Лен Дейтон - Вчерашний шпион
Я повиновался.
— Я боюсь, — прошептала она. — Я говорю серьезно теперь. В самом деле боюсь.
— Чего?
— Чертовы арабы прибывают дюжинами, затем исчезают!
— Ну-ну…
— Я не дурачусь. Они прибывают в машинах по ночам, а наутро от них уже нет и следа.
— Да?
— Я серьезно, — сказала она сердито. — А следы на коврах, шум в ночи? Я задумываюсь, стоило ли ехать сюда даже за большие деньги.
— Зачем ты рассказываешь мне?
— Не знаю. Наверное, потому, что ты англичанин.
— Но Шемпион тоже англичанин, не так ли?
Она наморщила лобик в глубокой задумчивости. Либо она была величайшей актрисой, либо на самом деле говорила от чистого сердца. Я начал посматривать на то место, где находилось ее сердце, с возрастающим интересом.
— Не настоящий англичанин, — сказала она наконец. — Он с ними шутит на арабском. Это не совсем по-английски, верно?
— Ты права.
Ее руки полезли ко мне глубже.
— Ты носишь белье? Я впервые встречаю человека, который носит белье.
— Ну, я всегда могу его снять.
— Тогда снимай же!
Возможно, она говорила от чистого сердца, но я так же хорошо знал и Шемпиона, чтобы не сбрасывать со счетов идею, что она все-таки величайшая актриса в мире.
Была ли она домохозяйка, подружка Шемпиона, нянька Билли или умелая шпионка, которая обыщет меня во сне, а то и перережет горло?
Я сказал легко:
— Я только сегодня перестал верить в Санта-Клауса, перевоплощение душ и любовь с первого взгляда.
— А кто, по-твоему, я? Или ты хочешь, чтобы я ушла?
— Ладно, оставим в покое Санта-Клауса.
Глава 14
Шоссе номер 562, ведущее от Граса, после Драгиньяна сразу теряет всю свою привлекательность и живописность. Но с его крутых поворотов в хорошую погоду можно увидеть голубую гладь Средиземного моря или в крайнем случае прекрасную новую автостраду, которая от Канн поворачивает резко от моря в глубь страны и пробегает мимо Экса и Авиньона. И если у вас классный автомобиль и вы постоянно жмете на акселератор, то это чудо-шоссе приведет вас в Париж менее чем за пять часов.
Но к северу от этой извивающейся как змея дороги располагается пустынная, унылая местность, покрытая тощими кустарниками и скалами — владения вооруженных сил Франции с начала нашего столетия. Там нет автодорог. И местные жители даже скажут вам, что в этом направлении вообще не проехать, при этом сами они спокойно рулят туда, на север. Полицейские в непромокаемых плащах и вооруженные солдаты, которые суетятся у заграждений «запретной зоны», всегда запросто пропускают серые рифленые фургончики бакалейщиков, мясников и булочников через кордон, если в тот момент не используются артиллерийские стрельбища.
Черный «мерседес» Шемпиона хорошо был известен часовым. У Шемпиона был пропуск, как у всех местных обитателей, так как особняк Тиксов и прилегающие каменоломни располагались неподалеку от «запретной зоны», а самый короткий путь туда вел через заграждения военных.
Наш шофер предъявил пропуск сержанту жандармерии. Прежде чем вернуть документы, сержант наклонился к машине и внимательно оглядел нас всех троих. Стекло с тихим жужжанием поднялось, и наша машина проследовала в «зону военных полигонов». Затем под грохот гравия по днищу машины мы миновали перекресток подъездных путей и вскоре оказались на бетонированном покрытии, уложенном военными, чтобы выдержать вес танков АМХ 50, которые здесь (как говорили французы — в Ателье) проходили боевые испытания.
Даже в солнечную, ясную погоду место это выглядит мрачновато. Как и все подобного рода военные заведения, оно являет собой образец десятилетий запущенности и хаотических затрат одновременно. Здания на северо-западном конце были построены во время войны немцами. Это целый комплекс, обнесенный стеной, со сторожевыми вышками и траншеями. Огневой городок, сооруженный армией США в 1946 году, располагал кинотеатром и плавательным бассейном, которые использовались до сих пор, но наиболее значимым наследием американцев являлся стройный ряд артиллерийских позиций, где закреплялись крупнокалиберные орудия во время испытательных стрельб на полигоне.
«Сердце» Ателье находится в южной части плоскогорья. Оно носит название Валми-комплекс. Построен он был в 1890 году, и над входом высечено из камня слово — Валми — символ величайшей победы французской артиллерии. На вид это чрезвычайно любопытное сооружение: спроектированное, вероятно, каким-то архитектором, который наконец-то смог воплотить мечту всей своей жизни в фигурном бетоне — почти каждая стена здесь представляет собой своеобразный изгиб. Оно возвышается среди каменных бараков и металлических ангаров для танков, как декорация к какому-то старому голливудскому мюзиклу. И, глядя на него, совсем не трудно представить себе танцоров, исполняющих веселые выкрутасы вдоль изогнутых балконов, отплясывающих чечетку на «носу корабля», выглядывающих с улыбками из круглых, как иллюминаторы, окон.
— Остановись-ка на минутку, — велел Шемпион шоферу.
— Но здесь запрещено останавливаться, — не поворачивая головы, ответил тот.
— Выйди, подними капот, посмотри свечи, ну что-нибудь в этом роде, — нетерпеливо махнул рукой Шемпион и повернулся ко мне. — Ничего местечко, не так ли?! Это исследовательский центр, — продолжил он с многозначительной ухмылкой.
Я нажал на кнопку, чтобы опустить боковое стекло. Гонимые ветром облака скользили едва не задевая верхние этажи сооружения, путаясь в его антеннах, что создавало почти полную иллюзию корабля, летящего на всех парах.
— Серьезно?
— Ракеты… артиллерийские системы для ядерных боеприпасов, разные идеи в этой области… и одна из самых лучших на Западе команда ученых, занимающихся мерами электронного противодействия.
— А что тебя здесь интересует?
— Ты хочешь сказать, что НАС интересует.
— Ну да.
Руки Шемпиона, затянутые в перчатки, были сплетены вместе. Я заметил, как он машинально пощипывал искалеченные пальцы, как будто нащупывал отсутствующие кончики. В голове у меня почему-то промелькнула мысль, а не причиняло ли это ему боли.
— Я никогда не стану передавать что-либо этим проклятым русским, Чарли.
Я промолчал.
Он взглянул на меня, пытаясь понять, как я воспринял его обещание не работать на русских, но так и не дождался никакой ответной реакции. Тыльной стороной перчатки Шемпион вытер рот жестом ребенка, совершившего неблагоразумный поступок.
— Арабы готовы платить, хорошо платить, им нужны самые лучшие средства противовоздушной обороны, какие только можно купить… оборонительное оружие, заметь себе, Чарли… ты молодчина, ничего не спрашивал; ты заслужил право знать, чем будешь заниматься.
— В прошлом ты никогда не считал нужным раскрывать свои замыслы и объяснять свои действия.
— Да, это так, — невесело усмехнулся Шемпион.
— Взрыватели? Рабочие чертежи? Один из ученых? Так, что ли?
— Тебя научили мыслить с размахом, — с невольным одобрением отозвался Стив. — Ваше ведомство именно так приступило бы к делу?
Он не ждал ответа на свой вопрос. Сквозь испещренное дождевыми каплями стекло Шемпион смотрел, как водитель возится с мотором. Наконец капот был закрыт, и он заговорил торопливо, стараясь успеть высказаться, пока шофер не вернулся в машину.
— Ну ты же понимаешь, что я хочу сказать, Чарли. Если у тебя есть какие-то сомнения насчет того, что я делаю, ради Бога, скажи мне.
— О’кей.
— Твое «о’кей» мне не нравится. Дай мне слово.
Я улыбнулся. Сейчас он совершенно не был похож на того Шемпиона, которого я знал.
— Ты хочешь услышать от меня честное слово, клятву скаута?! Тебя устроит, если я скажу, что не предам тебя? — спросил я его.
— Как это ни смешно, — с раздражением произнес Шемпион, — но вполне устроит.
— Давай заключим контракт, — предложил я, в глубине души забавляясь этим разговором. — И если я тебя выдам, ты можешь подать на меня в суд.
Тогда до Шемпиона наконец дошло, что требовать гарантий и заверений в преданности от профессиональных предателей достаточно нелепо.
— Ты убил тогда людей в каменоломне, — сказал он. — Ведь так?!
Шофер открыл дверцу машины и сел за руль. Я кивнул.
Автомобиль отвернул от Валми-комплекса и направился по главной магистрали на запад. Всего лишь в десяти милях далее по дороге находился большой отель. В наполненном дымом баре толпились гражданские служащие из администрации лабораторий. В ресторане же за ланчем сидели несколько артиллерийских офицеров в форме, свободных от дежурства. Трое из них были с женами и детьми.
Шемпион протолкался через галдящих, шумливых посетителей к бару и заказал нам выпивку. Он был одет так, чтобы не привлекать здесь к себе внимания — короткая коричневая кожаная куртка и далеко не безукоризненная шляпа. Я видел, как он бросил какую-то шутку бармену, и тот улыбнулся в ответ. Мы отнесли наши напитки к видавшему виды деревянному столу у окна, и пожилая официантка накрыла его клетчатой скатертью, соответствующей духу и стилю заведения, положила приборы на четверых. Она кивнула Шемпиону как старому знакомому. Мы долго добирались сюда окружными путями, но если провести прямую линию, то Шемпион был почти что близким соседом.
