заслонка, красноречиво именуемая в просторечии гильотиной. Она должна перекрывать тоннель, если он переполнится, и хотя сейчас нет ни ливня, ни аварийного сброса, но в жизни случались и ошибки, когда тяжелый сегмент металла оправдывал свое наименование, разрезая неосторожного диггера пополам. Нет, честно говоря, не пополам, это так – байка-страшилка для начинающих. А вот ногу отхватывало, это было…
Подняв палец, Леший указал Мише на угрожающе затаившийся кусок металла. Тот кивнул и ужом проскочил сектор действия створки.
Миновав опасную зону, они оказались в квадратном колодце пять на пять метров, с осклизлыми бетонными стенами. Осторожно обойдя закрытый крупной решеткой круглый метровый сток в полу, диггеры по железным скобам поднялись по противоположной, покрытой отвратительной зеленой плесенью стене и оказались в канале, идущем с противоположной стороны. Пройдя еще сто метров, Леший оказался на развилке, повернул вправо и по узкому ходу прошел в каменоломни Китай-города. Миша уверенно топал следом.
Здесь было сухо, на полу лежал толстый слой пыли, и Леший внимательно смотрел под ноги, в поисках следов. Но впереди следов не было, только за ним оставались бесформенные мокрые пятна. А когда по ним проходил Миша, оставалась просто размытая дорожка. Через полчаса они вышли к бетонной стене с проломом, который Леший с Хорем пробили два года назад. Пригнувшись, они пролезли внутрь.
Помещение было большим и гулким, сразу стало легче дышать. В застоявшемся воздухе чувствовалось достаточное содержание кислорода. Вход в нижний ярус подвалов гостиницы «Россия» засыпали очень давно. Но система естественной вентиляции продолжает работать.
– Где мы? – спросил Миша. – В бомбоубежище?
– Да вроде того…
Леший повернул голову, луч налобного фонаря мазнул по серой бетонной стене. На ней висел противопожарный щит: багор, тупой топор, клещи, конической формы ведро – все как полагается по инструкции, только вместо красного выкрашено в серый цвет многолетней пылью. Такие щиты имелись во всех коридорах гостиницы, но в семьдесят седьмом году, когда горел центральный шестнадцатиэтажный корпус, эти примитивные железки не помогли. И шлангов нужной длины не было, а лестницы пожарных машин доставали только до восьмого этажа, поэтому сорок два человека погибли в огне…
