Чингиз Абдуллаев - Прайс-лист для издателя
Да, Марко Табакович много раз заслужил такую страшную смерть. И, с точки зрения нравственной и моральной, несчастная девочка сделала лишь то, что должно было сделать правосудие в любой стране мира, осудив командира отряда убийц и насильников. Но не все так просто. Табакович был нормальным человеком, хорошим ученым, любящим братом. Он не был готов к войне, к кровавым событиям боснийского и югославского конфликтов. Ему тоже было больно, когда убивали семью его сестры, когда ее насиловали на глазах у мужа, когда он узнал, как безжалостно убили ее детей. Ему было больно и страшно. И Марко тоже переродился, превращаясь в настоящего монстра. Он не взял в руки нож для разрезания бумаги, а стал руководителем отряда палачей, присвоив себе право самому мстить и расправляться с теми, кто, по его мнению, был виновен в смерти его сестры и ее семьи.
И теперь Дронго обязан принимать решение, учитывая все факты, которые стали ему известны. Кого обвинить, кто виноват в этой югославской трагедии, в проведении сознательной политики геноцида? Кто в этом виноват и как следует поступить? Кроме совести, у него был и долг эксперта, который обязан передать убийцу в руки правосудия. Но Дронго колебался. Это был тот случай, когда долг вступил в противоречие с совестью. Эксперт понимал, что Фюнхауф, Дюнуа, Меглих и Грисбах ждут его возвращения, ведь он обещал вернуться и назвать им имя убийцы. Но Дронго медлил.
Неожиданно он почувствовал, как кто-то осторожно трогает его за рукав, и обернулся. Это была София. Она с тревогой и надеждой смотрела на него.
– Что ты решил?
– Я думаю, – признался Дронго.
– Ты уже разговаривал с ней?
– Да. Она во всем призналась. Это она его убила. Но шестнадцать лет назад солдаты Табаковича перебили ее семью и изнасиловали тринадцатилетнюю девочку. И теперь я не знаю, как мне поступить.
– Понимаю, – тихо произнесла София. – Только не делай из всех сербов зверей, боснийцы тоже убивали и насиловали.
– Это я знаю. За три года до Сребреницы боснийцы уничтожили сербское село Подраванье, где жила сестра Табаковича. И за это преступление тоже должен кто-то ответить.
– У тебя будет нелегкий выбор. Пойдем в кафе, тебе нужно успокоиться и подумать.
София уже знала, что он любит чай, и тактично заказала им две чашки чая.
– Ты просто обязан ее спасти, – сказала она, ставя чашку перед ним, – и не смотри на меня такими удивленными глазами. Да, я понимаю, что Марко Табаковича сделала чудовищем война и горе его семьи. Но разве можно одно горе заменять другим, одну смерть стирать другой? По логике, я должна быть на стороне сербов, и я хорошо знаю, как убивали их не только в Боснии, но и в Хорватии, в Косово, в других местах. Но сегодня я должна пожалеть и эту несчастную молодую женщину, по судьбе которой так безжалостно прошлась война.
– Будь они прокляты! – в сердцах бросил Дронго. – Они рассуждают о независимости, суверенитете, праве народов на самоопределение, говорят о свободе – а сами всегда имеют конкретные шкурные интересы. Хотят отделяться, чтобы безнаказанно грабить собственные народы и бесконтрольно воровать. Сейчас по новостям передают последние сообщения о премьер-министре Хорватии Санадере, который якобы получил десять миллионов евро взятки от венгерской и австрийской компаний. Десять миллионов евро в небольшой и не очень богатой стране. Он не боится получать эти деньги, которые обильно политы кровью его соотечественников…
– Ты обязан ей помочь, – повторила София, – просто затем, чтобы она поверила в человечность.
– Она больше никогда не поверит в человечность, – возразил Дронго. – Такая трагедия иссушает душу, отворачивает человека от Бога, постепенно превращая его в неуправляемого монстра. И еще ханжество окружающего нас мира, когда человеческие судьбы и жизни стоят по-разному. Если бы столько людей погибло в Америке или Франции, это была бы самая страшная трагедия современности. А тысячи убитых в Сребренице – лишь неприятный факт для европейцев и американцев, да и то потому, что это событие произошло в якобы цивилизованной Югославии. Но примерно в это же время в Конго началась борьба между племенами тутси и хуту. Ты можешь мне не поверить, но я там был. И там истребляли в несравненно больших масштабах, уничтожая миллионы людей. Человеческая цивилизация допустила, чтобы в войне, начавшейся в девяносто четвертом, погибло пять с половиной миллионов человек. Можешь себе представить эту невероятную цифру? Пять с половиной миллионов убитых, растерзанных, загубленных человеческих жизней!
Достаточно просмотреть любой выпуск международных новостей, чтобы понять приоритеты цивилизации. Если в Италии или Великобритании от некачественных продуктов отравится хотя бы один человек, это новость на первые полосы всех газет и журналов, всех сообщений корреспондентов. А если в Багдаде погибнут от взрыва бомбы сто или двести человек, это будет где-то в конце, одной строчкой, как досадное недоразумение. Жизни людей оцениваются совсем по-разному. Израиль меняет своего молодого капрала на тысячу арестованных палестинцев, считая такой обмен адекватным. Мотивы Израиля я понимаю и приветствую, для них жизнь любого гражданина – высшая ценность. Но мотивы палестинцев мне абсолютно непонятны. Они изначально обрекают себя на подобную неравноценную арифметику – тысячу жизней за одну. И пусть потом не обижаются, если этот «обменный курс» останется достаточно надолго.
– Что ты собираешься делать? – спросила София.
– Не знаю, – честно ответил Дронго, – действительно не знаю. И у меня почти не осталось времени. Начальник полиции герр Фюнхауф ждет моего доклада. Я пообещал ему, что уже сейчас назову ему имя убийцы.
– Не делай этого, дай девочке возможность спокойно уехать из Германии. Она больше никого не убьет, – убежденно произнесла София.
– И тогда убийство останется нераскрытым, а преступление – безнаказанным.
– Это не преступление, и ты прекрасно это понимаешь. Это месть, пусть даже такая – дикая, неправедная, невозможная. Это возмездие. Рукою девочки двигало божественное провидение. Ведь ты сам рассказывал, что он не должен был там появиться, но он туда пришел – и в результате встретился с ней. Она узнала его через столько лет! Значит, это была его судьба.
– Я сам спрашивал тебя, как мне нужно поступить, а теперь ты уговариваешь меня быть достаточно благоразумным…
Дронго выпил свой чай и тяжело поднялся. Преступление раскрыто, оставалось рассказать об этом сотрудникам полиции. Но именно этого ему так не хотелось делать.
– Что ты решил? – в который раз спросила София.
– Не знаю, – искренне ответил Дронго и пошел к кабинету, в котором его ждали.
Четыре пары глаз смотрели на эксперта, ожидая его вердикта.
– Что? – выдохнул Фюнхауф. – Кто это был?
– Сюда заходил бывший сотрудник отряда Табаковича, который решил отомстить своему командиру, – сказал Дронго. – Эту информацию мне передали из Белграда. Сейчас этот человек уже покинул Германию и находится в Латинской Америке.
– Значит, он был связан с Рамиресом! – громко воскликнул Фюнхауф. – Я так и думал. Это было ясно с самого начала. Они совместно планировали этот террористический акт, а Марк Ламбрехт был, очевидно, их резидентом в Германии.
– Похоже, что все так и было, – кивнул Дронго. – Я думаю, что вы были правы, Рамирес имел непосредственное отношение к этому преступлению. А настоящий убийца сейчас находится в Латинской Америке. Нужно срочно найти Герстмана и выйти через него на этого типа.
– Мы так и сделаем. Срочно пошлем новые запросы, – согласился Фюнхауф. Он поднялся из-за стола, подмигнул Дронго и сказал: – Вот видите, вы сумели вычислить террористов, а я сразу понял, кто стоял за этим убийством. Просто у каждого своя работа. Вы занимаетесь международными преступниками, а я занимаюсь убийцами.
– А пропавший халат? – спросил Грисбах. – Мы ведь говорили о женщине.
– Позови эту несчастную турчанку, и пусть она честно признается, что потеряла халат, – махнул рукой Фюнхауф. – Я сразу сказал, что женщина не могла войти в мужской туалет. Это был профессиональный убийца, который караулил там Ламбрехта.
Он попрощался с Дронго и вышел из комнаты. За ним поспешили Меглих и Грисбах. Дронго остался в комнате с молчавшим до сих пор Дюнуа.
– А теперь давай правду, – негромко заговорил профессор. – В эту сказку про латиноамериканцев я все равно не поверю. Ты не можешь так просто отделаться общими рассуждениями об убийце, который якобы был здесь на ярмарке и уже улетел в Латинскую Америку. Фюнхауф не дурак, он успокоится и тоже поймет, что ты блефовал. Кто настоящий убийца?
– Я решил ее не сдавать, – признался Дронго.
– Так я и подумал, – кивнул Дюнуа. – Кто это был?
– Лейла Азизи из делегации Боснии.
