Росс Томас - Обмен времен «Холодной войны»
— Не повезло и капитану Бемлеру. Ему не присвоили очередного звания. Более того, магистрат наметил снести квартал, в котором находился дом капитана, и построить там большой склад. Без окон, с глухими стенами. Вот капитан Бемлер и решил получить с тоннеля хоть какую-то прибыль. К счастью, о его намерениях я узнал раньше других.
— Вы хотите пять тысяч долларов? — спросил Падильо.
Маас сбросил пепел с кончика гаванской сигары.
— К сожалению, герр Падильо, цена несколько выше той, что я называл ранее моему хорошему другу, герру Маккорклу. Поднялась она лишь пропорционально активности, с которой вас ищут ваши друзья с Востока... и, должен добавить, с Запада.
— Сколько?
— Десять тысяч долларов, — он выставил вперед руку, предупреждая наши возражения. — Не возмущайтесь, пожалуйста, я не требую невозможного. Вы расплатитесь со мной в Бонне после вашего возвращения. Естественно, наличными.
— Откуда такое великодушие, Маас? В прошлый раз вы требовали, чтобы я принес деньги с собой.
— Времена меняются, мой друг. Я узнал, что моя популярность в Восточном Берлине, а это мой дом, знаете ли, заметно снизилась. Должен признать, что меня тоже ищут, хотя и не так активно, как вас.
— Какую они назначили за нас цену? — спросил Падильо. — Естественно, неофициально.
— Сумма предложена не малая, герр Падильо. Сто тысяч восточногерманских марок. То есть двадцать пять западногерманских или семь с половиной тысяч долларов. Как видите, я отнюдь не жадничаю.
Я глотнул водки.
— Где доказательства, что вы не обманываете нас, Маас? Где гарантии того, что мы не попадем в объятия капитана Бемлера и шестнадцати его подручных?
Маас с готовностью покивал, одобряя мои вопросы.
— Я не только не виню вас за подозрительность, герр Маккоркл, но восхищаюсь ею. Мою добрую волю я могу продемонстрировать двумя способами. Во-первых, мне нужно выбраться из Восточного Берлина, а сейчас это ой как нелегко, особенно в эту ночь. Поэтому я намереваюсь уйти с вами. Таким образом, я сбегу с Востока и смогу приглядывать за моими капиталовложениями на Западе. То есть за вами. Во-вторых, я могу сообщить вам новость достаточно для вас неприятную, но, надеюсь, вы встретите ее с присущим вам самообладанием.
— Валяйте, — процедил я.
— С глубоким сожалением я должен информировать вас, что ваш друг мистер Кук Бейкер не заслуживает ни малейшего доверия.
Падильо отреагировал, как того и требовала ситуация. Даже чуть приоткрыл рот, а брови изумленно взлетели вверх.
— Что-то я вас не понял.
Маас печально покачал головой.
— Признаюсь, я тоже вложил свою лепту. Если вы помните, герр Маккоркл, вы великодушно разрешили мне переночевать на вашем диване, потому что на следующий день у меня была назначена встреча в Бонне. Встретился я с герром Бейкером. Я расскажу все, как есть. Мне не удалось побеседовать с герром Падильо, а я как бизнесмен не мог упустить прибыль. И продал имеющуюся у меня информацию герру Бейкеру.
— За сколько? — поинтересовался Падильо.
— За три тысячи.
— В тот день я был в хорошем настроении. Возможно, заплатил бы и пять.
— Действительно, я уступил по дешевке, но, кроме герра Бейкера, других покупателей у меня не было.
— Почему он купил? — спросил умник Маккоркл.
— Ему приказали. Видите ли, господа, герр Бейкер — агент Москвы. — Как хороший актер, он выдержал паузу. — Разумеется, до самого последнего времени он «лежал на дне», ничем не проявляя себя. Вероятно, несколько лет назад он совершил что-то позорное. Его сфотографировали. Снимки попали к определенным людям. У герра Бейкера фирма в Нью-Йорке, крупное состояние. Там его не трогали, но в Бонне взяли в оборот. Действовал он не по убеждению, но из страха. Шантаж поставил герра Бейкера на колени.
Маас вздохнул.
— Именно герр Бейкер предложил мне подкатиться к герру Маккорклу и придумать предлог для поездки герра Бейкера в Западный Берлин. К счастью, я подумал о тоннеле и предложил ему вариант с пятью тысячами долларов, который и был использован. Но герр Бейкер полагал, что существование тоннеля — миф. Я не пытался разубедить его. А теперь он может доставить нам немало хлопот.
— Об этом мы позаботимся, — успокоил его Падильо. — Когда мы можем спуститься в тоннель?
Маас посмотрел на часы.
— Сейчас без четверти час. Я могу договориться на пять утра. Вас это устроит?
Падильо взглянул на меня. Я пожал плечами.
— Чем быстрее, тем лучше.
— Мне нужно встретиться с капитаном, — продолжал Маас.
— Заплатить ему, — уточнил Падильо.
— Конечно. Потом надо найти машину. Будет лучше, если я заеду за вами. Пешком идти далеко и опасно, особенно в такой час. Вы должны дать мне адрес.
Падильо вытащил из кармана листок, написал адрес мастерской Лангеманна и протянул Маасу.
— Дверь с черного хода, в переулке.
Маас спрятал бумажку.
— Я буду там в четыре сорок пять утра. А за этот промежуток времени, герр Падильо, вы должны решить вопрос с герром Бейкером. Он опасен для нас всех и очень хорошо стреляет.
Падильо встал.
— Стрелял, герр Маас.
— Простите?
— Он мертв. Сегодня я его убил.
Глава 16
Удача отвернулась от нас на обратном пути к мастерской Лангеманна. Вдвоем они вышли из темной ниши и осветили фонарем лицо Падильо.
— Пожалуйста, ваши документы.
— Сию минуту, — и Падильо бросил сигарету в лицо тому, кто держал фонарь.
Руки фопо инстинктивно дернулись вверх, и тогда Падильо сильно ударил его в живот. Вторым полицейским пришлось заниматься мне. Ростом он был с меня, пожалуй, даже шире в плечах, но раздумывать об этом времени у меня не было. Поэтому ногой я ударил его в пах, а когда он вскрикнул и согнулся пополам, выставил правое колено навстречу его челюсти. Что-то хрустнуло, его зубы впились мне в ногу, со стоном он упал на мостовую, я дважды двинул его по голове, и он затих. Второй фопо к тому времени тоже лежал на земле с зажженным фонарем. Падильо наклонился, поднял фонарь, выключил его, сунул в карман плаща. Затем присел, присмотрелся к обоим фопо.
— Твой тоже мертв, — констатировал он, вставая.
Потом оглядел пустынную улицу.
— Давай-ка избавимся от них.
Зигзагом он несколько раз пересек мостовую, пока не нашел то, что требовалось: люк канализационного колодца с тремя прямоугольными, дюйм на полдюйма, отверстиями для подъема крышки. Падильо вытащил нож, снял галстук, обвязал им нож, просунул его в щель. Когда нож встал поперек щели, начал тянуть за галстук. Едва краешек крышки люка поднялся, я ухватился за него руками и вывернул крышку на мостовую.
Мы вернулись к фопо и за ноги поволокли их к люку. Без лишних церемоний сбросили вниз. Падильо осветил фонарем место, где они спросили у нас документы. Нашел две фуражки и отправил их вслед за хозяевами. Затем мы быстро установили крышку люка на место. Падильо сунул нож в карман и уже на ходу завязал галстук.
Я все еще дрожал, когда мы подошли к мастерской Лангеманна. Очень хотелось выпить, и я уже был согласен даже на этот ужасный картофельный джин, которым потчевал нас Лангеманн. Падильо тихонько постучал в дверь, что вела в кабинет. Она чуть приоткрылась, и Макс прошептал имя Падильо. Тот ответил, дверь распахнулась, и мы снова скользнули внутрь.
— Все в порядке?
— Да, — кивнул Макс. — Эти все еще спят.
— Закрой люк. Нам надо кое-что обсудить.
Макс осторожно опустил крышку люка. Я сел на стол, Падильо — на вращающийся стул. Макс остался стоять.
— По дороге сюда нарвались на двух фопо, — начал Падильо. — Они спросили наши документы. Мы бросили их в канализационный колодец.
Макс одобрительно кивнул.
— Их не найдут до утра. Но начнут искать через час или два, как только они не выйдут на связь с участком.
— Ну, с этим ничего не поделаешь. Как ты думаешь, тебя по-прежнему ни в чем не подозревают? Ты можешь пройти в Западный сектор?
— Если я предварительно побываю дома, приму ванну и побреюсь, — ответил Макс. — К моим документам не подкопаешься. Они же не поддельные, настоящие.
— Это хорошо. Карта у тебя с собой?
Макс сунул руку во внутренний карман плаща и вытащил карту, на которой мы пометили маршрут Симмса и Бурчвуда из аэропорта. Казалось, мы занимались этим по меньшей мере месяц назад. Макс расстелил карту на полу. Падильо опустился на колени, и палец его уперся в район Кройцберга.
— Вот. Этот парк. Треугольной формы.
— Я знаю, где это, — кивнул Макс.
— Мы вылезем здесь, в центре туевой рощицы. Тоннель идет отсюда, — палец его скользнул к кварталу, закрашенному светло-коричневым цветом, что означало согласно приведенной внизу расшифровке «строительную зону».
Макс пожевал нижнюю губу.
— Какие там дома, я не помню. Только парк. Но Стена проходит рядом с парком. Буквально задевает одну из его оконечностей.
