Михаил Бойков - Рука майора Громова
У второго и третьего прохожих тоже часов не оказалось. Только четвертый, приподняв рукав пиджака, буркнул Холмину:
— Без четверти восемь.
До предполагавшегося Дусей визита полковника Гундосова к Ольге оставалось, по меньшей мере, два часа. Надо было, как-то убить это время. Бродить по пыльным улицам города, увертываясь от порывов холодного северного ветра, Холмину не хотелось, возвращаться в достаточно надоевший отдел НКВД — тем более. Кроме ближайшей пивной, деваться было некуда и Холмин отправился туда. Заказав «пару пива», стал пить и ждать, нетерпеливо поглядывая на стенные часы-ходики, с подвешенной к ним бутылкой вместо гирьки.
Время тянулось медленно, как арба с ленивыми быками в упряжке. Пивная, принадлежавшая промысловой артели Разнопромсоюза, была переполнена обычными вечерними посетителями и обычным в эту пору пьяным шумом. За грязными и липкими столиками, покрытыми пивной пеной и уставленными батареями бутылок и кружек, сидели вперемежку сезонные рабочие и мелкие городские служащие, парикмахеры, железнодорожники и ломовые извозчики, воры и проститутки. Пьяные разговоры смешивались с не более трезвыми песнями, ругань с женским визгом. В одном углу играл гармонист, из другого волокли к двери пропившегося до гроша и не уплатившего за последнюю бутылку «клиента».
Эта пивная, как впрочем и другие в городе, отличалась тем, что все в ней было смешанным, даже напитки. Одно пиво здесь пили редко, предпочитая ему «медведя» или «ерша», т. е. смесь водки с пивом или лимонадом.
В этой «смешанной» атмосфере щуками плавали сексоты НКВД. Присматривались и прислушивались. Один из них заинтересовался. Холминым и подошел к нему.
— Гражданин! Паспорт имеете? Разрешите взглянуть.
— Иди ты к… Бадмаеву! — зло оборвал его Холмин.
— Извиняюсь! — отскочил сексот…
За полтора часа Холмин кой-как справился с двумя бутылками пива. Оно было теплое и невкусное. Отставив в сторону пустые бутылки, он подпер подбородок ладонями и устремил взгляд на медленно движущиеся стрелки часов. Люди, сидевшие за соседними столиками, о чем то спрашивали его. Погруженный в тоскливые, безрадостные мысли об Ольге и своих развеянных мечтах, он отвечал машинально и невпопад. Наконец, часовая стрелка перевалила, за десять. Холмин расплатился за пиво и вышел. Улица встретила его холодным ветром, пылью и темнотой. Фонари, — один на три квартала, — светили по-провинциальному тускло. Подняв воротник пиджака и втянув голову в плечи, он быстро зашагал по улице…
Еще издалека, квартала за четыре от квартиры Ольги, Холмин увидел свет. Сердце его забилось быстро и тревожно и он ускорил шаги. Когда до дома оставалось не больше десятка шагов, свет в одной из комнат вдруг погас. Окно другой, выходившее на улицу, открылось и из него выглянула мужская фигура. Холмин метнулся в сторону и прижался к стене. С полминуты человек всматривался в темную, безлюдную улицу. Затем знакомый, слишком знакомый Холмину резкий голос произнес успокаивающе:
— Никого нет, милая Оленька. Напрасно ты беспокоишься.
Сердце у Холмина на секунду замерло, а потом заныло от нестерпимой тоски и горького разочарования. Он узнал голос полковника Гундосова.
Окно закрылось и занавеска за ним задвинулась. Однако, ее половинки сошлись неплотно; между ними, расширяясь книзу, протянулась полоска света. Холмин подошел к окну и одним глазом глянул в эту полоску. Через нее была хорошо видна почти вся комната.
Дуся не соврала. Посередине комнаты стояли Ольга и полковник Гундосов, одетый в штатский костюм. Он держал ее за руки и улыбался. Она улыбалась тоже.
Смотреть, что будет дальше для Холмина не имело смысла. Все его мечтания превратились в чайник, предсказанный Дусей.
«Даже без цветочков», — подумал неудачливый влюбленный, с тяжелым и горьким вздохом отходя от окна…
Глава 12
Ссора
Тосковал и грустил Холмин недолго. Что-ж поделаешь? Опять ему не повезло; в который уж раз судьба сыграла с ним злую шутку. И беззлобно выругав свою злосчастную судьбу, он, по привычке, покорился ей.
…Если с Ольгой у него ничего не вышло, то ее следует забыть и поскорее. Это, конечно, нелегко… Девушка слишком глубоко и прочно вошла в сердце, а изгнать ее оттуда придется. Нельзя не изгнать. Но, — здесь мысли Холмина приняли деловое направление — кое-что в отношениях Ольги и полковника НКВД Гундосова необходимо выяснить.
То что Ольга могла так сразу влюбиться в человека значительно старше ее но возрасту и, к тому же, в одного из тех, которые убили ее отца, не совсем естественно. Однако, в мире иногда бывают и еще более странные вещи. Но, может быть, со стороны Гундосова здесь шантаж? Может быть, он хочет использовать ее для поисков «руки майора Громова»? Это вполне возможно. Ведь грозился же он сам искать и найти «руку майора». Неужели энкаведисту удалось «завербовать» девушку в сексотки и насильно заставить работать для него? Хотя по виду Ольги никак нельзя сказать, что она недовольна или тяготится взаимоотношениями с Гундосовым. II что она знает о «руке»? Или не знает ничего? Все это надо узнать завтра же. Попытаться узнать, во всяком случае…
После продолжительных раздумий, Холмин решил пойти к Ольге в последний раз и поговорить с нею завтра, же утром…
* * *На стук Холмина в дверь квартиры Ольги, никто не отозвался. Он постучал сильнее еще раз и толкнул дверь, но она оказалась запертой.
Холмин отошел от двери и стал прогуливаться по тротуару, намереваясь дождаться возвращения хозяйки квартиры. В это время, из ворот соседнего дома вышла пожилая женщина, уже раз видевшая Холмина, навещавшего Ольгу и, обращаясь к нему, сказала:
— Здравствуйте! Вы до Ольги Викторовны? Так ее нету. На кладбище ушла. Там какой-то ее родня похороненный. Кажный день она туда ходит. Цветы носит на могилку.
Поблагодарив словоохотливую женщину, Холмин отправился на кладбище, до которого было не меньше полкилометра расстояния…
Самые печальные кладбища в мире находятся в Советском Союзе, а самые печальные из них в советской провинции. Таким было и кладбище в том городе, где Холмин занимался расследованием дела «руки майора Громова». Полнейшее запустение царило там. Среди высоких зарослей бурьяна кое-где виднелись покосившиеся кресты, ржавые поломанные ограды, почерневшие и разбитые надгробные плиты с полустершимися надписями, потерявшие форму и цвет обломки траурных металлических венков. Многие могилы почти сравнялись с окружающей их землей и на них лежали упавшие кресты, ветхие и подгнившие снизу.
Не более двух десятков могил на всем кладбище имели следы заботливого ухода за ними: цветы, прополотую и подстриженную траву, свежую краску на крестах и оградах, мягкий речной песок на дорожках. Все остальное утопало в бурьяне, мусоре и прошлогодних листьях, по которым бегали крупные зеленые ящерицы.
Большинство жителей города воздерживалось от посещений кладбища, опасаясь, — и не без оснований, — последствий этого. Сегодня пойдешь навестить своих покойников, а завтра тебя могут обвинить в «религиозной контрреволюции» и «пришить дело». Поэтому и запустело кладбище.
Коммунистов, комсомольцев и «беспартийных большевиков» не хоронили на нем. Для них существовало другое место упокоения — так называемый «краснозвездный» похоронный комбинат» — площадка в центре города, обнесенная каменной стеной, за которой торчали десятки гипсовых и деревянных усеченных пирамидок с пятиконечными красными звездами. Всякие же «вожди» и «герои социалистического труда» торжественно зарывались в городском парке…
* * *Холмин нашел Ольгу не сразу. Ему пришлось обойти почти все кладбище, прежде чем он увидел ее. Она стояла на коленях у одной могилы и молилась. В руках у нее был небольшой букетик полевых цветов.
Подойдя к могиле, Холмин остановился возле ограды и стал ждать, когда девушка кончит молиться. Увидев его, она положила цветы на могилу и, торопливо поднимаясь с колен, спросила испуганно:
— Это вы?
— Как видите, — сухо и холодно ответил он.
— Что вам здесь нужно?
— Вас.
— Зачем?
Холмин медлил с ответом, разглядывав могилу. Она была свежей; видимо, в ней кого-то похоронили совсем недавно. И вдруг внезапная догадка мелькнула у него в голове.
— Здесь похоронен ваш отец? — спросил он, упершись в ее глаза тяжелым, настойчивым взглядом.
Захваченная врасплох этим вопросом, девушка невольно прошептала:
— Да.
И сейчас же поправилась:
— То-есть, нет.
— Для меня достаточно и такого ответа, — сказал Холмин. — Будем считать установленным, что в этой могиле покоится майор Громов. Кто перенес или перевез его сюда?
Секунду поколебавшись, она ответила:
