Сергей Костин - Туман Лондонистана
Толстяк запыхтел.
— Ну, хорошо. Мне почему-то кажется, что вы не обманете моего доверия. Этот юноша будет заниматься некоторыми поставками.
— Некоторыми поставками некоторых видов вооружения? — предположил я и попал в точку.
— Ну, раз вы и сами это знаете.
— И для кого? Я, как вы убедились, что-то действительно и сам знаю. Но мне важно понимать, насколько вы готовы вести дела откровенно.
Халед снова запыхтел. Глупо это с его стороны — ответ же очевиден. Достаточно следить за тем, что происходит в мире.
— Ладно, это мне тоже и без вас известно, — устало произнес я. — Для талибов и чеченцев. Ну, в первую очередь.
Карие маслины Халеда по-прежнему смотрели выжидающе.
— Но он же и что-то конкретное вам сказал.
Не возразил ливанец — снова я правильно предположил. Попробуем зайти с другой стороны, задать вопрос, ответить на который ему будет не трудно:
— Вы уже передали эту информацию дальше?
— Пока нет.
И поставил жирную точку. Глупый я! Ливанцы в Средиземноморье и по всему миру — люди дела. Так что говорить с ними надо соответственно. А Халед к тому же действительно профессионал, в своем понимании. Мне цену нужно назвать — вот чего он ждет.
— Хорошо, я задам другой вопрос. Кому вы собирались эти сведения сообщить? Нашим английским друзьям?
Толстяк опять засопел.
— Мы тоже готовы сделать вам предложение, — продолжил я. — Что-то вы можете по-прежнему передавать нашим британским коллегам, но самую интересную информацию мы хотели бы, чтобы вы приберегали для нас.
Халед отпил кофе и прищелкнул языком, как бы признавая солидность если не предложения, которое пока не было сформулировано, то по крайней мере стороны, которая собиралась его сделать. Такой восточный прием в ходе переговоров. Теперь, когда начался торг, он уже не спешил.
— Вы американец? — уточнил он.
Я отпил виски. Двойной «Джек Дэниэлс» без содовой и льда.
— Как видите. Как слышите.
— Почему бы вам не запрашивать сведения от самих англичан?
И он туда же! Как и Ашраф, он думает, что союзные спецслужбы делятся всеми секретами. Что, один я такой испорченный?
— До нас доходит далеко не все, — сказал я. — Люди боятся засветить свои источники, это нормально. У нас с этим даже еще строже.
Это я сказал, чтобы его успокоить. Раз он таким боязливым зайцем выступает перед Ашрафом.
— Но вы не возражаете, чтобы я давал что-то только… старым друзьям?
— Нет, если самое важное достанется нам.
— И в этом случае…
— И в этом случае вы будете получать на треть больше, чем платят вам они.
Я все понимаю. Как он может определить, какие сведения наиболее важные, это одному Аллаху известно. Халед будет продолжать давать информацию англичанам, французам, египтянам и теперь, возможно, Конторе. То, что связано с международным терроризмом, волнует всех. Но французов интересуют в первую очередь алжирские и марокканские террористы, египтян — египетские. Так что Халед сведения в какой-то мере сортирует, но часть их, вероятно, сливает всем. Надо ему помочь.
— Нас в первую очередь интересуют талибы, — сказал я. — В ближайшей перспективе мы ожидаем неприятностей именно из Афганистана. Ну и Чечня для нас тоже важна.
— Почему Чечня? — с подозрением спросил ливанец.
— По очевидной причине — это сейчас самая большая головная боль для русских. — Халед нахмурил брови еще больше. — Нет, мы не собираемся помогать сепаратистам, — поспешил рассеять его сомнения я. — Мы уже однажды помогали врагам русских, как раз в Афганистане, и вы знаете, чем это закончилось.
Халед кивнул:
— Бен Ладен.
Я кивнул в свою очередь.
— Нет, мы с русскими наладили обмен информацией. Они помогают нам с талибами, мы им подбрасываем кое-что по Чечне.
Лицо толстяка прояснилось — теперь он мог переходить к делу.
— Две с половиной тысячи фунтов в месяц кажется вам разумным вознаграждением? — так церемонно сформулировал он свой запрос.
Две с половиной тысячи, это сколько будет в пересчете? Минут пятнадцать — двадцать боя, в котором может погибнуть с десяток парней, чьи жены, дети, матери ждут их дома? Людей, у которых впереди было три четверти жизни? На чем-нибудь другом пусть государство экономит! Только таких, как Халед, надо вести на коротком поводке.
— Начнем с полутора тысяч в первый месяц и со второго дойдем до вашей суммы, если увидим, что это того стоит. Так будет справедливо?
— Я же еще расплачиваюсь с информаторами.
— Хорошо, начнем с двух тысяч. Согласны? — Ливанец кивнул. — Так что вам принес в клювике Рамдан?
— Мы что, уже начинаем?
— Разумеется. Время — деньги.
Халед снова засопел. Не уверен, что с ним расплатятся сразу после покупки, но решил рискнуть.
— Это как раз связано с Чечней. Они купили на Украине АК-47 с подствольными гранатометами. Еще советского производства, но новехонькие, в масле. Первая партия — триста штук. Товар будут поставлять морем через Грузию. Но продавец приедет за деньгами сюда, он требует оплату наличными.
— Кто продавец? Где будет происходить передача денег?
Халед замялся:
— Вы спалите Рамдана, если первое же его дело провалится.
— Не беспокойтесь, мы не станем вмешиваться в сделку. А мало ли что может случиться на бескрайних морских просторах.
Толстяк залез в бумажник и вынул оттуда клочок бумаги, испещренный арабской вязью.
— Человек называет себя генерал Матвеенко, Геннадий Матвеенко. Но прилетит ли он по своему паспорту или по чужому, неизвестно. А груз находится на воинских складах в… — Халед, сощурившись, согнулся над своей бумажкой, — в городе Балта. Да, Балта. Знаете такой?
Я знал, но отрицательно покачал головой.
— А когда будут сведения об отправке груза? Точная дата? Из какого порта? На каком судне?
— Об этом пока не было речи. Деньги же еще не переданы. Рамдан сообщит мне детали, когда сделка будет заключена.
— Он знает, кому вы эти сведения собираетесь передать?
— Нет. Ему все равно. Его интересует лишь, сколько заплатят.
— Если бы не появился я, вы кому хотели передать эту информацию? МИ-5?
Халед кивнул.
— Считайте, что товар уже продан, — продолжал я. — В эксклюзивном порядке.
Нелегальная торговля оружием — уголовное преступление, оно преследуется во всех цивилизованных странах. Но вдруг англичане и сейчас не захотят вмешиваться? Тогда важно, чтобы сделка состоялась и деньги террористов были истрачены на оружие, которое до Чечни не дойдет. Такой у меня был ход мысли.
— Я понял, — с готовностью кивнул толстяк.
Суммы, которые передал мне на оперативные расходы Мохов, давно кончились. Хорошо, я сообразил снять еще наличных с двух своих кредиток.
— Вы на машине? — спросил я, будто не знал этого.
— Да.
— Мы потом сядем в ваш автомобиль, и я выдам вам гонорар за первый месяц.
Ливанец довольно качнул головой:
— Про место, где будет передача денег за «калашниковы», мне тоже лучше никому другому не говорить?
— Никому никаких сведений про покупку оружия. Вдруг англичанам вздумается вмешаться.
— Я понял: про это дело только вам.
— Только мне или человеку, который меня заменит.
— Но вы точно не будете ничего предпринимать? Здесь, в Лондоне?
— Подумайте сами. Не в наших интересах, чтобы сделка сорвалась.
— И не в моих тоже.
— А я, когда сказал «наши», имел в виду нас обоих, вас и меня.
Удивительные иногда бывают невербальные коммуникации. Я имею в виду, когда смыслы передаются без слов. Халед взглянул на меня на какую-то долю секунды, а я совершенно недвусмысленно понял, что он подумал. Он решил, что у меня, как и у него, есть личный интерес. Что я, конечно же, сотрудник какой-то спецслужбы, но тоже что-то на этом деле навариваю и для себя лично. Бюджет на оперативные расходы никакой аудиторской проверке не подлежит, там все на честном слове. Кто меня поймает, если я отколупну немножко здесь, чуточку там? Скажи я ему правду — что я сейчас отдам свои собственные деньги, которые мне в голову не придет попросить Эсквайра возместить, — он шарахнется от меня, как от ненормального. Нет, пусть думает, что я достаточно честный, чтобы делать карьеру, но по мелочам не очень щепетильный. И, судя по этому мимолетному взгляду, несущему так много информации, ливанец так и подумал и меня не осудил. Более того, это его порадовало. Общий бизнес — еще одна скрепа.
Халед хотел оплатить и мой обед, но быстро согласился, когда оба счета забрал я. В машине, пока он как воспитанный человек целиком сосредоточился на поиске нужного компакт-диска, я отсчитал ему две тысячи фунтов. Мы договорились об условиях связи. Приятно иметь дело с опытным агентом — ему не надо объяснять ни про плановые, ни про срочные встречи, ни про железную явку.
