Сергей Донской - Никогда не говори: не могу
Даша неодобрительно качнула головой:
– Вы лучше не смейтесь, если вам не хочется.
Бондарь согнал с лица натянутую улыбку и сказал:
– Не буду. Тем более что пора переходить к делу.
– Переходите. Только без этих ваших душещипательных историй про муки ревности, ладно?
– Договорились.
– Тогда начнем. – Даша остановилась, повернувшись лицом к Бондарю. Ее глаза предостерегающе прищурились. – В институте вы сказали, что хотите поговорить про Галину Андрусюк. Почему она вас интересует?
– Мне шепнули, что вы – последняя, кто ее видел, – начал Бондарь.
Даше такое вступление определенно не понравилось.
– Сначала ответьте на мой вопрос. Вы кто?
Признаться? Или представиться специалистом по проведению статистических исследований? Нутром Бондарь чувствовал, что на этом его короткое знакомство с Дашей Королевой закончится. Она не простит ему очередную ложь. Развернется и уйдет, не оглянувшись. Наивная идеалистка, убежденная, что в этом мире можно прожить без лжи. Маленькая поборница справедливости, которую продвинутые сверстники наверняка считают белой вороной. Клюют, насмехаются, норовят ущипнуть побольнее. Как же ей удается оставаться самой собой, когда вокруг все только и стремятся обмануть друг друга? Ловчат, хитрят, юлят, распускают перья, пыжатся, каркают. Трудно живется белой вороне. Но менять масть она не собирается. Стоит на своем, и баста.
– Вы кто? – снова спросила Даша. Ее корпус совершил при этом едва заметный поворот. Она не надеялась услышать правду и в самом деле готовилась уйти.
– Федеральная служба безопасности России, – произнес Бондарь, дивясь своему неожиданному решению сказать правду.
– Я так и знала, – облегченно выдохнула Даша.
– Почему же тогда согласилась со мной встретиться?
– Потому и согласилась, что догадалась.
– Странно, – пробормотал Бондарь.
– Что в этом странного? – удивилась в свою очередь Даша.
– Обычно люди неохотно идут на контакт с представителями нашей профессии.
– Я тоже не в восторге от необходимости сотрудничать с КГБ.
– ФСБ, – машинально поправил Бондарь.
– От того, что у вашей конторы другое название, ее суть не изменилась.
– А зачем ее менять? Нормальная суть, правильная. Защищать государство от посягательств врагов – что может быть благородней?
– И преследовать инакомыслящих, – заметила Даша.
Бондарь усмехнулся:
– Если инакомыслящие тупо норовят развалить или по крайней мере обгадить дом, в котором живут, то как прикажете с ними поступать?
– Ладно, все это философия. Я согласилась дать показания, потому что беспокоюсь за Андрусюк.
– Показания! Зачем так официально?
– Пусть будет официально, – сказала Даша. – Я готова подать письменное заявление, если надо.
– Пока что такой необходимости нет, – заверил ее Бондарь.
– Как хотите. Если бы сегодня не появились вы, я все равно обратилась бы в милицию. Кстати, у вас есть какой-нибудь документ, подтверждающий вашу личность?
Заглянув в служебное удостоверение, предъявленное Бондарем, Даша успокоилась и заговорила.
Три дня назад после занятий она стала свидетельницей оживленной беседы между преподавателем Камениром и студенткой Андрусюк. Они долго стояли на аллее возле института, а потом расстались. Как выяснилось, не надолго. Каменир сел в свою машину – ее номер был продиктован рассказчицей, – потом выехал на дорогу и подобрал Андрусюк, поджидавшую его возле остановки.
Сокурсница показалась Даше оживленной и даже веселой, хотя в последнее время пребывала в мрачном настроении. Она задолжала большую сумму одному армянину, приторговывающему в институте наркотиками.
– Употребляла? – коротко спросил Бондарь.
Хмуря густые брови, Даша ответила:
– Окончательно сесть на иглу не успела, однако наркотиками баловалась частенько. Тусовалась с кем попало, жила в общаге, родители в Туле. Обычное дело.
– То-то и плохо, что обычное. – Закурив, Бондарь задал новый вопрос: – Как зовут армянина и где его можно найти?
– Левон, кажется… Нет, Тигран. Примерно в полдень подъезжает к институту и снабжает дурью желающих. Машина приметная – иномарка канареечного цвета, полуспортивная. – Что-то прикинув в уме, Даша добавила: – Но Тигран тут ни при чем, ему многие должны. Таких он просто заставляет отрабатывать.
– Феодал хренов.
– Не выражайтесь при мне, пожалуйста.
– Извини… – Запнувшись, Бондарь поспешил добавить: —…те.
– На первый раз проща… – откликнулась Даша насмешливым эхо, – …ю.
Они сдержанно улыбнулись друг другу. Не сговариваясь, возобновили прогулку. Некоторое время шли молча.
Бондарю пауза давалась легче, потому что у него имелась дымящаяся сигарета, позволявшая притворяться всецело поглощенным процессом курения. Даше оставалось лишь разглядывать прохожих да приближающиеся купола церкви. Наконец она не выдержала и заговорила первой:
– У меня нехорошее предчувствие. Я всегда терпеть не могла девчонок вроде Андрусюк, а сейчас мне за нее тревожно.
– Почему?
– Потому что с ней приключилось что-то плохое.
– Я хотел спросить, почему вы недолюбливали Андрусюк?
– Такие, как она, живут, словно какие-то насекомые, – пояснила Даша. – Думаю, если бы букашки умели разговаривать, их речь ничем не отличалась бы от трескотни некоторых человеческих особей… Торчат, зависают, ловят кайф. Поденки.
– В ваших устах это звучит как «подонки», – заметил Бондарь.
– Ну и пусть.
– Странно слышать подобные рассуждения от девушки вашего возраста.
– Вы что же, много общаетесь с моими ровесницами? – холодно спросила Даша.
– По правде говоря, совсем не общаюсь. Но они постоянно торчат на телевидении. Со вздыбленными волосами, голопупые. Если бы они только пели или танцевали. Но ведь они еще и рассуждают! – Негодованию Бондаря не было предела. – А о чем, спрашивается, можно рассуждать, когда все твои познания почерпнуты на интернетовских страничках, составленных точно такими же умниками?
– Вы рассуждаете, как старик, – сказала Даша.
– А я и есть старик.
– В свои тридцать лет?
– Ну да, я ведь родился в другую эпоху, – с жаром заговорил Бондарь. – Когда гомики и проститутки не в высшем свете вращались, а в подворотнях прятались, где им самое место. Когда воры в тюрьмах сидели, а не в Государственной думе. Когда за убийство матери и ребенка могли вообще приговорить к «вышке». Теперь всякой сволочи раздолье. У них адвокаты, у них деньги. Внес залог и топай на свободу, под подписку о невыезде. Сунул взятку судье – получи условный приговор или вообще оправдание. Кроме того, есть еще такая лазейка, как амнистия. – Кулаки Бондаря непроизвольно стиснулись. – А кто за загубленные жизни отвечать будет? Ей еще двадцати шести не исполнилось. Ему только-только пятый год пошел. Это справедливо?
– Нет, – тихо сказала Даша. – Только не кричите так, пожалуйста. На нас смотрят.
– Паскудство, – выругался Бондарь, потом извинился, а потом не сдержался и опять выругался, значительно грубее.
Даша не ушла, даже не отвернулась. Спросила, глядя под ноги:
– Вы кого-то конкретно имеете в виду?
– Мысли вслух. Поток сознания. – Бондарь хохотнул, виновато разведя руками. – Не обращайте внимания.
– Мне показалось…
– Именно показалось.
– Будем считать, что я вам поверила, – вздохнула Даша. Для девушки, органически не переносящей ложь, она повела себя на удивление покладисто. Но почему тогда в ее взгляде возникло то самое страдальческое выражение, которое она заметила в глазах малознакомого человека?
* * *Бондарь, успевший овладеть собой, нахмурился и заговорил сухим, официальным тоном, который, как можно было заметить, покоробил девушку еще сильнее, чем крепкие выражения.
– В общем, так, – произнес он, разрубив воздух ребром ладони. – Хватит прелюдий, перехожу к сути. Убедительная просьба: никому о нашем разговоре не рассказывать, это раз. Теперь второе. Поисками Андрусюк может заняться милиция, так вот, следователю совсем не обязательно сообщать то, что вы сообщили мне. Усвоили?
– Такое впечатление, будто я ваша подчиненная, а вы мой начальник, – поделилась своими впечатлениями Даша. – Какие еще будут распоряжения?
Бондарь тут же смягчил тон.
– Вы должны мне помочь, – сказал он.
– Должна? Неужели?
– Вы меня неправильно поняли. Это не требование, это просьба.
– Что-то не похоже.
– Просьба, – заверил девушку Бондарь.
– Чего же вы от меня хотите? – осведомилась она.
– Содействия.
– В чем оно будет заключаться?
Бондарь объяснил, стараясь быть кратким и убедительным. Результат уговоров получился не столь однозначным, как хотелось бы. Внимательно выслушав все доводы и аргументы, Даша отвернулась.
– Сегодня я вам ничего не отвечу, – твердо заявила она.
