А. Квиннел - Во имя отца
Наконец Мирек закрыл книгу и отправился в кровать, заснув вскоре как убитый.
* * *— Что это такое?
Профессор, читающий в институте цикл лекций, пустил по столу большую банку. Мирек взял ее и внимательно изучил содержимое.
— Это часть почки.
— Вы что, так шутите?
— Нет, синьор.
Профессор вздохнул:
— Ладно. Что же произошло с этим органом?
Они сидели в одном из кабинетов института. Тут были профессор, Мирек напротив него и отец Гамелли, сидевший позади них около двери. Мирек уже закончил курс обучения и теперь проходил проверку своих знаний в области нефрологии. Он громко выдохнул воздух и повертел банку в руках. Часть деформированной почки повернулась в жидком формальдегиде. Мирек заметил скопление наростов, содержащих какую-то темную жидкость.
— Мы можем наблюдать прогрессирующее поражение множественными кистообразными образованиями.
Профессор кивнул и сделал какую-то пометку в блокноте.
— Еще что-нибудь можете сказать?
Мирек решил идти напролом:
— Пациент умер не от старости.
Он заметил, как профессор метнул через плечо взгляд на Гамелли. Он подумал, что, наверное, сказал что-то очень глупое.
Профессор задал еще один вопрос:
— А какое лечение предложили бы вы при жизни пациента?
Тут Мирек вспомнил то, что он читал за день до экзамена: — Смертельный исход заболевания не мог быть предотвращен ничем, кроме трансплантации.
Профессор кивнул и опять что-то записал в своем блокноте.
Беседа продолжалась еще около получаса. Мирек понимал, что на некоторые вопросы он ответил абсолютно неверно, но позже в кабинете у отца Гамелли священник сообщил Миреку, что в общем остался им доволен.
Улыбнувшись, он сказал:
— Профессор был в таком недоумении. На некоторые вопросы вы отвечали просто отлично, показывая хорошее знание дела, а на некоторые абсолютную ерунду. Но не волнуйтесь, в целом вы оставили хорошее впечатление.
Он протянул Миреку руку:
— Удачи вам в ваших сложных делах.
Мирек пожал руку врача и поблагодарил его:
— Отец мой, если у меня когда-нибудь будут проблемы с почками, я точно знаю, куда обратиться.
Священник покачал головой:
— У таких людей, как вы, не бывает подобных заболеваний.
По пути обратно на конспиративную квартиру Мирек пытался понять, что же имел в виду Гамелли.
Он сидел рядом с водителем, молодым рыжеволосым священником. За все пять дней, что тот возил Мирека в институт и обратно, он не вымолвил ни слова, как будто был немым. Мирек понял, что таково было распоряжение Хайсла. Они добрались до места к полудню. Мирек вылез из машины и подчеркнуто вежливо поблагодарил шофера. Тот в ответ просто кивнул и уехал.
Дверь открыла Аня. На ней был се бежевый плащ. Она взяла его под руку и объявила:
— Ты поведешь меня пообедать. Отец Хайсл по какой-то срочной надобности умчался в Рим два часа назад. Приедет только вечером, а синьора Беналли сегодня в отгуле.
Мирек не стал сопротивляться. Уже на улице он спросил ее:
— Что же такое стряслось, что он так срочно должен быть в Риме?
— Я не знаю. Ему кто-то позвонил, и он тут же выехал. Мне показалось, что он был чем-то обеспокоен. Он предупредил, что мы должны быть готовы утром покинуть Флоренцию.
— Куда мы выезжаем?
— Он не сказал. У тебя достаточно денег?
— Для чего?
Аня посмотрела на него и улыбнулась.
— Для дорогого обеда. Что-нибудь вроде устриц. Синьора порекомендовала мне один отличный ресторанчик недалеко отсюда. А моему мужу нравятся устрицы?
Мирек посмотрел на нее. Ее макушка была на одном уровне с его плечом. Несмотря на обеспокоенность по поводу внезапного отъезда Хайсла, он стал постепенно заражаться спокойным настроением женщины.
— Я и не знаю. Однажды я, правда, пробовал консервированные креветки. Заказ придется делать тебе.
Тут Аня высвободила свою руку, но Мирек мягко взял ее ладонь. Она повернулась и быстро взглянула на него. Он не отпустил ее руки, весело заметив:
— Нет ничего необычного в том, что молодая супружеская чета идет, взявшись за руки. Ты не должна забывать, какую роль мы обязаны играть для окружающих.
Аня послушно кивнула. Ладонь у нее была слегка влажной. Он сжал ее, но Аня никак не отреагировала.
Они выбрали уютный столик в тихом уголке. Официант хотел было подвинуть стул Ане, но Мирек опередил его. Когда Аня села и стала расстегивать свой плащ, Мирек нагнулся и поцеловал ее в затылок. Он почувствовал, как она вся напряглась. Официант одобрительно смотрел на эту сцену. Мирек сказал, садясь на свое место:
— Дорогая, это напоминает мне то бистро в Таорминс.
Она посмотрела на него в недоумении. Мирек улыбнулся:
— Ты что, забыла, дорогая? Во время нашего медового месяца. По-моему, это было на третий день. Я помню, что был очень уставшим.
Мирек думал, что она покраснеет, но на этот раз ошибся.
— Ну конечно же! Помню, помню! По-моему, мы ели омаров. А ты был измучен всем этим купанием и загоранием. Да, ты тогда переусердствовал, дорогой.
Тут она повернулась к официанту и спросила:
— У вас есть омары?
Тот с сожалением покачал головой и протянул Ане меню:
— Но зато у нас есть свежие креветки, выловленные только утром.
Аня не стала совещаться с Миреком. Она заказала мидии в белом вине с чесноком, поджаренные на углях креветки с майонезом и салат. Она спросила официанта, какое вино он мог бы порекомендовать, и тот предложил «Soave». Мирек сидел, очарованный ее манерами.
Он знал, что она находилась в лоне церкви чуть ли не с самого рождения. Хайсл говорил ему, что Аня живет вне монастыря всего лишь около месяца. Но Мирек видел, что она ведет себя как уверенная, опытная женщина. Она с улыбкой отдала официанту меню, а затем сбросила свой плащ. Сегодня она была в темной однотонной блузке и в кремовой юбке. Без сомнения, она выглядела изысканно. Тут Миреку пришла в голову одна идея, и он сказал:
— Твоя красота будет привлекать всеобщее внимание во время нашего путешествия.
— Не беспокойся. Это уже продумано. Я умею, когда надо, выглядеть самой непривлекательной женщиной в мире. Но... ведь после этого путешествия я опять отправлюсь в монастырь... так что я решила сегодня одеться так, как я хотела бы выглядеть, если бы не стала монахиней. Ты не против?
Мирек покачал головой. На ее губах было нанесено чуть-чуть помады, и ресницы были лишь немного подкрашены. Когда он поцеловал ее, то не почувствовал запаха духов, а только запах чистой женской кожи. Сейчас Аня напомнила Миреку его родную сестру, те времена, когда они в детстве вместе с ней играли. Раньше он гнал от себя эти мысли, а теперь они сладко бередили душу.
Принесли мидий. Мирек принялся было за еду, но вынужден был остановиться и подождать, пока Аня прочитала свою молитву. Мирек улыбнулся, и она, подняв голову, тоже улыбнулась ему. Тем временем официант открыл бутылку и налил немного вина Миреку в бокал. Но тот покачал головой:
— Пусть лучше моя жена попробует. Она в этом деле специалист.
Официант понимающе улыбнулся и поставил бокал перед Алей. Она взяла его, подняла на свет и немного взболтала вино. Затем поднесла бокал к лицу, вдыхая аромат. Наконец пригубила вино, подержала его во рту и проглотила. Аня с достоинством кивнула, и официант наполнил оба бокала. Когда он удалился, Аня засмеялась. Мирек спросил ее:
— Тебя что, этому тоже специально обучали?
— Да нет, просто я видела по телевизору, как это делается.
Она подняла бокал на свет еще раз и внимательно поглядела на вино:
— Очень красивый цвет... В первый раз в своей жизни я пью неосвященное вино.
— Оно тебе понравилось?
Она отхлебнула еще немного и кивнула:
— Да, Мирек. Я думаю, потому что оно сухое, ведь наше святое вино очень сладкое.
Она улыбнулась:
— А может быть, еще и потому, что это — запретный плод...
Мирек поддержал эту нить разговора:
— Наверное, в твоей жизни было достаточно таких запретных плодов.
Он заметил настороженный блеск, появившийся в ее глазах.
— Ты не хочешь испробовать других?
— Нет. Пара бокалов вина — и этого достаточно.
Она опять отхлебнула вина и задумчиво сказала:
— Я надеюсь, что ты не станешь заставлять меня вкушать от греховного древа.
Аня посмотрела Миреку прямо в глаза. Он тоже посмотрел на нее и просто улыбнулся. Подошел официант с креветками.
До конца обеда Миреку удалось дотронуться до Ани еще раз. Это было в момент, когда они соприкоснулись, погрузив пальцы в чашу для мытья рук. В эту секунду Мирек решил, что еще до того, как они доберутся до Москвы, он познает ее тело. Впервые в жизни он встретил женщину, которая, без сомнения, была девственницей. Эти мысли заставляли его сердце учащенно биться.
А Аня, казалось, и не подозревала об этом. Ей захотелось мороженого. Официант, который к этому моменту был окончательно покорен Аней, предложил «тартюфо». Мирек отказался.
