Георгий Черчесов - Под псевдонимом Ксанти
Хаджумар явственно представил себе, как длинная фигура контрабандиста внезапно выныривала из-за кустов к засаде, так что он едва сдерживал свой порыв обрушиться на него, сбить на землю, скрутить руки… Но в который раз Хаджумар вынужден бывал с сожалением проводить взглядом эту сутулую спину с мешком, набитым заграничным барахлом… Счастливчик всегда появлялся на этой стороне внезапно. Он, видимо, настолько хорошо знал тропы по ту сторону границы, что мог пройти незаметно мимо охраны. Это, собственно, и прельстило Хаджумара.
— Так он самый настоящий контрабандист? — удивился Гарсиа.
— Настоящий, — согласился Хаджумар. — И еще какой! Он и сам поверил в свою звезду.
— Вы могли его поймать? Почему же не схватили?
Хаджумару вспомнилось, как однажды, возвращаясь из-за кордона, контрабандист остановился буквально в метре от него. За плечами у него был мешок, в руке щит из фанеры. Этот щит, на котором большими, неуклюжими буквами было написано: «Яблок сорт шампански, казетах пишут: полавина сахар, полавина — мед. Цена как договоримся», был его базарной ширмой. Развязав мешок, Счастливчик вытащил из него бутылку водки, сделал несколько глотков, затем обеими руками взлохматил волосы на голове, небрежно сдвинул набекрень фуражку, опустил воротник плаща, расстегнул верхние пуговицы рубашки, взбил сапоги гармошкой, выпрямился и вздохнул: «Вот теперь уже на своей земле». Закинув мешок за плечо и подняв щит, он зашагал, шатаясь, к селу — ни дать ни взять загулявший человек, возвращающийся с гостинцами от родственников домой. Он даже мурлыкал под нос незамысловатую песенку.
— И он до сих пор занимается контрабандой? — не унимался Гарсиа. — За что ему такая честь от вас?
— Тогда подумал: вдруг да понадобится человек, что так проворен и прекрасно знает тропинки по ту сторону границы, — признался Хаджумар. — Теперь его очередь выручать меня.
— Так вы тогда еще предвидели? — ахнул Гарсиа.
— Ничего я не предвидел, — засмеялся Хаджумар. — Представляю, как мы утречком, еще затемно, нагрянем к нему, в приземистую мазанку на холмике, на краю села. В ее окнах никогда не горит свет, даже когда все знали, что Счастливчик, его жена, мать и двое ребятишек находятся дома. Он будет ошарашен, что уже три года есть у него крестный ангел-хранитель, а он об этом и не подозревал.
— А вдруг он не согласится помочь нам? — засомневался Гарсиа.
— Он захочет облегчить свою судьбу… Пойдем, Гарсиа?
За столом воцарилось напряженное молчание. Наташа, добрая душа, понимая, что Хаджумару и Лине надо остаться одним, сказала:
— Гарсик, помоги убрать посуду.
— Эй, эй! Не рано ли ты начала командовать?
— Рано? Наоборот — поздно! — Она отчаянно кивнула ему на Хаджумара и Лину.
— Выезжаете сегодня? — спросила Лина.
— Вылетаем, — поправил он ее и пояснил: — Иначе нельзя.
Они опять помолчали. — Я не сержусь, — сказала она тихо.
— Я дал тебе повод, — возразил он.
— Ты знал о… командировке?
— Я узнал только что.
Лина подошла, прижалась к Хаджумару.
— У тебя есть… товарищ… Он умеет стрелять, бросать гранаты, владеет конспирацией… Но он… женщина…
— Ничего такого не будет, Лина, — успокоил он ее.
— Помни: я боец… И когда я буду нужна… Ведь женщины выносливее мужчин… Ты же видел…
— Видел…
— Хаджумар, я все понимаю… Войны нет, а борьба идет… И впереди бои… Тяжелые, страшные… Нам друг перед другом нечего хитрить… Мне легче быть там, в опасности, но рядом с тобой, чем здесь — одной…
— Туда нельзя. Но ты будешь там… Со мной! Все время! И это будет мне помогать…
— Камарада советник, ты будешь очень неудобным мужем… Женщины не любят частых отлучек мужей… Но когда я расстроюсь, ты шепни мне одно слово: НАДО… Шепни — ив моих глазах не будет слез…
Он оторвался от нее, посмотрел ей в глаза:
— Лина, надо! Слышишь? Надо!..
— НАДО! — с болью прошептала она. — НА-ДО!
— Ты обещала не плакать, — напомнил он.
— А я и не плачу, совсем не плачу, — глотала она слезы, а они бежали и бежали по ее щекам.
* * *Осторожный и предусмотрительный нарушитель границы на поверку оказался плохим хозяином — никаких хитростей не пришлось использовать для того, чтобы проникнуть в его дом. Дверь едва держалась на слабом крючке, который в секунду был откинут. Счастливчик и его жена спали во внутренней комнате. Офицер потрепал за плечо контрабандиста. Тот, решив, что его будит жена, недовольно пробубнил:
— Чего тебе?
Офицер направил ему в лицо луч фонарика. Счастливчик вскочил. Офицер-пограничник скрупулезно, называя дни, часы и минуты, перечислил сколько раз за последние месяцы нарушал границу гражданин Киндин, он же белобрысый Василь, он же Счастливчик.
— Тс-с, не так громко, — взмолился контрабандист.
Выяснилось, что и этой ночью он возвратился оттуда.
Да, он в лесу наткнулся на группу арестованных людей, которых вели на заставу. В ответ на предложение Хаджумара провести известными тому тропами туда нескольких человек контрабандист забеспокоился:
— И золота не надо. Я честный коммерсант.
— Вам на сборы три минуты, — сказал Хаджумар.
— Плохо? — подошел к нему Гарсиа.
— Очень, — кивнул головой Хаджумар и прошептал: — Я скажу тебе, кто они…
Это были имена, известные всему миру.
— Их схватили, но еще не признали. Но признают. А мы с тобой видели, что делают фашисты с коммунистами.
— Может случиться, что надо будет ударить по заставе? — горячо зашептал Гарсиа.
— Нет, их нужно спасти тихо. И этой ночью, пока их не перевезли в глубь страны. Без шума и без следов.
…Через пятнадцать минут группа из двадцати отобранных лично Хаджумаром бойцов, переодетых в штатское, приступила к выполнению ответственейшего задания. На детальную разработку операции времени не было. Хаджумар принял решение, предусмотрев только общие детали. Вся операция должна произойти мгновенно и без кровопролития. Ни одного выстрела, ни одной жертвы, ни одного слова! Так внушил он каждому участнику операции… Он знал, что кому-то из их группы придется идти в глубь чужой страны, чтобы повести преследование по ложному пути. Не ясно было пока, в каком направлении. И Хаджумар задал вопрос Счастливчику:
— Что станешь делать, если тебе отрежут путь к нашей границе?
— Предусмотрено… — широко осклабился Киндин и развязно произнес: — У меня солидная фирма… Доберусь до моря, а там меня ждет лодка и… подземный лабиринт… Фьюить!.. — и никакого риска.
— Отлично! — похвалил его Хаджумар. — Будь готов показать мне подземный лабиринт. И вот что еще… Как ты ладишь с пограничными собаками? — Он знал: ни одна застава не обходится без собак — злых, сильных, дрессированных.
— И пограничная собака — лишь собака, — усмехнулся Счастливчик. — Как увидит кошку, все уроки забывает. Вот и хожу через границу со своими любимчиками, — кивнул он на пару крупных и пушистых кошек, небрежно развалившихся на диване. — Ночью на заставе остаются две собаки — остальных отправляют на участки. Вот я двух кошек и беру. Бросятся собаки ко мне, я выпускаю из мешочка кошек. Псам уже не до меня.
— А не жаль кошек?
— Так только собака наберет скорость — кошка на дерево и сидит, оттуда поглядывает… Сделаешь дело, домой возвращаешься, они уже лежат на диване и мурлычут. Вы, товарищ начальник, не знаете, как они находят дорогу домой, — несу-то я их на ту сторону в мешочке, ничего им не видать?
— Отвези лошадь за сто километров эшелоном, отпусти — она тоже дорогу домой найдет, — сказал Хаджумар и приказал: — Бери своих красавиц, и пошли…
…Они успели к заставе, когда начало светать. Часовые среагировали на лай собак, но, увидев, что они погнались за кошками, успокоились. И через полчаса все было кончено. Обошлось без крови. Пограничники — и солдаты и офицеры — лежали кто на земле, кто в бараках, но все лицом вниз, с кляпами во рту и связанные по рукам и ногам… Ни одного слова во время операции не было произнесено. И задержанным, находившимся в подвальном помещении, жестами дали понять, что надо выходить. Они не сразу решились, ибо их смутили неожиданность и немота незнакомцев. Пришлось Гарсиа втолковать им по-испански, что времени на объяснения нет, что им немедленно следует отправляться к границе. Поняли, ибо многие из них побывали добровольцами в Испании в тридцать седьмом — тридцать девятом годах.
Хаджумар смотрел вслед удалявшимся солдатам в штатском и освобожденным и ждал, когда они скроются в предрассветной мгле. Хаджумар ухватил за рукав Счастливчика, собиравшегося догонять их, и тот, памятуя о приказе, не произнес ни слова. Люди скрылись в лесу. Хаджумар подождал еще минут десять, а потом, убедившись, что все тихо и спокойно, подошел к одному из часовых и перевернул его на спину. Он видел, как у солдата в испуге расширились зрачки глаз. Контрабандист покачал головой — теперь солдат запомнит их. Ему и в голову не приходило, что делается это специально: солдат должен видеть, что они пошли не к границе, а в глубь страны.
