Росс Томас - Обмен времен «Холодной войны»
Макс пожевал нижнюю губу.
— Какие там дома, я не помню. Только парк. Но Стена проходит рядом с парком. Буквально задевает одну из его оконечностей.
— Совершенно верно, — подтвердил Падильо. — Я хочу, чтобы ты был там в половине шестого с небольшим автофургоном. Нам вполне хватит «фольксвагена». Жди нас здесь. Найди место, где мы можем провести день, и свяжись с парнями Курта. И запиши, что я тебе сейчас скажу.
Макс достал блокнот и шариковую ручку.
— Четыре комплекта американской армейской формы. По одной с нашивками сержанта по снабжению техническим имуществом, старшего сержанта, капрала и рядового. Добудь также два нагрудных знака участника боевых действий. И не промахнись с размерами. Сержантами будем мы с Маком, капралом и рядовым — Симмс и Бурчвуд.
— Форма нужна вам в половине шестого? — спросил Макс. — Боюсь, это невозможно.
— Нет, попроси заняться этим людей Курта, и пусть они притащат все в ту дыру, где разместят нас. Не забудь про обувь и рубашки.
— Скорее всего все это у них уже есть, — Макс сделал пометку насчет рубашек и обуви.
— Как насчет военных билетов?
— Нет проблем.
— Увольнительных?
— Справимся и с этим. На четырнадцать дней?
— Пойдет. Еще нам нужны четыре билета до Франкфурта и обратно. Фамилии пусть придумают сами, но мудрить не надо. Томпсон, Миллер, Джонсон, ничего вычурного. Чтобы не откладывалось в памяти.
Макс быстро водил ручкой по листу.
— Как у вас с деньгами?
Макс нахмурился, покачал головой.
— Лангеманн обчистил меня. Осталось не больше двух сотен марок.
— Сколько у нас денег в Западном Берлине?
— Двенадцать, максимум четырнадцать тысяч марок да с полтысячи долларов.
— Годится. Скажи Курту, чтобы забронировал билеты на завтрашний вечер и обеспечил машину, которая встретит нас во Франкфурте. В аэропорту. Машина нужна быстрая. Поедем в Бонн.
— Это все? — Макс поставил точку.
— Кажется, да. Тебе пора идти.
— Я спущусь вниз и возьму бутылку. Если меня остановят, прикинусь пьяным, скажу, что возвращаюсь от подружки. — Он откинул крышку люка, спустился в подвал, тут же вернулся с бутылкой, открутил крышку, глотнул джина, поболтал во рту, проглотил.
— О Боже, ну и гадость.
Моя рука уже тянулась к бутылке.
— Еще одно, — Макс посмотрел на Падильо. — Как долго мне ждать вас у парка?
— До шести.
— А если вы не появитесь?
— Забудь о нашем существовании.
Макс сквозь очки всмотрелся в Падильо, улыбнулся.
— Думаю, до этого дело не дойдет.
Он открыл дверь и скрылся за ней.
Я уже успел отхлебнуть джина и протянул бутылку Падильо. Тот выпил и на этот раз даже не поморщился.
— Кто такой Курт? — спросил я.
— Курт Вольгемут. Честный жулик. Тот блондин, которого застрелили на Стене, работал на него. Он оказывает разнообразные услуги. Быстро, но дорого. Ты еще встретишься с ним. Первые деньги он заработал на черном рынке. Потом умножил их на немецких акциях, которые резко поднялись в цене. Он помогает паспортами, одеждой, оружием, занимается всем, что может принести прибыль. Мне уже доводилось работать с ним.
— Насчет армейской формы и сержантских нашивок мне все ясно. Для рядовых мы с тобой уже староваты. Но почему Франкфурт? Почему сразу не вернуться в Бонн?
— Американские солдаты не ездят ни в Бонн, ни даже в Кельн. Их путь лежит в Мюнхен, Франкфурт или Гамбург, где много женщин и выпивки. Много ты видел в Бонне американских солдат?
— Двоих или троих, — признал я. — Но как мы уговорим наших спящих друзей подняться на борт самолета и сойти на землю?
— Пистолет все еще у тебя?
Я кивнул.
— Держи его в кармане плаща и почаще щекочи одного из них стволом. Они будут как шелковые. Едва они окажутся по другую сторону Стены, идти им будет некуда. Подняв шум, они все равно окажутся в том же месте, куда привезу их я. Весь вопрос лишь в том, в чьей компании они попадут туда. Я постараюсь опередить конкурентов.
Я взялся за бутылку.
— Мне кажется, тебе будет этого не хватать.
— Чего именно?
— Вояжей в дальние края.
Падильо усмехнулся.
— Когда ты последний раз убил человека, Мак?
Я посмотрел на часы.
— Не прошло и двадцати минут.
— А до того?
— Более двадцати лет назад. В Бирме.
— Ты испугался?
— Еще как.
— И что ты делал последние двадцать лет?
— Сидел на заднице.
— Тебе это нравилось?
— Приятное времяпрепровождение.
— Допустим, мы вернемся в Бонн, месяца два будем заниматься салуном, а потом тебе позвонят и скажут, что ты должен еще раз сделать то же самое, но в одиночку. А может, и чего похуже. Ты подойдешь ко мне и в двух-трех словах поставишь меня в известность о твоем отъезде на неделю или на десять дней. Выпьешь со мной по рюмочке, выйдешь из салуна, чтобы успеть на поезд или на самолет. Ты будешь один, и никто не встретит тебя в конечном пункте. Никто не будет ждать тебя и по возвращении. Проведешь на этой работе лет двадцать, и как-нибудь в три часа ночи попробуй сосчитать всех покойников, которых ты когда-то знал живыми людьми. Вот когда охватывает паника, ибо ты не можешь вспомнить их фамилии и как они выглядели. А после двадцати лет добросовестной службы тебя не награждают золотыми часами и роскошным обедом. Тебе дают новое поручение, говоря при этом, какой ты молодец и сколь заурядно задание, которое ты должен выполнить. Но к сорока годам тебя пора отправлять на пенсию, и работодатели списывают тебя в тираж, полагая, что ты уже сдаешь, возможно, не без оснований. А ты говоришь, что мне этого будет не хватать.
— Наверное, я сказал так лишь потому, что ты чертовски хорош в деле. Я тому свидетель.
Падильо хмыкнул.
— Проанализируй все еще раз. С самого начала все шло наперекосяк. Я позвонил тебе лишь из-за твоей сентиментальности. Ты все еще думаешь, что дружба — не только поздравительная открытка к Рождеству. Кроме того, ты можешь постоять за себя, если в баре начнут бросаться бутылками. Я использовал тебя, желая вовлечь в это дело Кука и поставить нашего приятеля в такие условия, чтобы я мог контролировать его действия. Тем самым возросли мои шансы на возвращение в Бонн с этими педиками. Я использовал тебя, Мак, и не исключаю того, что тебя могут убить. Убили же Уитерби, далеко не новичка в подобных делах и куда более осторожного и осмотрительного, чем многие. Как ты помнишь, я пообещал тебе мои золотые запонки. Можешь просить меня еще об одной услуге. Какой хочешь.
— Я что-нибудь придумаю. А сейчас скажи, что ты намерен делать с этой парочкой, что дрыхнет внизу?
— Они — наш страховой полис. УНБ не сообщала об их измене, и едва ли ребятки, работающие в новом здании в Виргинии, перед поворотом к которому красуется указатель «Бюро общественных дорог», во всеуслышание объявят об их возвращении. Но, если они не утрясут все неувязки, включая труп Уитерби в твоем номере в «Хилтоне» и наши расходы, я соберу пресс-конференцию в нашем салуне и расскажу обо всем.
— Им это не понравится.
— Зато репортеры будут в восторге.
— А что случится с Симмсом и Бурчвудом?
— Исчезнут без лишнего шума.
— Их убьют?
— Возможно, но необязательно. Вдруг кто-то начнет раскапывать эту историю. Тогда придется показывать их живьем.
— Ты уверен, что все будет, как ты наметил?
— Нет, но, не имея плана действий и не пытаясь его реализовать, нет смысла выходить отсюда. А раз цель поставлена, к ней надо стремиться.
Я посмотрел на часы.
— До прихода нашего спасителя еще есть время. Не хочешь ли поспать? Я-то вздремнул днем.
Падильо не стал просить себя дважды, соскользнул со стула и вытянулся во весь рост на полу, положив голову на крышку люка.
— Разбуди меня недели через две, — попросил он.
Я уселся на стул, откинулся на спинку, положил ноги на стол. Хотелось принять теплый душ, побриться, потом слопать яичницу с ветчиной, ломоть мягкого ржаного хлеба, щедро помазанный маслом, большой красный помидор, запить все галлоном кофе. Но пришлось ограничиться глотком мерзкого джина и сигаретой сомнительного качества. В полной тишине я сидел на стуле и ждал. Не звонил телефон, никто не стучался в дверь...
В половине пятого я тронул Падильо за плечо. Он быстро сел, сразу же проснувшись. Я сказал ему, сколько времени.
— Пора поднимать тех, внизу. — Он открыл крышку люка, спустился по лестнице.
Первым появился Симмс, за ним — Бурчвуд, третьим — Падильо. Я закрыл люк.
— Через десять минут нам предстоит небольшая прогулка, — начал Падильо. — Вы должны делать лишь то, что вам скажут. Никому ничего не говорите. Раскрывать рот лишь в том случае, если он или я зададим вам прямой вопрос. Это понятно?
— Мне уже все равно, — пробормотал Симмс. — Я лишь хочу, чтобы все это кончилось. Хватит убийств. Я не желаю, чтобы меня шпыняли, как нашкодившего мальчишку. Покончим с этим раз и навсегда.
