Лен Дейтон - Смерть - дорогое удовольствие
– Девушки не скрывали, что они понимают то, что им говорят?
– Сначала скрывали. Я думал, как и вы сейчас, что мужчины с подозрением будут относиться к умным девушкам или станут их бояться, но этого, понимаете ли, не произошло. Напротив, мужчины любят умных женщин. Почему, когда муж сбегает к другой женщине, он жалуется, что «моя жена не понимает меня»? Потому, что он нуждается не в сексе, ему нужно с кем-нибудь поговорить.
– Разве нельзя поговорить с теми людьми, с которыми работает?
– Можно, но он их боится. Люди, с которыми он работает, пристально следят за ним, всегда готовы подметить его слабости.
– Так же, как и ваши девушки.
– Именно так, но он этого не понимает.
– В конце концов он поймет, правда?
– Но ему нет до этого дела – ему ясен лечебный аспект их отношений.
– Вы, шантажируя, вынуждаете его к сотрудничеству?
Дэтт пожал плечами.
– Что ж, это вполне осуществимо, если возникнет необходимость, но таких случаев не было. После того как я или мои девочки изучали пациента в течение шести месяцев, он уже нуждался в нас.
– Не понял.
– Вы не поняли, – терпеливо сказал Дэтт, – потому что упорно считаете меня злым монстром, питающимся кровью своих жертв. – Дэтт поднял руки. – То, что я делал для этих людей, было полезно для них. Я работал день и ночь, без отпусков, чтобы помочь им понять себя: свои мотивы, свои устремления, свои сильные и слабые стороны. Девушки были достаточно интеллектуальны для того, чтобы быть полезными и успокаивать. Все люди, которых я изучал, стали сильнее как личности.
– Станут, – поправил я. – Вы им обещали.
– В некоторых случаях нет.
– Но вы пытались усилить их зависимость от вас. Вы использовали свое искусство для того, чтобы заставить этих людей думать, будто что они нуждаются в вас.
– Вы придираетесь. Все психиатры поступают так. Именно это и означает слово «перенос».
– Но вы приобрели над ними власть. Ваши фильмы и записи показывают, какой тип власти вам нужен.
– Они ничего не показывают. Фильмы и все прочее ничего для меня не значат. Я ученый, а не шантажист. Я просто использую сексуальную активность моих пациентов как кратчайший путь к пониманию того, какого рода расстройством они, скорее всего, страдают. Когда мужчина находится в постели с женщиной, он сильно раскрывается, и это важная часть излечения, обычно распространяемая на все виды деятельности пациента. Он получает облегчение от разговоров со мной, в результате чего становится более свободным в сексуальных пристрастиях. Более активная и более разнообразная сексуальная деятельность, в свою очередь, требует более продолжительных разговоров со мной.
– Поэтому он с вами разговаривает.
– Конечно, разговаривает. Он становится все более и более свободным, более и более уверенным.
– Но вы единственный, перед кем он может хвастаться.
– Не хвастаться, а беседовать. Он хочет разделить с кем-нибудь впечатления от своей новой, более сильной и лучшей жизни, которую сам создал.
– Которую вы создали для него.
– Некоторые пациенты в порыве благодарности говорили мне о том, что до прихода в мою клинику они жили лишь на десять процентов своего потенциала. – Мсье Дэтт самодовольно улыбнулся. – Это жизненно важная работа – показывать людям, какой мощью ума они будут обладать, стоит им только набраться достаточно смелости воспользоваться им.
– Звучит как одно из маленьких рекламных объявлений с задней страницы обложки журнала. Нечто, втиснутое между кремом от угрей и бинокулярами радиолокатора.
– «Honi soit qui mal y pense».[56] Я знаю, что делаю.
Я сказал:
– Я действительно верю, что вы знаете, но мне это не нравится.
– Имейте в виду, – заторопился Дэтт, – ни на минуту не считайте меня фрейдистом. Я не его приверженец. Многие думают, что я фрейдист, потому что делаю упор на секс. Но я не фрейдист.
– Вы опубликуете свои результаты? – поинтересовался я.
– Заключения – возможно, но не истории болезней.
– В данном случае истории болезней гораздо важнее, – сказал я.
– Лишь для некоторых людей, – возразил Дэтт. – Именно поэтому мне приходится так тщательно их охранять.
– Люазо пытался их достать.
– Но он опоздал на несколько минут. – Дэтт налил себе еще рюмочку вина, посмотрел на свет и немного отпил. – Многие люди жаждут обладать моими досье, но я их тщательно охраняю. Вся округа под наблюдением. Я узнал о вас, как только вы появились в деревне и обратились за бензином.
Тихонько постучав, вошла старуха.
– Машина с парижским номером – похоже на мадам Люазо – проехала через деревню.
Дэтт кивнул.
– Скажите Роберту, что на «скорой помощи» нужно поставить бельгийские номера и что документы должны быть готовы. Жан-Поль может ему помочь. Нет, не говорите Жану-Полю, чтобы он помогал: по-моему, они плохо ладят друг с другом.
Старуха ничего не ответила.
– Это все.
Дэтт пересек комнату и подошел к окну. Послышался звук шин, движущихся по гравию.
– Машина Марии, – сообщил Дэтт.
– И ваша местная мафия ее не остановила?
– Они и не должны останавливать людей, – объяснил Дэтт. – Они не собирают денег за вход, они существуют, чтобы меня защитить.
– Это Куан так сказал? – спросил я. – А может быть ваша гвардия здесь для того, чтобы помешать вам уехать?
– Фу! – воскликнул Дэтт, но я знал, что у него зародилось подозрение. – Хотелось бы, чтобы она привезла с собой парня.
Я подлил масла в огонь:
– Главный здесь Куан. Он не стал спрашивать вашего согласия на то, чтобы привезти сюда Гудзона.
– У нас свои сферы влияния. – Голос Дэтта был холоден. – Все, что касается различного рода технических данных – тех данных, которые может сообщить Гудзон, – это дело Куана. – Неожиданно он вспыхнул от гнева. – Почему я должен вам объяснять?
– Я думал, вы объясняете себе, – любезно ответил я.
Дэтт резко сменил тему.
– Как вы думаете, Мария сказал Люазо, где я?
– Уверен, что не сказала. В следующий раз, когда она встретится с Люазо, ей придется многое объяснять. Ей придется объяснять, почему она предупредила вас о налете на клинику.
– Верно, – согласился Дэтт. – Он умный человек, этот Люазо. Одно время я думал, что вы его помощник.
– А теперь?
– Теперь я думаю, что вы его жертва или скоро ею станете.
Я ничего не ответил. Дэтт продолжал:
– На кого бы вы ни работали, вы работаете в одиночку. У Люазо нет причин вам симпатизировать. Он ревнует к вашему успеху у Марии – она, конечно, вас обожает. Люазо делает вид, что ему нужен я, но настоящим его врагом являетесь вы. У Люазо неприятности в департаменте, возможно, он решил, что вы могли бы быть козлом отпущения. Он посетил меня пару недель назад: хотел, чтобы я подписал документ, касающийся вас. Паутина лжи, но искусно приправленная полуправдой, которая может нанести вам вред. Нужна была только моя подпись. Но я отказался.
– Почему вы не подписали?
Мсье Дэтт сел напротив меня и взглянул мне прямо в глаза.
– Не потому, что особенно вас люблю. Я вас едва знаю. Но после того как я сделал вам инъекцию, я впервые заподозрил в вас провокатора, засланного Люазо. Однако если я человека лечу, он становится моим пациентом, я начинаю чувствовать ответственность за него. С гордостью могу сказать, что если даже один из моих пациентов совершит убийство, он придет и расскажет мне, доверительно. Таковы мои отношения с Куаном. Таковы должны быть мои отношения со всеми моими пациентами, но Люазо отказывается это понять. А так должно быть. – Он неожиданно встал и сказал: – Выпейте, теперь я настаиваю… Что это?
Дверь отворилась, и вошла Мария, сопровождаемая Гудзоном и Жаном-Полем. Мария улыбалась, но глаза ее оставались прищуренными и напряженными. Хотя ее старый пуловер и бриджи были забрызганы грязью и вином, она выглядела крепкой, элегантной и богатой. В комнату она вошла тихо и настороженно, как принюхивающаяся кошка, и двигалась крадучись, готовая отметить любой знак опасности. Она передала мне пакет документов – три паспорта: один для меня, другие два для Гудзона и Куана. Внутри паспортов лежали и некоторые другие бумаги, деньги, несколько карточек и конвертов, которые могли доказать, что у меня другое имя. Я сложил все в карман, даже не взглянув.
– Я хотел, чтобы ты привезла парня, – сказал мсье Дэтт Марии. Она не ответила. – Что вы будете пить, дорогие друзья? Может быть, аперитив? – Он обратился к женщине в белом переднике: – Обедать нас будет семь человек, но мистер Гудзон и мистер Куан будут обедать отдельно, в библиотеке. И проводите мистера Гудзона в библиотеку прямо сейчас, – добавил он. – Мистер Куан ждет его там.
– И оставьте дверь открытой, – любезно попросил я.
– И оставьте дверь открытой, – повторил за мной мсье Дэтт.
