Чингиз Абдуллаев - Идеальная мишень
— Вы знаете гораздо больше, чем я предполагал, — пробормотал Дронго, — хотя это действительно был секрет Полишинеля. Значит, вы считаете, что Кочиевский и Труфилов никогда не встречались друг с другом?
— Этого мы не сумели узнать, — смутилась Галина. — У меня было слишком мало времени. Если вы дадите мне хотя бы два дня, я постараюсь все выяснить.
— Каким образом? Проникните в архивы ГРУ? Они умеют хранить свои секреты. В отличие от разгромленного КГБ, в архивы которого лезли все, кому не лень, и где сменился добрый десяток начальников, военная разведка так просто свои секреты не открывала. Непросто узнать, встречались ли Кочиевский с Труфиловым, а если и встречались, то при каких обстоятельствах.
— Я попробую, — упрямо сказала женщина, глядя ему в глаза.
— Пробуйте, — улыбнулся Дронго, — сегодня шестое число. Я жду вас через два дня. Восьмого апреля в двенадцать. Сорок восемь часов вам хватит?
— Можно мне закурить? — вдруг спросила Галина, оглядываясь в поисках пепельницы.
— Можно, — кивнул он, — сейчас принесу пепельницу. Она, кажется, на кухне.
Вернулся он с пустой коробкой спичек.
— Не нашел пепельницу, — усмехнулся Дронго. — Так вам действительно хватит двух дней?
— Постараюсь успеть, — ответила Галина, — хотя… — она чуть запнулась, — может, вы дадите мне еще один день? — вдруг спросила она улыбаясь.
— Идет, — согласился он, — тогда встретимся девятого в двенадцать.
Честно говоря, я могу не вернуться восьмого, и мне будет перед вами неудобно.
Пусть будет девятое, мне так даже удобнее.
— Не вернуться? — не поняла женщина.
— Меня не будет два дня в городе, — пояснил Дронго, — я прилечу только восьмого числа вечером.
— У вас важные дела? — спросила она.
— Не очень, — улыбнулся Дронго, — скорее личные.
Она удивленно взглянула на него. Стряхнула пепел в коробок.
— Вся Москва знает, что вы женоненавистник и холостяк, — с явным вызовом сказала Галина. — Или вы решили изменить свои принципы?
— Решил, — подтвердил Дронго, все еще улыбаясь, — по-моему, я тоже имею право на личную жизнь. Тем более что вы сами просите у меня три дня.
— Вы, наверное, шутите?
— Нет. Все объясняется довольно просто. У меня завтра день рождения. Я улечу из Москвы в свой родной город, чтобы встретить его с родителями. И если все будет нормально, ночью перелечу в другой город, чтобы встретиться на следующий день еще с одним человеком. А восьмого вечером я вернусь в Москву.
— Этот человек женщина? — спросила Галина, потушив сигарету. Он обратил внимание, что вместо вчерашней обуви на ней были довольно дорогие итальянские сапожки. Дронго едва заметно улыбнулся.
— Надеюсь, вы не ревнуете?
— Ревную, — неожиданно произнесла Галина, вставая. — О вас так много говорят. Достаточно раз побеседовать с вами, чтобы подпасть под ваше обаяние.
Честно говоря, не думала, что со мной может такое произойти. Но мне нравится в вас многое — как вы держитесь, как разговариваете со мной, как ведете себя под пулями. Вы как-то серьезны и бесшабашны одновременно. Это редкое качество.
Она повернулась и пошла к двери. Потом остановилась.
— У вас будут еще какие-нибудь задания? — спросила бесстрастным голосом.
— Будьте осторожны, — мягко попросил Дронго.
— Хорошо, — сказала она, кивая ему на прощание и снимая с вешалки свой тяжелый кожаный плащ, — но вы так и не ответили на мой вопрос.
— Какой? — Он помнил ее вопрос, но почему-то медлил с ответом.
— Вы летите на встречу с женщиной? — Очевидно, профессия выработала в ней умение задавать прямые вопросы, И получать прямые ответы.
— Да, — ответил Дронго. — Да, на встречу с любимой женщиной.
Она хотела что-то сказать еще, но передумала. Только тихо произнесла:
— Я бы хотела на нее посмотреть, если, конечно, вы говорите серьезно.
— В таких вопросах я не люблю врать, — уже менее уверенно добавил он.
— Спасибо, — грустно улыбнулась она, выходя на лестничную площадку, — я думаю, что она красивая…
Дверь мягко закрылась за Галиной. Он постоял минуту у двери, затем пошел к телефону, который в этот момент снова зазвонил. Это был Захар Лукин.
— Я все узнал, — сообщил он, — квартиру она купила несколько месяцев назад. И телефон тогда перевела на свое имя. Очевидно, ей помогли с покупкой, она заплатила за свою трехкомнатную квартиру девяносто тысяч долларов. Я сумел подключиться к компьютерной сети фирмы по торговле недвижимостью, которая занималась сделками с квартирой Жучковой. У нее все чисто, но деньги поступали частично из агентства Артемьева. Видимо, она у него на содержании.
— Понятно, — пробормотал Дронго, — необходимо сегодня же навестить эту Алевтину Жучкову. Когда ты можешь за мной заехать?
— Когда скажете, — бодро отрапортовал молодой человек.
— Тогда давай прямо сейчас. У подобных дамочек еще раннее утро, они пока еще нежатся в постели.
Одеваясь, он взглянул на себя в зеркало. Выпуклый большой лоб, темные глаза, упрямые тонкие губы. «Что они во мне находят?» — с некоторым недоумением подумал Дронго. Может, действительно самое сексуальное у мужчины — это голова, как говорила одна его знакомая. Просто их привлекают его аналитические фокусы.
Хотя, судя по Алевтине Жучковой и ей подобным, женщин весьма прельщает и содержимое кошелька выбранного ими мужчины. И это куда существеннее и его внешности, и всех вместе взятых внутренних качеств.
Надев плащ, он вышел из квартиры. Часы показывали уже половину первого.
Еще через несколько минут он сел в автомобиль Захара, чтобы навестить бывшую пассию убитого Артемьева.
НАЧАЛО
Амстердам. 13 апреля
Я не стал выходить из машины. Следил, как из «Фольксвагена», затормозившего следом за моим автомобилем, движется в мою сторону Широкомордый.
Мертвец сидит за рулем, похоже, полностью безучастный. Может, он действительно мертвец и его оживили как зомби, чтобы он принял участие в погоне за мной? Вот какая чушь лезет в голову. Я усмехаюсь, глядя на подходящего Широкомордого.
— Что у вас произошло? — в лоб спрашивает этот тип. Он не здоровается, не спрашивает, знакомы ли мы. Все эти ненужные формальности кажутся ему излишними. Ему важно знать лишь одно — что случилось?
— Я думал, это вы мне расскажете, — ответил я, также не здороваясь. Он обошел мой автомобиль спереди, жестом показал, чтобы я открыл ему переднюю дверь. — плюхнулся рядом на сиденье. В салоне сразу запахло его дешевым одеколоном. В сочетании с запахом его грузного тела это просто невыносимо. Я невольно закашлялся.
— Что у вас случилось в Хайзене? — спросил снова Широкомордый.
— А вы разве не видели?
Мне все еще не хотелось верить, что рядом с нами присутствует еще и некто третий. Во всяком случае, на дороге его нет, это очевидно. Наши два автомобиля одиноко стоят в сером тумане, опустившемся на автобан. В такую погоду трудно следить за автомобилем.
— Мы видели, как вы пригнулись, потом нагнулись. Мы поняли, что там что-то произошло. Я даже подумал, что вы собираетесь драться. Он не захотел с вами разговаривать?
— Боюсь, что он уже ни с кем не будет разговаривать, — пробормотал я, глядя перед собой. Мне не хотелось даже смотреть на Широкомордого.
— Почему?
— Его убили.
Широкомордый дернулся. Нет, он не испугался. Для него человеческая жизнь, кроме его собственной, ничего не стоит. Он удивился:
— Вы его убили?
— У меня нет оружия, и я не убийца. Его застрелили у меня на глазах.
— Вы видели его убийцу? — Я просто чувствую, как шевелятся мозги у этого типа, словно тяжелые камни перекатываются по невспаханному полю.
— Нет. Стреляли из соседнего дома. Мне кажется, убийца знал о нашей встрече. Когда я приехал на место, он не успел выстрелить. А когда я выходил, Кребберс неосторожно подставился. И тогда его застрелили.
— Почему вы не вошли в дом?
— Он упал на пол и непроизвольно захлопнул дверь. А вы хотели бы, чтобы я взломал дверь и привлек всех соседей к убитому Кребберсу? Учитывая, что все знали о его прошлом, а мое прошлое тоже нетрудно установить, мне могли присудить пожизненное заключение за убийство бывшего агента советской разведки.
Кстати, заодно со мной могли арестовать и вас обоих. Вас прельщает такая перспектива? — спросил я у Широкомордого ледяным голосом, глядя прямо в его глаза, почти лишенные ресниц.
Он долго соображал. Затем изрек:
— Так вы думаете, это случайность? Стреляли в вас, а попали в него?..
— Я стоял почти на пороге дома. В тот момент, когда я повернулся и шел к машине, убийца дважды выстрелил. Буквально за секунду он успел сделать два выстрела. Два точных выстрела — в сердце и в легкое. Кребберс умер через несколько секунд. Вы думаете, что убийца случайно попал два раза в Кребберса? Я стоял у его дома секунд двадцать. За это время нормальный стрелок мог сделать из меня ситечко. Похоже, у него был однозначный приказ — убрать Кребберса и не трогать меня. Значит, я им зачем-то нужен, — сказал я, по-прежнему отвернувшись от Широкомордого. Помолчав, добавил:
