Эндрю Йорк - Ликвидатор
Пароход трясло от работы моторов, которые обеспечивали его продвижение по спокойному морю. Рожок, пугающий регулярностью своих звуков,, зазвучал близко и приглушенно, словно одинокая корова, которую привязали в коридоре. Уайлд приподнял руку женщины, чтобы посмотреть на ее часы. Было три минуты третьего. Они плыли в открытом море уже час, и даже самые последние посетители бара разошлись по каютам. Он мягко освободился от объятий Барбары.
Она поймала его пальцы.
— Я думал, ты спишь.
Он включил свет, и она натянула простыню на подбородок. Уайлд умылся.
— Что ты делаешь?
— Мне нужно на палубу. На пару минут.
— Но…
Барбара села на кровати. Волосы ее растрепались, кожа порозовела, грудь соблазнительно вздымалась.
— Я скоро вернусь.
Уайлд застегнул пальто на все пуговицы и взглянул на Барбару:
— На твоем месте я бы еще поспал.
Он закрыл дверь и пошел по коридору. Шум парохода заглушал его движения, но в любом случае коридор был пуст. Он поднялся по ступенькам и прошел на корму. Здесь находились ряды сидений, как в поезде, на которых в отталкивающих позах спали люди. Свет был приглушен, но Уайлд и не надеялся найти здесь Беннета. Он бы не рискнул заснуть.
Уайлд поднялся по заднему трапу и ступил на палубу. Ветер полоснул ему по лицу, словно холодное полотенце, хотя они и плыли на сниженной скорости за ревущим рожком. Туман, окутывая корпус корабля, превращал обычную поездку в вечность. Двери салона были закрыты, свет погашен. В каждом кресле сидело по спящему человеку. Уайлд опять шагнул на палубу и чуть не оступился: пароход качнулся на волне. Они уже миновали Портленд и входили в Ла-Манш.
Он стоял в своем укрытии под лестницей и наблюдал за подветренной палубой. Как он и ожидал, Беннет, облокотившись на перила, смотрел на туман и боролся со сном. Уайлд приблизился к нему медленно, так, что каждое движение совпадало с ревом рожка, подождал немного, а потом обмотал правую руку носовым платком вокруг костяшек и произнес: «Сэмми!»
Беннет обернулся, и Уайлд ударил его кулаком в самую челюсть. Заклиненный между перил, Беннет не мог как следует отразить удар. Он не издал ни звука. Уайлд поймал его, обнял за пояс и потащил к дверям. На лестнице они встретили матроса.
Уайлд трагически закатил глаза:
— Этот чертов придурок пьет тайком из фляжки.
— Ясное дело, — сказал матрос. — Вам помочь?
— Да нет, спасибо, мне не впервой.
Уайлд ткнул Беннета под ребро.
— Правда, Сэмми?
Беннет вздохнул.
— Я уложу его в постель.
Уайлд поднялся с ним по лестнице и прошел по коридору. Барбара Кэннинг испуганно вскрикнула и села очень прямо.
— Я засек его с самого начала, — объяснил Уайлд.
— Это?..
— Он ответственен за несколько моих ссадин.
Уайлд усадил Беннета на койку, и Барбара поспешно встала.
Уайлд положил Сэмми на спину, снял с него пальто, пиджак и ремень, раздвинул его челюсти и всунул туда носовой платок, вынутый из его же нагрудного кармана. Затем затянул кляп галстуком. Ремень Сэмми пошел на то, чтобы связать щиколотки.
— У тебя есть в чемодане что-нибудь подходящее?
— Мой… пояс от моего халата.
Барбара смотрела на Уайлда широко раскрытыми глазами, уши ее пылали.
Уайлд крепко связал Сэмми запястья за спиной и сказал:
— Не хочется душить его. Мне говорили, что он не такой уж и плохой парень, если узнать его поближе.
Он вытащил из-под неподвижного тела Беннета простыню, обернул ее вокруг его поясницы и крепко привязал к койке.
— Нам не нужно, чтобы он тут катался посреди ночи.
— На мгновение мне показалось, что он мертв.
Барбара надела пижаму.
— Прости, что приволок его сюда, но нельзя было допустить, чтобы он околачивался на палубе, пока мы не придем в Сент-Гелье.
— Он на меня смотрит!
Уайлд встал рядом с Беннетом.
— Эй, приятель, я буду тебе очень признателен, если ты закроешь глаза. И уши. Ты смущаешь даму.
Он поднял пленника на верхнюю койку и обратился к Барбаре:
— Давай забудем, что дружок Сэмми здесь, хорошо?
Уайлд задремал, одним глазом поглядывая в иллюминатор
над головой Барбары. В конце концов она заснула, ее дыхание стало размеренным, и она сонно прижалась к нему. Когда в пять часов он сел на кровати, Барбара даже не пошевелилась.
Он посмотрел в иллюминатор. Похоже, туман и не думал рассеиваться, и рожок все еще издавал свои скорбные звуки. Пароход сбросил скорость, когда они входили в порт. Уайлд зажег свет и начал бриться.
— Уже пора? — сонно спросила Барбара.
— По-моему, будет неплохо, если ты оденешься.
Она села.
— Он… Он в порядке?
Уайлд склонился над Беннетом и встретил его злой немигающий взгляд.
— В полном порядке.
Барбара свесила с койки длинные ноги.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Оставлю, где лежит. Они не найдут его, пока не начнут убирать каюты перед обратным рейсом.
Барбара умылась.
— Может, мне надо одеться как-нибудь особенно?
— Главное, поудобнее. Погода такая же, как и вчера.
Уайлд опустился на колени, открыл чемодан Барбары.
— Женщины — очень удобные компаньоны во время путешествия, — сказал он задумчиво и вытащил пару шелковых чулок и пояс к ним.
— Что ты делаешь?
— Жду, когда ты наденешь юбку.
— Не знала, что мы спешим. Еще нет шести.
— Мне надо успеть сделать несколько дел. Не надевай жакет. Без него тебе будет удобнее.
— Но на палубе, наверное, холодно.
Уайлд подошел и обнял ее левой рукой, держа свернутый носовой платок в правой:
— Открой рот.
Барбара взглянула на него непонимающе.
— Он вполне чистый, — сказал Уайлд. — Ты купила его только вчера утром, помнишь?
Она медленно открыла рот. Уайлд запихнул туда платок.
— Тебе не тяжело дышать?
Она попыталась шевельнуться, но он усилил хватку.
— Хочу, чтобы ты знала: никогда я не проводил вечер настолько хорошо. А вот то, как я вынужден поступать сейчас, нравится мне значительно меньше. Делай только то, что я тебе говорю.
Он усадил Барбару на койку рядом с Беннетом и закрепил кляп с помощью пояса для чулок. Затем связал ей руки за спиной одним чулком, а второй использовал, чтобы связать лодыжки. Потом поднял ее на верхнюю койку, положил под голову две подушки и привязал простыней.
— Знаю, тебе не очень удобно, но нужно потерпеть только два часа. Стюард придет без четверти восемь, помнишь?
Он склонился над Беннетом.
— Эта молодая женщина принадлежит к числу абсолютно невиновных и восхитительно женственных компаньонов, которыми я стараюсь себя окружать, Сэмми. Я хочу, чтобы ты вернул ее по ее лондонскому адресу. Сделай это для меня. Уверен, твой босс будет очень счастлив, если ты отговоришь его обращаться в джерсийскую полицию. Скажи стюарду, что вас разыграли, вот и все.
Он поправил галстук, застегнул пальто и закрыл за собой дверь. Поднявшись по лестнице, пошел по палубе. В ста ярдах от него маячили в тумане красные и зеленые сигнальные огни на пирсах Сент-Питер-Порта, а несколько рожков создавали вокруг рифа скорбную какофонию. Туман сделал город ирреальным. Уайлд облокотился о перила. Пароход медленно входил в гавань, кренясь на правый борт, чтобы встать рядом с пирсом. Некоторое время перед ним зловеще вырисовывался замок Корнет, но потом он остался позади. Уайлд посмотрел на малые суда. Сейчас здесь было даже меньше яхт, чем неделю назад; «Реджина А» стояла отдельно, на двух якорях, паруса спущены, люки задраены.
Уайлд первым сошел по сходням. Когда он подошел к доку, увидел Стерна, который, покинув укрытие под лебедкой, бежал к эспланаде. Уайлд ускорил шаг, соразмеряя его со скоростью маленького человечка. Когда туман поглотил их и пароход уже исчез из виду, они встретились. Лицо Стерна было серым. Впервые, сколько Уайлд его помнил, он выглядел на свой возраст. Тревога внезапно вернулась, прокравшись в его тело, как кучка белых муравьев.
— Как хорошо, что ты приехал, — сказал Стерн, глядя прямо перед собой. — Убили Рэйвенспура.
Глава 9
В половине седьмого туманным октябрьским утром Альберт-док был пустынен. Уайлд сидел на скамье в конце набережной и наблюдал за мини-лайнером, готовящемся к отплытию на Джерси. Он чувствовал себя зрителем, который оказался беспомощным свидетелем событий, грозящих ему катастрофой, но поделать с этим ничего не мог. Разве что отомстить за себя. Он размышлял, не окажется ли интерлюдия в кабине парохода последней в его жизни ситуацией, которой он полностью владел.
Стерн стоял рядом.
— Лучше подняться на борт.
— Мне нужно кое-что сделать, — сказал Уайлд.
Стерн сел.
