Сергей Донской - Никогда не говори: не могу
Partner.
Не так-то просто было вникнуть в эту тарабарщину, посредством которой приучилось общаться мобилизированное телефонными компаниями общество. Но Кочер, шевеля губами, справился с задачей и, подставляя вместо латинских букв русские, прочитал:
8 марта. Город Иваново. Любой из перечисленных объектов.
Ткацкий цех прядильной фабрики имени Восьмого марта, фабрика «Красная Талка», Большая Дмитровская мануфактура, Текстильная академия.
Подпись «Партнер» означала, что сообщение направлено кем-то из арабских опекунов Кочера. Вряд ли на связь вышел сам Рамир Фахман Халиль, возглавлявший «Харакат аль-Джихад». Это была птица слишком высокого полета. Его финансовая империя превосходила по размаху бюджеты и ВВП таких стран, как Албания или Эстония. Халиль был связан с самим бен Ладеном и подписал его «фетву», призывающую к атакам на Запад. Однако врагом номер один для Халиля была не Америка, а Россия. Он не мог простить русским разгрома своих баз в Чечне, Ингушетии и Казахстане. Среди уничтоженных там полевых командиров находились два племянника Халиля, за которых он поклялся отомстить. Своим главным кровником он считал российского президента.
В этом интересы Кочера и террористов совпадали. Впрочем, его мнение абсолютно не интересовало воинов Аллаха. Когда они убедились, что Кочер готов выполнить все, что от него требуется, они отошли в тень, ограничиваясь общим руководством операцией. И теперь ее заключительный этап был не за горами. Катя Елисеева, взорвавшаяся в ночном клубе, являлась лишь первой ласточкой. Судя по пришедшему сообщению, следующую смертницу с группой сопровождения ожидал промышленный город Иваново.
«Разумно, – подумал Кочер. – Девчонка легко затеряется в толпе себе подобных. – Текстильщицы, прядильщицы, ткачихи. Попробуй уследи за их галдящей оравой. Обступят президента, тесня охрану, поднимут восторженный визг. Кто обратит внимание на ту, которая примет участие в общем бедламе вовсе не для того, чтобы прикоснуться к президенту или задать ему какой-нибудь дурацкий вопрос. Никто. Однако навесить взрывчатку тоже пока не на кого. Андрусюк? Перекодирование невозможно, придется начинать с нуля. Без Каменира не обойтись, он в своем деле дока».
– Нужно немедленно остановить его! – воскликнул опомнившийся Кочер, тыча пальцем в крокодила. – Ты при пушке?
Пистолет возник в руке Ханчева так стремительно, словно выпрыгнул прямо из рукава, притянутый за веревочку. Но, вместо того чтобы стрелять, он покачал головой:
– Ничего не получится. Стрелять в спину бесполезно, она у зверюги бронированная. Да и расстояние великовато.
– Тогда беги туда, – заорал Кочер, бессильно наблюдая за тем, как извивающийся крокодил мало-помалу приближается к жертвам. – Хватай автомат, карабин, гранату! Делай что хочешь, но Каменир нужен мне живым!
– Да что случилось? – переполошился Ханчев.
– Случится, если ты не успеешь!
Начальник службы безопасности перепрыгнул через шезлонг и, задев столик, выбежал с галереи.
Потревоженная бутылка «Камю» застыла в неустойчивом равновесии, а потом опрокинулась на пол.
Клац!
Вздрогнувший Кочер оглянулся на расплывающуюся коньячную лужу. А когда его голова вернулась в прежнее положение, принимать спасательные меры было поздно. Все разрешилось в считаные секунды. Крокодил добрался до жертвы и теперь, дергаясь из стороны в сторону, кромсал ее всеми своими шестьюдесятью шестью зубами.
* * *Гала по-прежнему испытывала страх, но он перестал быть обессиливающим, парализующим, подавляющим волю к сопротивлению. Напротив, теперь он обострял чувства и мысли, улучшал реакцию, придавал силы и ловкость. Гала не сомневалась, что сумеет выйти победительницей из этой неравной схватки. Не только благодаря страстному желанию уцелеть во что бы то ни стало. Ее палочкой-выручалочкой был недавний враг, Каменир.
Немолодой, запыхавшийся мужчина, у которого при каждом резком движении суставы пощелкивали, подобно кастаньетам. Мужчина, обладающий внушительным животом и не менее внушительным задом. Выбившийся из сил. Почти готовый сдаться.
– Не могу, – причитал Каменир, распространяя вокруг себя едкий запах мочевины. – Не могу больше. У меня сейчас случится разрыв сердца.
– В следующий раз держите при себе нитроглицерин, – прошипела Гала. – Хотя следующего раза у вас не будет. – Она в точности не знала, какую роль сыграл преподаватель в ее похищении, но инстинктивно догадывалась, что пострадала из-за него.
– Мы пропали, пропали, – стонал Каменир. – Я больше не могу, не могу. Боже, как глупо, как глупо, господи!
Он в отчаянии вцепился в сетку вольера и затряс ее, напоминая человекообразную обезьяну, стремящуюся вырваться из клетки. Шум и резкие движения заставили крокодила повернуть голову в его направлении. Вскрикнув, Каменир стремительно сместился влево, приблизившись к Гале почти вплотную. Аммиачный запах усилился.
– Ссышь? – грубо спросила Гала. – Правильно делаешь. Фокус с дубленкой больше не пройдет. На твои подмоченные штаны крокодил вряд ли клюнет.
Слушать подобные речи из уст сопливой девчонки было обидно, но Каменир не отреагировал. Его внимание было сосредоточено на темно-зеленой рептилии, сантиметр за сантиметром подбирающейся к его ногам.
Утомившийся крокодил не спешил совершать решающий бросок, предпочитая действовать медленно, но наверняка. Гоняясь за людьми, он растратил слишком много энергии. Теперь необходимость в резких движениях отпала. Жертвы находились в его полной власти.
Отступать им было некуда. Сзади подпирала стена, выложенная из тщательно подогнанных камней. Справа находился вольер. Слева топорщилась какая-то тропическая зелень, за которой высилась еще одна стена, наполовину стеклянная.
Лужайка, покрытая ковролином из синтетического волокна, занимала в ширину не более семи метров. Проскользнуть мимо крокодила не решались ни Каменир, ни Гала. Оба усвоили, каким проворным он бывает, когда захочет. И оба не сомневались, что зверь способен продемонстрировать новые чудеса ловкости.
Оставалось лишь ждать и надеяться, что выбор падет на соседа. На того, кто оплошает в решающий момент и покажется крокодилу более легкой жертвой. Одно неверное движение, один неосторожный шаг, случайно вырвавшийся возглас, потеря контроля, паника… Стоит кому-то выделиться, и пиши пропало.
Пока что крокодил находился в положении буриданова осла, не способного сделать выбор между двумя равноудаленными предметами.
Не выпуская его из виду, Каменир покосился на стоящую рядом девушку. Она определенно превосходила его в ловкости и выносливости. Очень может быть, что скоро это поймет и крокодил. Мозги у него куриные, но нюх – будь здоров. Он вычислит наиболее слабое звено и бросится в нужном направлении. Не случайно ведь добычей хищников становятся больные или обессиленные особи. В этом плане Каменир был предпочтительней девушки. Он до сих пор не восстановил сбившееся дыхание, у него кололо в боку и заходилось сердце.
Бугристая морда медленно повернулась в его сторону.
Конец? Прожорливая тварь наметила жертву? Каменир обмер.
Неужели он обречен на страшную смерть, а чертова девка спасется, воспользовавшись моментом? Ее черед настанет не скоро. Набив брюхо, крокодил надолго потеряет интерес к охоте.
Набив брюхо…
Стоило Камениру подумать, чем, вернее кем, намеревается поужинать чудище, как его охватила твердая решимость выйти из переделки живым. Сигналом к началу действий послужил звон разбившейся на галерее бутылки. Каменир встрепенулся. Его левая рука стремительно взлетела вверх, вцепившись в вязаный воротник соседки. Гала, еще не до конца понявшая, что происходит, сдавленно пискнула. В ответ на это крокодилья пасть разверзлась, обнажив черный провал в красном зеве.
– Отпусти, гад! – взвизгнула Гала.
Широко раздвинув ноги, Каменир остервенело дернул ее за воротник. Растянувшаяся ткань затрещала по швам, но оказалась крепче лиан, за которые попыталась ухватиться Гала. Сжимая в каждом кулаке по жгуту зелени, она невольно сделала два шага вперед.
Первый же оказался роковым.
Крокодил метнулся навстречу, сделавшись необычайно подвижным, как в самом начале гонок на выживание. Его челюсти схватили жертву поперек туловища, чуть ниже талии. Прежде чем опрокинуться на землю, Гала издала вопль, от которого у Каменира перевернулись все внутренности. Это не помешало ему, однако, обратиться в бегство.
Он продирался сквозь заросли, не разбирая дороги. Когда, весь утыканный кактусовыми иголками и перепачканный зеленью, он выбежал на открытое пространство перед входом и отважился наконец оглянуться, позади никого не было. Истошные крики девушки давно стихли, но, прислушавшись, можно было различить другие звуки, не столь громкие, но куда более жуткие. Хруст, чавканье, хлюпанье.
