Владимир Прасолов - Северный ветер
Если честно, то, когда все это происходило, я про себя молился, а молюсь я с закрытыми глазами. Так мне легче почувствовать Бога.
Так вот, когда я открыт глаза, раскрывались двери капсулы, я увидел солнечный свет. Он был яркий, теплый и какой-то мягкий. Двери открылись, я понял, мне нужно выходить. Я вышел из капсулы сразу на большую каменную террасу. У меня перехватило дух, перед моим взором открылась огромная панорама. Боюсь, я не смогу описать достойно тот величественный пейзаж. Это были высочайшие горные вершины, слегка прикрытые искрящимся на солнечном свете снегом. Долины с полноводными реками, покрытые буйной зеленью лесов и лугов. Вдали, до горизонта, раскинулось море. Оно было всех оттенков — от светло-голубого до темно-синего цвета. Его гладь была чиста и спокойна. Я не сразу понял, где я, только постепенно до моего сознания дошло: меня пронесло сквозь толщу Земли на ее противоположную сторону. Я был совершенно один, и с этой каменной площадки не было никаких видимых путей спуска, отвесные скалы уходили в умопомрачительной глубины пропасти. Я впитывал в себя ароматы свежего горного воздуха, дышал им и не мог надышаться.
Где же я? Это не Тибет, это не Индия, таких гор там рядом с морем нет.
Я не мог придумать, с чем можно сравнить то, что было перед моими глазами. Я не находил ответа на свой вопрос. Потом я поднял голову и посмотрел на солнце и остолбенел. Это было не солнце. От неожиданности я просто перестал соображать. Я просто смотрел неотрывно на огромное шарообразное светило над моей головой и ничего не мог понять. Оно источало свет и не слепило глаза, его лучи лишь мягко согревали кожу. Легкие облачка заслонили его, и тогда я все понял. Вангол, я был внутри нашей Земли, она полая. Понимаете, наша планета полая внутри и имеет там атмосферу, моря, свое светило. Понимаете, другой мир. Совсем другой мир.
Гюнтер беспомощно, как-то по-детски посмотрел на Вангола.
— Я не могу это ничем доказать, но это так. Я там был!
— Я верю вам, Гюнтер, верю. Что было дальше?
Все, о чем рассказывал этот немец, а в том, что он действительно немец и ученый, Вангол нисколько не сомневался, было, мягко говоря, нереально. Но Вангол чувствовал, что Гюнтер говорит правду. То, что как истина абсолютно не воспринималось.
В мире шла война. Жестокая и беспощадная битва двух систем, мало чем отличающихся друг от друга по своей сути. Кровавая грязная драка, где побеждает наиболее сильный, хитрый и изворотливый. Где удар в спину считается воинским успехом, а умение побеждать, не обращая внимания на многомиллионные жертвы собственного народа, — воинским талантом. В мире, где основным тяглом была лошадь. Где люди умирали от холода, где за хлебную карточку убивали, где ценность человеческой жизни стремилась к нулю… И вдруг человек говорит о существовании чего-то, что никоим образом не вписывается в этот мир. Он говорит о существовании другого мира, и не где-нибудь, в других галактиках, а здесь же, на этой планете, на Земле. Вангол легко внушил немцу, что он послан спецслужбами для его спасения, и позволил ему раскрыться. Теперь он не знал, что с ним делать дальше. Оставалось выслушать все до конца и тогда решать этот вопрос.
Гюнтер хлебнул из кружки и задумчиво произнес:
— Интересно, а кроме вас этому кто-нибудь поверит?
— А вы думаете, это важно?
— Что именно?
— Что кто-то еще поверит или нет.
— Конечно. Это архиважно. Ведь от этого теперь зависит судьба всего мира.
— От чего, Гюнтер? Вы не закончили рассказ…
— Да, простите, Вангол, я продолжаю. Итак, я долго не мог осознать, что я не на поверхности, а внутри земного шара. Визуально это почти незаметно, и самое главное — сила тяжести действует точно так же, как вот сейчас на нас здесь. То есть там я стоял как бы вверх ногами. Все оказывается просто. Толщина оболочки Земли не менее тысячи километров, это я высчитал потом. Вектор центра тяжести в каждой точке этой поверхности направлен к ее середине. Вероятно, вещество, из которого она состоит, сверхплотное, обладающее сверхмассой и соответствующей силой притяжения. Иначе объяснить то, что я видел и испытал там, невозможно. Материки и океаны, тектонические плиты, разломы, вулканическая активность — это все тонкая пленка на мощной оболочке планеты… Это творение Божественных сил. Понимаете, Вангол, Земля — это не комочек вещества во Вселенной, появившийся в результате сгущения газов и взаимопритяжения твердых частиц материи. Это не результат какого-то взрыва. Нет, это творение Высшего Разума, Бога. Она совершенна. Я в этом убедился, побывав там. Когда-то она была совершенна и здесь. Об этом мне рассказали люди того мира.
— Вы встретили там людей?
— Да, Вангол, меня встретили люди. Настоящие люди из плоти и крови. Они другие, но они люди, наверное, больше, чем мы можем себе это представить.
— Какие они, Гюнтер? — заинтересованно спросил Вангол. Наверное, именно с этого места рассказ Гюнтера стал для Вангола настоящим открытием. Именно теперь Вангол не просто слушал, а впитывал всем своим существом то, о чем говорил этот странный немец.
— На этой террасе, как я уже говорил, никого не было. Я ходил по этой огромной каменной площадке, наслаждался пейзажем и даже немного забылся, состояние полного комфорта окутывало меня и несколько дурманило. Состояние необычайной легкости постепенно охватывало меня. Я с восхищением осматривал все вокруг, площадка, например, была выложена из полированных до зеркального блеска шестигранных плит, камень чем-то напоминал малахит. Есть такой минерал всех оттенков зеленого цвета. Эти плиты были не менее десяти метров в диаметре и подогнаны друг к другу идеально точно. Так у нас обрабатывали камень только в незапамятные времена, неизвестно как и неизвестно кто — я имею в виду египетские пирамиды, и не только. То, что их построили древние египтяне, просто блеф: как, не зная даже железа, они могли сверлить гранитные монолиты? Поднимать стотонные блоки? Признать эти сооружения творениями иной цивилизации — значит признать то, что мы находимся на неизмеримо низшем уровне развития! Вот что не позволяет ученым мужам официально признать этот очевидный факт. Признать факт собственного несовершенства, понимаете, Вангол? Именно теперь я понимаю и осознаю всю степень своего недавнего заблуждения и хочу, чтобы вы тоже задумались. Я хочу прояснить этот вопрос, потому что дальнейший мой рассказ может вызвать у вас недопонимание.
— Что вы имеете в виду?
— Вангол, я имею в виду, превосходство арийской расы, — осторожно произнес Гюнтер. Он спокойно и твердо посмотрел в глаза Ванголу с ожиданием ответа.
— Я не страдаю этой болезнью, Гюнтер, успокойтесь.
Гюнтер не скрывал облегченного вздоха.
— Знаете, Вангол, я почему-то сразу понял, что вы не из СС.
— Это почему?
— Я не могу объяснить…
— Вы правы, я не из СС, имеются и другие спецслужбы для выполнения особо важных заданий, — со значением произнес Вангол, доброжелательно и открыто улыбаясь Гюнтеру.
Вангол был искренне рад такому повороту событий; то, что Гюнтер был просто немцем, а не нацистом, очень устраивало его. То, что он оказался достаточно смелым человеком, было тоже хорошо.
— Так вот, дорогой Вангол, дальше все стремительно изменилось. Пока я ломал голову над технологическими загадками сооружения, на котором находился, совершенно бесшумно, на другом конце террасы, совершил посадку летательный аппарат.
Вангол, вы видели женские шляпки в виде горшка с длинными полями? Так вот, такая «шляпка» метров пятнадцати в диаметре, играя бортовыми огнями, висела в пятидесяти сантиметрах над полированной поверхностью площадки. Висела совершенно бесшумно, еле заметно покачиваясь в воздухе. Я замер от неожиданности и не знал, что делать. Я понимал, что сейчас произойдет что-то очень важное, и постарался успокоить свое выскакивающее из груди сердце.
Тем временем из летательного аппарата был выпущен на вид очень изящный трап в виде раздвигающейся вниз и в стороны лестницы. По нему быстро спустились люди в светлых, облегающих тела одеждах и направились ко мне. Я стоял и ждал, потом сделал несколько шагов навстречу.
Эти люди были значительно выше меня ростом, самый низкорослый из них был не менее двух метров. В общем, когда они приблизились и остановились около меня, я почувствовал себя карликом. Они смотрели на меня сверху и улыбались. Потом один из них движением руки сотворил в нашем понимании чудо: на площадке из ничего вдруг появились удобный низкий стол и кресла. Он жестом пригласил меня сесть, и я сел. Когда за стол сели все, кресло подо мной слегка приподнялось, и я оказался на одном уровне со всеми. Знаете, Вангол, мелочь, но приятно, когда тебя принимают как равного. Мне приходилось много раз говорить стоя, не смея присесть, когда начальник сидел развалившись в кресле. Это было унижением достоинства человека, но к этому все привыкли, это даже никто не замечает, принимая как должное. Он же начальник! Так вот там все с самого начала было устроено по-другому.
