Олег Северюхин - Его звали просто "Учитель"
В случае чего будешь уходить через Дальний Восток. Как сотрудник Китайско-Восточной железной дороги. Здесь записаны условия связи. Запомни все данные и сейчас мы сожжем случайный листочек бумаги в пепельнице. А я тебя потом найду. Мы и из-за границы сможем помочь именно родине, а не тем, кто в качестве самых лучших ее сынов уничтожает наших братьев. Ты хоть что-то понял из того, что я тебе наговорил?
— Нужно еще осмыслить все сказанное, — признался я.
— Осмысливай, только не наведи на себя чекистов письмами тов. Ст, — сказал учитель. — Ну, прощай.
— Почему же именно прощай, а не до свидания? — спросил я.
— Времена сейчас такие, что нужно прощаться навсегда, если даже ты входишь только купить пачку папирос, — сказал мой товарищ.
Глава 13
Я ехал домой в пригородном поезде и думал над словами учителя. Он был прав и неправ. Мы не враги родине. Мы защищаем ее. Кроме нас есть еще орава всевозможных защитников, которая защищает партию и свое место при ней. Это опричнина.
Плохо, когда опричнина становится повсеместной и, если ты не опричник, то ты ничего не добьешься, будь ты хоть Иисусом Христом. Тебя так же отведут на Голгофу, соберут толпу и скажут: кого вы хотите помиловать, вот этого блаженного, который зовет вас к жизни по совести и закону Божьему, или вот этого забулдыгу, который пропил все, что у него было, и который за глоток вина не пожалеет родную мать, но он такой же как вы… И кого народ выберет? Без слов, забулдыгу.
Толпа может носить тебя на руках и тут же может бросить тебя в грязь и затоптать ногами. И, самое главное, народ слушает того, у кого власть, хлеб, деньги, жилье. Одиночки, как правило, погибают в безвестности.
Читал я древнюю легенду о людях и драконах. Драконы это не злые существа, истребляющие людей, а вполне разумные существа, живущие с человеком и охраняющие человечество. У каждого дракона есть свой всадник. Когда погибает всадник, то погибает и дракон. Но когда погибает дракон, всадник не погибает. Так и мы с учителем.
Первоначально мы должны были действовать, как всадник с драконом, но жизнь, вернее необходимость выживания, разделила нас. Он дракон. Я всадник. Если что-то случится со мной, то и учитель проживет недолго, как человек старый. Если что-то случится с ним, то я буду жить долго, если осторожно выполню работу, порученную им.
Вагон был полупустой. Холодный и в меру грязный. Ко мне подсел пожилой господин из бывших, в поношенном драповом пальто с маленьким воротником из черного каракуля и в такой же каракулевой шапке «пирожком».
— Извините, молодой человек. Я вас не стесню? — спросил он. — Вагон, понимаете ли, холодный, а нахождение рядом человека как бы согревает.
— Да, да, присаживайтесь, пожалуйста, рядом, — сказал я. — Закурить не хотите?
— Ну, что вы? — запротестовал мой попутчик. — Всегда был противником курения в поездах. Поезд это место совместного пребывания людей по необходимости переезда с одного места в другое. Этакой, знаете ли, Ноев ковчег. Собираются каждой твари по паре и едут в те места, куда проложены дороги. А если приезжают в то место, где все дороги кончаются, то они начинают строить новые, веря, что строят дорогу к своему счастью.
— Да вы прямо философ, — улыбнулся я.
— А вы угадали, — обрадовался он. — Бывший профессор философии Казанского императорского университета. Сейчас учитель истории в одной из школ Энского уезда.
— Да мы с вами коллеги, — сказал я. — Я тоже учитель истории. Только сейчас вот перевели в районо, по-старому — в уездный отдел образования. Моя фамилия С.
— Фамилию вашу слышал, — сказал профессор. — Про вас многое говорят. Может и я зря к вам подсел. Вы уж извините, пойду я сяду на свое место.
— Ну, что же вы? — сказал я с недоумением. — Чем я вас мог обидеть? Я действительно искренне рад встрече со своим коллегой. Что же про меня такое нехорошее говорят?
— Да нет, ничего плохого не говорят, — сказал мой коллега. — Говорят, что вы человек перспективный, далеко пойдете и скоро с учительской работы перейдете работать по старой специальности в органы. Поэтому давайте прервем наше знакомство в самом начале, когда будете меня допрашивать, вам же легче будет, когда перед вами человек незнакомый.
— Почему вы сразу перекрестили меня в плохого человека, Александр Иванович? — спросил я.
— Вот видите, я вам не представлялся, а вы уже и имя мое знаете, — сказал попутчик, как бы подтверждая сказанное им. — Вторая натура, знаете ли, всегда сильнее той, которой человек прикрывается в повседневной жизни. Я не слишком мудрено вам говорю?
— Все очень понятно, — объяснил я. — Просто мне в губобразе говорили, что в одном из уездов есть учитель истории из бывших профессоров университета. Милейший человек. Фамилию вашу и имя с отчеством назвали, а я и запомнил.
— Ну, если так, то и вы простите меня, старика, а то я сразу и разговорился с незнакомым человеком, — сказал Александр Иванович. — А по нынешним временам это дело самоубийственное. Вот посмотрел на вас издали и представились вы мне Мессией.
— Ну, вы меня рассмешили, Александр Иванович, только не обижайтесь ради Бога, — засмеялся я.
— Вот видите, и вы Бога помянули. А вы в Бога верите? — спросил профессор.
— Во всяком случае, на сегодняшний день научных доказательств его существования не доказано, — улыбнулся я.
— Я не про науку спрашиваю, а в душе, что вы чувствуете? — спросил мой собеседник.
— Трудный вопрос, — признался я. — В душе я вообще чувствую ответственность за весь мир, за всех людей.
— Как же я прав! Так может чувствовать только апостол после благословения, — обрадовался профессор. — Вас только что благословил Креститель.
Да, тот разговор, что произошел в ресторане, вполне можно назвать обрядом крещения или новообращения. И учитель мой, еврей, соплеменник Иоанна Крестителя. Как все просто сходится. Не хватает мне заниматься чудесами, чтобы все в меня поверили.
— Ну, уважаемый Александр Иванович, вы продолжаете меня удивлять, — улыбнулся я. — Нам в институте историю религии читали по складам и то я помню, что Крестителю довелось крестить Иисуса Христа. Вы считаете меня Христом?
— Нет, Вы не Христос, вы апостол, им избранный, чтобы нести добро по земле и решить, когда на землю должен прийти Армагеддон, — серьезно сказал мой коллега.
— Александр Иванович, извините меня, любезнейший, но вы несете полную чепуху, — я не мог говорить без улыбки. — Может у вас какие-то неприятности дома или на службе не все так хорошо, как хотелось бы?
— Извините, что я испугал вас, но скоро вы увидите нечто странное к чему вам нужно быть готовым, — сказал милейший Александр Иванович. — Не противьтесь тому, что вам предстоит. Вы дважды отречетесь от своего учителя, а, в конце концов, поднимете на него руку во имя того, чтобы больше людей остались живы через его смерть. Не старайтесь понять, что я вам сказал, действуйте так, как велит вам ваш внутренний судия. До свидания, мне уже выходить.
Александр Иванович встал и шаркающей походкой пошел к выходу. Было в нем что-то беспомощное и жалкое, но так бывает всегда, когда умный человек пытается просветить ничего не знающую толпу, требующую хлеба и зрелищ. Любой ум будет растоптан этой толпой, даже не заметившей, что это был сам Бог.
Я верил и не верил тому, что только что услышал. Как-то все переплеталось то с Библией, то с древними легендами, то с сегодняшней жизнью. Как это сказал Александр Иванович? Пусть ведет вас внутренний судия. Кто этот судья? Может, это маньяк, одержимой страстью к наложению наказаний и за любую незначительную провинность отправляющий на эшафот?
Глава 14
Через несколько дней нам сообщили, что Александр Иванович был убит бандитами. Сразу на выходе со станции его пытались раздеть три налетчика. Тщедушный старичок вступил с ними в единоборство и получил смертельное ранение финкой.
Пред смертью он что-то просил передать мне, что не успел рассказать, но я так и не узнал, что сказал мне старый человек.
Я недослушал, все-таки перебил его и посмеялся над старым человеком. Вероятно, что человек, чувствующий свою близкую смерть, начинает обладать какими-то сверхъестественными способностями, а я даже не захотел вежливо выслушать своего коллегу.
Узнав о смерти Александра Ивановича, мне почему-то вдруг захотелось пойти в церковь и помолиться за упокой усопшего раба Божьего. Действительно, что-то со мной происходит, потому что за много лет у меня никогда не возникали мысли о религии, хотя в гимназии мы изучали закон Божий и постоянно были на церковных службах.
Великолепный собор, который в погожие дни видно из губернского города, был превращен в общественный амбар, куда свозили на хранение картофель и хлебные припасы для сдачи государству. Церковные службы давно прекратились и просторные помещения храма стали рабочими кабинетами совслужащих.
