Чингиз Абдуллаев - Среда обитания
– Доводы достаточно убедительные, – тихо ответил Ашот Борисович, понимая, что невольно противоречит мнению своего непосредственного руководителя.
– Значит, Неверов убит. Тогда кто это сделал? – сжал правую руку в кулак Деменштейн. – Я хочу наконец понять, что у нас происходит. И почему я плачу миллионы долларов службе безопасности, которая ничего толком сделать не может? Неверова увели у вас под носом, а Вострякова вы сделали инвалидом. Это все, что вы можете?
– Я предупреждал, что такие дозы опасны для его рассудка, – напомнил Погосов, – но вы настаивали.
– Не нужно свой непрофессионализм прикрывать моими указаниями, – зло перебил его Лев Давидович, – это вы у нас врач, а я всего лишь металлург. За качество металла я отвечаю, а за свою работу должны отвечать вы.
– Согласен, – кивнул Погосов, – в любом случае виноват только я. И никогда себе этого не прощу. Фактически мы уничтожили здорового человека, сделав его дебилом. Если считаете нужным, то я напишу заявление об уходе с работы.
– Еще успеете написать, – грозно сказал Деменштейн. – Как Неверов мог исчезнуть в тот день? Ведь за ним следили наши люди. Куда он пропал?
– За ним следили сразу трое наших сотрудников, – сообщил Суровцев. – Они вели его от дачи до универсама, куда он обычно заходил по вечерам, перед тем как поехать к дочери. Покупал разные сладости для своих внуков. Он фактически приучил наших людей, что заходит и сразу выходит оттуда. Так было и на этот раз. Он вошел в магазин, и за ним – один из наших сотрудников. Двое остались на улице, как полагается в таких случаях, на подстраховке. Когда наш сотрудник отвлекся на секунду, Неверов исчез в подсобном помещении. Оказывается, там работала заведующей его знакомая. Наш сотрудник побежал за ним, вскочил в проходной двор, но Неверова уже нигде не было. Мы до сих пор следим и за этой пожилой женщиной, если предположить, что Неверов прячется у нее. Но это нереально. С ней живут дочь, зять и трое внуков. В обычной трехкомнатной квартире. Кто-нибудь из школьников-детей обязательно бы проговорился насчет чужого дяди, живущего в их квартире.
– Реально – нереально… Нужно было сразу выгнать того идиота, который упустил Неверова, – раздражаясь все больше, вставил Лев Давидович.
– Мы его наказали, лишили месячной зарплаты, – сообщил Суровцев.
– Нашли наказание. Сегодня уволить дурака. Прямо сейчас.
– Хорошо.
– Что нам остается делать? – спросил Деменштейн, обращаясь к Дронго. – Если Неверов убит, то документы наверняка у его убийцы. Тогда почему он молчит? Почему не выходит на связь со мной, чтобы продать эти документы? Или он думает, что Френкель заплатит больше?
– Не знаю, – признался Дронго, – но полагаю, что здесь дело не только в деньгах. Существует какой-то неучтенный фактор, о котором мы пока не знаем.
– Это не ответ.
– Другого пока нет.
– Тогда объясните, откуда Френкель мог узнать о Неверове, его документах и нашем сотрудничестве? Неужели неизвестный убийца сообщил ему и эти сведения?
– Не думаю. Зачем? Наоборот, убийца не стал бы афишировать свое участие в устранении Неверова, если бы располагал его документами.
– Все окончательно запуталось, – понял Деменштейн. – Но кто тогда сдал нас Френкелю? Давайте ответим хотя бы на этот вопрос. Трое людей, которые обо всем знали, сидят в нашем кабинете. Четвертая у меня в приемной. Больше никто и ничего не знал.
– Ваш второй секретарь Замира тоже ничего не знала?
– Нет. Практически ничего. Может, что-то слышала, но я при ней никогда о Неверове не говорил. И о вас тем более.
– Она завидует Регине и могла сделать что-то ей назло, чтобы подставить свою напарницу, – объяснил Дронго.
– Завидует? – не поверил Лев Давидович. Он взглянул на Погосова. – У нее тоже душевные травмы? Или я ей тоже обязан дарить квартиру?
– Она считает Регину более удачливой и успешной, – пояснил Ашот Борисович, – ведь они фактически все время сидят рядом. Замира формально работает даже больше Регины, отвечая на все звонки, а получает в два раза меньше. И еще Регина ездит с вами по всему миру…
– Этому она тоже завидует, – разозлился Деменштейн. – Иногда я думаю, что все психоаналитики немного чокнутые. Начиная от Фрейда и Юнга.
– Возможно, вы правы, – примирительно сказал Погосов.
– Что мне теперь делать? – спросил Деменштейн. – С точки зрения вашей науки. Переспать со вторым секретарем? Или взять ее с собой в очередную командировку? А может, устроить бардак прямо у меня в кабинете? Какой совет вы мне можете дать?
– Успокоиться, – посоветовал Погосов, – проявлять больше внимания к Замире, но ни в коем случае не в ущерб Регине. И желательно не при ней. Спать не обязательно, если вам не хочется. А если хочется, то сделать это как можно проще и безо всяких гарантий на изменение ее положения в будущем.
– И вы смеете мне такое говорить? Вы психоаналитик или сводник? Неужели для того, чтобы добиться благосклонности своих секретарей, я должен с ними спать?
– Вы сами однажды мне сказали, что не можете доверять женщине, если с ней не будете достаточно близки, – напомнил Погосов.
– Я говорил про Регину. У меня работают полторы тысячи женщин. По-вашему, я должен спать с каждой из них?
– Вы попросили совета, я его дал. Никто вас не принуждает. Просто я попытался объяснить ситуацию.
– Значит, с ней все понятно. Еще один кандидат на вылет. Если она начала завидовать, то пусть катится ко всем чертям, – стукнул кулаком по столу Лев Давидович. – Пятого подозреваемого у нас не будет. Достаточно четырех. Кто еще мог сообщить Френкелю о нашей встрече?
– Есть еще один человек, который все точно знал, – напомнил Дронго. – И не меньше людей, сидевших сейчас в вашем кабинете.
– Кто? – быстро спросил Деменштейн.
– Ваш адвокат.
– Тарханов? – изумленно прошептал Лев Давидович. – Действительно, он знал. Черт возьми, он действительно все знал. Как я об этом сразу не подумал…
– Мы просто привыкли, что адвокатам и священникам можно исповедоваться, – пояснил Дронго. – Но ведь Тарханов сам направил меня к вам, договорившись о встрече. Вот вам и пятый подозреваемый.
– Тарханов, – повторил Деменштейн, задумавшись. Он посмотрел на Суровцева: – Эх, вы! Полковник милиции. А про адвоката забыли?
– Он ваш адвокат, а не мой, – мрачно ответил Суровцев. – Вам больше нравилось подозревать нас, чем этого прощелыгу. Я лично никогда не доверял адвокатам. Ни одному из них. Нормальный человек не пойдет защищать подонков и насильников.
– Ваша правовая культура, господин полковник, оставляет желать лучшего, – с огорчением заметил Дронго. – Адвокат нужен не просто для того, чтобы защищать подозреваемых. Он необходим для поисков истины, для участия в судебном процессе и защите прав пострадавших. Неужели вы всего этого не знаете?
– Хватит меня учить, – тяжело задышал Суровцев. – Я все прекрасно знаю. Но про адвоката не мог ничего говорить. Он работает напрямую с Львом Давидовичем, и я не имею права вмешиваться в их отношения.
– А вы как считаете? Почему ничего не говорили про Тарханова? – спросил Деменштейн у Погосова.
– Трудно подозревать своего адвоката. Но с точки зрения обычной логики, у Тарханова гораздо больше точек для пересечения с Френкелем, чем у каждого из сидящих в этом кабинете, за исключением вас, – признался Ашот Борисович, – ведь вы, Френкель и Тарханов вращаетесь в одних кругах, а мы совсем в других. Хотя, кажется, Валерий пытается вращаться во всех кругах одновременно, – добавил он, чтобы немного разрядить атмосферу. Но его шутке никто не улыбнулся. Арсаев даже нахмурился.
– Сейчас выясним, – достал телефон Деменштейн.
Дронго хотел его отговорить, собирался крикнуть, что сейчас не стоит звонить. Но при подчиненных президента компании ему не хотелось его останавливать. И эта ошибка Дронго стала роковой для одного из сидевших в кабинете людей. Она стоила ему жизни.
– Добрый день, Александр Михайлович, – начал Деменштейн. – Как у нас дела?
Он включил громкоговоритель, чтобы все присутствующие в кабинете слышали их разговор.
– Все нормально, Лев Давидович. Документы для процесса против Касымова мы уже направили в суд. Я думаю, что все сделали правильно.
– Хотел у вас спросить. Вы никому не рассказывали о моей встрече с экспертом Дронго? Может, случайно или в разговоре с кем-то из ваших коллег?
– Нет, – ответил Тарханов, – никому не рассказывал. А почему вы спрашиваете?
– У нас появилась информация, что про мои переговоры с господином Дронго знают некоторые наши конкуренты. Как вы считаете, такое могло случиться?
– В наш век информатики способно случиться все, что угодно. Может, и сейчас нас кто-то слушает, – ответил адвокат, – ничего нельзя исключать. Хотя в ресторане я поменял столик, как мне советовала служба безопасности вашей компании.
