«Грязные» методы - Конев Константин

Наступала африканская ночь. Под окнами отеля молились на закат три чернокожих монаха в белых костюмах.

1995 21 июля. Йоханнесбург

Второй день соревнований прошел также скучно и размеренно. Быстро вернулись в отель, и чтобы не скучать в номере, выбрались на смотровую площадку на крыше. Тренер пил чай и смотрел куда-то вдаль поверх крыш, тянущегося до горизонта города.

— Ну как тебе Африка? — спросил Владимир Саныч.

— Не так я ее себе представлял. — ответил Красин, потирая раскрасневшиеся глаза. — И истории ваши, да и ветеран вчерашний.

— Эх, правда жизни. — тренер вздохнул. — Так, а что тебе не так?

— Ну война войной, а когда два родных брата из интеллигентной обеспеченной семьи находятся по разные стороны баррикад, это как-то дико. Нет, я, конечно, понимаю, что у нас тоже была гражданская война. Но казалось это где-то далеко — давно. А тут оно вот — наяву. Здесь и сейчас. И предательство собственной семьи, когда братья по разные стороны баррикад!? Мне это непривычно и странно.

— Ты про командира батальона Буффало? Для кого-то предательство, а для кого-то кажется, что это благородный выбор. Причем, прошу заметить, ему кажется, что это исключительно его свободный выбор. Не навязанный, не стечение обстоятельств, ошибок, не отсутствие опыта и понимания куда идти, а именно свободный и что важно возвышенный и благородный выбор.

— Звучит, как будто вы подтруниваете над этим.

— Эх, Саша. Если к сорока годам ты не станешь идеалистом и неудачником, то наверняка станешь циником, как я. Ты понимаешь, на самом деле, по молодости многие борются не «за Что-то», а скорее «против чего-то». Ну посуди сам. Во всех слоях общества люди чем-то недовольны. Кто-то недоволен, что бригадир к нему придирается и заставляет дерьмо из-под коров убирать. Кто-то недоволен тем, что не может сделать карьеру. Но даже в самых «удачных», казалось бы, семьях, молодые отпрыски тоже чем-то недовольны: несовершенством мира, например. Поэтому вот так «от противного» их и проще вербовать. Всем кажется, что где-то далеко должно быть правильное место, ради которого стоит жить. Вот, к примеру, Гай Бёрджесс из знаменитой «Кембриджской пятерки». Бежал в Союз, себя не нашел, в результате спился и умер. А Глен Саузер в 1986. Тоже работал по идейным мотивам. А сбежав к нам, в страну своей мечты, — он сделал паузу, — Воздушные замки развеялись и в результате покончил собой.

— Ладно, это те, кто с Запада на Восток бежали. А что с теми, кто наоборот?

— Ну как ты понимаешь, американцы мне не докладывают. Слышал, что одному из перебежчиков вместо обещанного миллиона показали шиш. А так, это ведь тоже вопрос пропаганды. Чтобы наши не сильно разевали рот на халявный пирог за океаном.

Они снова налили чай.

— А мне вот интересна, та история про шаманов. Это если вместо кувшина, так пистолет на соревнованиях держать? Как вы думаете, нам бы такие методики пригодились?

— Да, интересная история. Я что-то похожее о местных уже слышал. Надо разузнать побольше, что там у них за «конференция по обмену опытом», — Тренер саркастически улыбнулся.

— Слушайте, Владимир Саныч! А у меня же здесь знакомый есть! — Красин обрадованно вскочил с места.

— Саша, ты меня пугаешь. — Старик, улыбаясь прищурился одним глазом. — Слава Богу с нами особисты не ездят.

— Да там такое дело… Знакомый студент из Африки учился с нами на соседнем потоке. Нам все равно с пересадкой в Аддис-Абебе лететь. Я свяжусь, попрошу в аэропорт подъехать. Блин, классная идея. Словно сто лет не виделись.

1995. 22 июля. В самолете над Африкой

Самолет местных авиалиний имел непривычный салон. Проход в центре делил пассажиров не поровну. С одной стороны располагалось по два кресла, а с противоположной три. Впрочем, рейс не был заполнен на сто процентов, и пассажиры быстро разбрелись, стараясь найти удобное место для сна. Свет в салоне погасили и ночной рейс сопровождался относительным спокойствием под гул самолетных двигателей.

В какой-то момент самолет начало потряхивать и Красина несколько раз подбросило в кресле. Он проснулся. Поднялся и начал делать легкую разминку стоя в проходе между кресел. Сидевший по правому борту пассажир средних лет вглядывался в иллюминатор. Вскоре он обернулся с довольной физиономией человека, которому обязательно нужно с кем-то поделиться своим счастьем. Увидев Красина, он замахал ему руками.

— Камрад, смотри! — и он начал показывать пальцем на что-то за бортом.

— Чего там еще? — Красин наклонился к попутчику.

— Ты русский, что ли?

— Ну да!

— Здарова земеля. Смотри, Солнце встает. А мы как раз Килиманджаро пролетаем. Гора такая, самая высокая в Африке. Прикинь вид какой потрясающий.

Красин присел рядом и тоже стал всматриваться. На горизонте уже поднялось Солнце. Вершина горы была покрыта снегом и выступала над несколькими не плотными облаками.

— Потрясающее место. Везде жара, земля выгоревшая — а тут снег лежит. — радовался попутчик.

— Да! Действительно красиво! Какими судьбами в эти края занесло? — Красин сделал паузу. — Если не секрет, конечно.

— Да какие там секреты. Секреты в Советском Союзе остались. Вот тогда было строго. А сейчас вот мечемся, ищем на чем заработать. — попутчик перевалился с бока на бок. — Я геолог.

— Небось алмазы ищите?

— Алмазы — интересно, конечно. Но там уже свои правила игры устоялись. Могут и голову запросто открутить. Я предпочитаю чуть ниже уровня радаров, так сказать, работать. Чтобы не дразнить большие корпорации. Алмазы и оружие — это не моя сфера. Там слишком жирно.

— Прошу прощения, товарищи. — К ним повернулся пассажир, сидевший на один ряд впереди. — Я просто невольно услышал ваш разговор. Но поверьте, торговать в Африке оружием, это тоже не самый легкий хлеб. И я, конечно, не жалуюсь, но доходы у нас не такие как в кино показывают.

— Ну вам хоть по саванне и грязным пещерам лазить не надо, как геологам.

— Зато нам с грязными людьми общаться приходится. — торговец оружием вздохнул. — Я вон недавно с одним местным царьком общался. Мало того, что это чудовище целоваться лезет, так у него еще зубы гнилые и воняет, как от… Прости господи. Я там водку жрал лишь бы не заразиться. Даже руки водкой мыл. Когда вернулся, всю одежду снял на пороге и сжёг. Отмывался потом, а запахи так и мерещились. Вот где действительно самый жир, так это в продуктах питания. Там за контейнер сухого молока и убить могут.

Утреннее солнце начало все больше проникать в салон самолета, и Владимир Саныч проснулся. Провалившись в пассажирском кресле с боку на бок, он посмотрел на Красина. — Что там Саша?

— Килиманджаро пролетели. Танзания.

— Танзания, Танзания — геолог потянулся, — Мистическая территория.

— В каком смысле? — уточнил Красин.

— А вы слышали, что в 60-х здесь была эпидемия, чего бы вы думали — он поднял указательный палец, — Эпидемия смеха.

— Смеха?! Да как такое может быть?

— Да вот может, оказывается. Недалеко от озера Виктория, уже не вспомню название местечка, была женская школа-интернат, миссионеры какие-то открыли. Так вот во время урока три девочки-ученицы начали смеяться и плакать. От этого заразились другие дети. Хохотало больше сотни учеников. У некоторых это доходило до потери сознания и обмороков. Вплоть до того, что они отключались, засыпали, а проснувшись снова начинали смеяться. Но что интересно на взрослых это не действовало. Так это продолжалось несколько недель, пока школу не закрыли и отправили детей по домам, к семьям, где они постоянно проживали. Но случилось, то, чего никто не мог предположить — они заразили еще несколько сотен человек. Преимущественно тоже детей и подростков.

— И как это победили?

— А никак. Эпидемия длилась почти полтора года. Больше тысячи человек попали под ее воздействие.

Самолет начал снижаться. Вначале изменился звук двигателей. Затем зашумели привода и на крыльях стали видны выдвигающиеся закрылки. Вслед за ними зашумело выпускаемое шасси.