Шамиль Идиатуллин - За старшего
— Короче, особых концов на него нет. У нас не светился, но по республике и округу мужчина заметный. Защищает, как правило, папиков по уголовке — чиновников, депутатов, буржуев из крутых фирм. Изнасилования, убийства по неосторожности, связи с ОПС. Хозяйственными делами вроде неизвестен.
— Любопытно, что ужас, — сказала Новикова, бычкуя сигарету и немедленно подпаливая следующую. — И что, сильно успешный мужчина?
Артем пожал плечами.
— Ну, как все. Когда дают — успешный. Ушлый — это по-любому. Под следаков копает, кстати.
Новикова кивнула, щурясь от дыма. Хотя ей, скорее, от свежего воздуха следовало щуриться и падать, выдирая ключицы куцыми ногтями. И все-таки уточнила:
— Примеры есть?
— Булатов.
Новикова выпрямилась.
— Булатов? Так это он, этот шибзд, Булатова закрыл?
— Ему в основном по делу Хайрутдинова предъявили, а дело как раз Мезенский этот дербанил, — сказал Артем. — Ну, и, по ходу, барабанил в прокуратуру. Те вцепились. И все, нет Булатова.
Новикова высадила остаток сигареты в одну затяжку, вдавила фильтр в пепельницу, пошарила в пачке, ругнулась, смяла ее, выбросила и полезла в сумочку за новой.
— А остановился он где? — поинтересовалась Новикова как бы между прочим.
Артем развеселился:
— Ну ты, мать, даешь. Совращать его пойдешь или белого кидать?
Новикова замерла, закатила глаза и сказала, вернувшись к шуршанию целлофаном:
— Вот дурак же ты, Терлеев, а.
Артем подождал, понял, что продолжения не будет, и поинтересовался:
— А зачем тебе тогда, где он живет?
Новикова закурила, отвернулась к экрану, повозила мышкой и деятельно защелкала клавишами. Артем уже решил сказать что-нибудь обидное и уйти, когда почти любимая руководительница пробормотала, не отрываясь от компьютера:
— Ну, на всякий случай — это во-первых… Прозвонить, кто ему жилье оплатил, — во-вторых… Может, так узнаем. А то девочку строит: доверитель не велел… Кто велел, не скажу… Кому хочу, тому даю… Тайный какой нашелся.
Новикова повысила голос, но тут же взяла себя в руки и вернулась к бубнилову:
— Ну и, в-главных, еще такая вещь: он же кому-то отчитываться должен. С доверителем встретился, теперь расскажет, что видел, что слышал, какие виды. Может, по телефону, а может… Кому-то ведь Филатов чумаданчик вез, сюда вез. Понимаешь уже?
— Да уж. Слушай, так он, может, на отчет и дернул? Надо было Ильдарику свистнуть, чтобы он его прямо отсюда и повел.
Теперь Новикова оторвалась от экрана, сделала особенно глубокую затяжку и пустила в сторону Артема длинное густое облако.
— Да, — сказал Артем подавленно. — Сморозил, виноват. Не повторится.
— Прям, — откликнулась Новикова и вернулась к экрану.
Артем взялся за ручку, но все-таки решил мстительно осведомиться:
— Много лайков?
— Тебе и не снилось, — отрезала Новикова. — Ты лучше скажи, с камерами что?
— Хожу, ищу. Пока по нулям: у этих записи не хранятся, у тех в другую сторону повернуто, но намеки какие-то есть.
— Намеки у него. А бабай этот, Захаров, он реально дурак или говорить не хочет?
— Или и то, и другое. Не дурак, ясно дело. Дурака включает, это да, хоть два «Оскара» давай, — но я не всосу, отчего. По ходу, опасается, что я под Неушева рою.
— Ну, можно понять. Хорошо, сама с ним попробую. Шамайко на завтра вызвана?
— Да, на полдевятого.
— Вот ты зверь.
— А я при чем? Я предлагал в одиннадцать, она говорит: тогда уж лучше с утра. Ныла, что ножка болит, машинка не ездит. Но как я сказал, что с радостью экипаж за ней пришлю, ее приотпустило сразу.
— Молодец. Чего мне дрыхнуть, в самом деле. А сегодня чем порадуешь?
Артем вытащил телефон и выразительно посмотрел на экранчик с часами.
Новикова, утонув в дисплее, пробурчала:
— Терлеев, тебе-то «Оскар» точно не светит, сильно так не старайся. Я ж вижу, копаешь. Чего копаешь?
Артем еще раз посмотрел на часы и спросил:
— Ты до скольки сегодня?
Новикова задрала брови, тут же поперхнулась дымом и уточнила сквозь кашель:
— Ресторан, найт клаб?
Артем хотел остроумно пошутить про то, что пепельницу себе он в любом магазине за куда меньшие деньги купит, но опять некстати вспомнил Юльку, а потом вспомнил, что летом Новикова всерьез уходила с работы, а в итоге ушла от мужа. Он постарался улыбнуться и сказал:
— Природа подскажет. Через час здесь еще будешь?
— И через два, и через три, — грустно сказала Новикова. — Выходные же не кончились еще.
— Попробую успеть, — сказал Артем и пошел.
Вернулся он через четыре часа. Новикова сидела, подперев щеку кулаком, и даже не курила. Кабинетик был проветрен до студеного хруста в углах.
— Можно? — уточнил Артем с сомнением.
Новикова выпрямилась, заморгала и сказала:
— Давай. Рассказывай.
И Артем рассказал, стараясь не обращать внимания на то, как Новикова нашаривает сигареты, скривившись, бросает их в нижний ящик, а потом, забывшись, хлопает по стопкам бумаг и по очереди открывает все ящики, начиная с верхнего, — пока не находит свое вонючее счастье и не возвращает кабинету привычные вид, вкус и цвет.
— Короче, штука такая. Филатов вез железо не себе или, допустим, не только себе — это понятно. Местным — может быть, но тоже вряд ли, тут свои каналы. Наши стволы подгоняют из Казани и Ижевска, Кавказ почти не в счет, импорт до сих пор таскают менты, ЧОПы и дальнобойщики, да там и объемы с гулькин копчик, понты в основном. То есть, скорее всего, Филатов сумочку таким же, как он, гастролерам вез. Почему один все тащил — потому что они не могли. Раз не могли, значит, их досматривали. Следовательно, самолет. Пока все логично, так? Резонно предположить, что самолет из Москвы — раз Филатов оттуда прибыл. Но я на всякий случай затребовал пассажиров по всем рейсам — их, слава богу, в Байтаково шиш да маленько. Две компании ежедневно, одна — три раза в неделю, еще одна еженедельно.
— «Чулман»?
— Ну да. С ней как раз больше всего мороки было — сперва кричали, что у нас нет никакого юридического права в их документацию лезть, потом никак собрать не могли. Я так понял, у них в отчетности полный бардак, вот они и всполошились. Надо шепнуть Косареву, чтоб их пожмакал, кстати.
— Шепну, шепну. Не отвлекайся. Ну собрал ты данные, и что это тебе дало? Проверял всех, кто вчера прибыл? А если не вчера, а сегодня или позавчера?
— Обижаете, Елена Николаевна. Я же… А, ты Косареву не прямо сейчас шепни, чуть попозже, а то поймут, что от меня наводка. Неудобно будет. Ну вот, что дало. А вот что дало. Я же данные за полгода собрал. И сравнил списки пассажиров, которые прибыли в последние три дня, со списком прибывших в октябре.
— То есть ты все-таки свою идею не бросил.
— Да как ее теперь бросишь.
— Так. И сколько совпадений? Полторы сотни?
— Кстати, да, в районе. Сто сорок, что ли. Если тупо убрать местных — по номерам паспортов, — остается двадцать семь.
— Много.
— Много. Если сравнить со списком пассажиров Москва — Ростов в июне-июле, остаются три совпадения.
— Прекрасно. То есть…
— Если сравнивать со списком пассажиров Москва — Сызрань в апреле — мае, остаются три совпадения. Если сравнивать со списком пассажиров Москва — Челябинск в феврале, остаются три совпадения. Если сравнивать со списком пассажиров Москва — Пермь в прошлом году, остаются три совпадения.
— Мамочка.
— Это один и тот же список, Лена. Глухов Валерий Николаевич, Забыхин Вячеслав Евгеньевич, Шелехов Михаил Юрьевич. Паспорта московские, мужчины чистые — не светились и в базах нет.
— Погоди. Погоди. Ростов — это Аккермановка, я поняла, а Сызрань?
— Сызрань в семидесяти километрах от Кашпирска, а от Самары почти триста получается. Поэтому в Кашпирск все через Сызрань летают. Челябинск — Катавский, ну ты понимаешь.
— А Даровской твой любимый?
— А в Даровской мой любимый фиг долетишь — туда если из Москвы, проще от Нижнего на паровозе. Можно на тачке. Я вот с другого направления попробовал.
— Да уж. Что говорят-то?
— Говорят, починили, приезжай, забирай. Тут вот закончу, поеду — и прощай, зарплата. Ну, сам виноват.
— Погоди рыдать, может, Газизов компенсирует.
— Газизов-то? Он да, он компенсирует. И еще свою служебную подарит, базару нет.
— Погоди рыдать, говорю. А Нижний не пробился?
— Так до Нижнего им из Москвы проще — «Сапсан» там, да хоть любой паровоз. Или на машине, например. Загрузились в джип или пару джипов, приехали, поплясали, уехали.
— Приехали, поплясали, уехали. И так они втроем и плясали — это, выходит, каждые два месяца?
— Ну, почему втроем и каждые два? Филатов еще был. И еще Яковлев такой Константин Алексеевич и Осипов такой Павел Ананьевич. Их, правда, обоих в октябре здесь не было, а Осипов вообще умер в конце июня от сердечного приступа, в Ростове как раз.
