Эрик Амблер - Гнев
— Ахмед никогда не нуждался в деньгах. Между ним и теми, кто остался в Багдаде, существовало соглашение. Кто-то из них по-прежнему был ему другом, кто-то — врагом, но они все хорошо его знали. Даже враги относились к нему с большим уважением. Кроме того, Ахмед был главой разведки. Уезжая на конференцию в Женеве, он знал, что в стране могут наступить перемены, поэтому взял с собой кое-какие досье.
— Эти досье могут сильно повредить его врагам, как я понимаю.
— И друзьям. Это была простая предосторожность. В Ираке друзья легко становятся врагами, а враги — друзьями. Так он мне объяснил. Поэтому его друзья и их компании были под надежной защитой и могли присылать ему деньги. Все можно было устроить.
— И где теперь эти досье?
— У меня. Однако досье не главное. Важно то, что произошло между Ахмедом и Курдским комитетом. Понимаете, Ахмед был патриотом.
— Да, вы говорили.
— Но не дураком.
— Не сомневаюсь.
— Долгое время, пока Ахмед жил в Цюрихе, он работал в Комитете. Он обладал опытом и репутацией, был чиновником высокого ранга и пользовался авторитетом в армейских кругах. В общем, важная птица, вы понимаете.
— Да.
— Поначалу Комитет не очень ему доверял. По его словам, там было несколько человек, которые считали, что его бегство в Швейцарию лишь трюк для отвода глаз, что таким образом багдадское правительство хочет внедрить шпиона в их ряды. Но время шло, и он приобретал влияние, ему стали доверять и посвящать в свои тайны. А потом, примерно год назад, случилось нечто такое, что заставило Ахмеда усомниться в них.
— И что же именно?
— Вы что-нибудь знаете о курдском национальном движении?
— Севрский договор и тому подобное?
— Да, все эти разочарования. Ахмед сказал, что их было слишком много и Комитет устал. Когда люди, бежавшие от несправедливости и притеснений, долго живут вдали от родины, в них происходят перемены. Кто-то теряет веру — на них можно не обращать внимания, — а кто-то, наоборот, изо всех сил стремится к власти и готов ради этого предать свои идеалы. «Давайте будем реалистами, — говорят они. — Сначала надо захватить власть, а потом мы можем скорректировать нашу политику». Такие люди, говорил Ахмед, либо развращены, либо обманывают сами себя. В любом случае они опасны, и их надо остановить.
— Так, значит, он решил их остановить?
— Да. После падения Мехабадской республики в сорок шестом году Комитет последовательно отказывался от поддержки со стороны России. Россия предала их один раз, говорили они, предаст и в другой. Они также понимали, что страны Запада никогда не пойдут на признание курдского государства, если оно будет союзником русских. По крайней мере большинство это понимало. Когда Ахмед стал в Комитете своим человеком, он заметил, что несколько его членов, которые на словах соглашались с такой политикой, между собой смеялись над этими принципами. Сначала он счел это нормальным проявлением обиды и разочарования. Потом у него возникли смутные подозрения, и он притворился, будто разделяет их взгляды. Наконец к нему подошел один из этих людей и предложил собраться втайне от руководителей Комитета. Встреча прошла у нас на вилле. К концу вечера Ахмед уже знал, что Комитет предан и его используют лишь как прикрытие для сговора с русскими.
— Что за сговор?
— Одновременные вооруженные восстания в курдских районах Турции, Сирии и Ирака. Группы повстанцев пройдут военную подготовку и получат современное оружие. Специальные террористические подразделения будут обеспечивать секретность и дисциплину. Там было еще много всего. Операция получила кодовое название «Даг» — по-турецки «горец». Курдов еще называют «горными турками». Ахмед говорил, что «Даг» — хорошо продуманный долгосрочный план и что при его разработке учтены как сильные, так и слабые стороны курдов. По словам Ахмеда, у этого плана хорошие шансы на победу.
— И что же он сделал?
— Естественно, примкнул к заговорщикам.
— Естественно? Мне казалось, он их не одобрял.
— Конечно. Но как еще он мог послужить общему делу? В следующие два месяца он посещал секретные встречи «Дага», слушал, что там говорили, и выяснял все, что мог: имена, явки, схемы подчинения, источники финансирования, связь…
— Это и были те собрания на вилле, о которых вы упоминали раньше?
— Да, но были и другие в Лозанне и Базеле. Еще до того, как Ахмеда предупредили, что он попал под подозрение. Тогда он перестал ходить на собрания. Это было бы слишком опасно.
— Но заговорщики могли догадаться, что он предупрежден.
— Не сразу. Он сказал им, что его вызывали на допрос в швейцарскую полицию и что за ним может быть установлено наблюдение. В таком случае ему было бы разумно держаться подальше от них, а им — от него. Рано или поздно они бы обо всем догадались и попытались его убить. Однако Ахмед считал, что у них ничего не выйдет.
— Вы действительно не знаете, кто его предупредил?
— Нет. Предупреждение пришло из Багдада. Кто-то там проболтался. Они совсем утратили бдительность.
Я уже запутался.
— Они?
— Его старые друзья в багдадском правительстве. Естественно, к тому времени он уже успел с ними связаться и сообщил кое-какие сведения насчет «Дага» и о своих намерениях.
Люсия улыбнулась со знанием дела.
Мне показалось, я начал понимать.
— Вы хотите сказать, он решил воспользоваться «Дагом», чтобы купить себе триумфальное возвращение?
— Купить возвращение? — Похоже, предложение ее оскорбило. — Разумеется, нет. Он собирался продать.
— Но ведь наверняка…
— Какой смысл передавать информацию Багдаду за просто так? — воскликнула Люсия. — Получив такие сведения бесплатно, там заподозрят неладное. Они знали, что в Швейцарии Ахмеду живется совсем неплохо и он не торопится возвращаться. Они тут же спросят себя: «В чем дело? Почему этот курд оказывает нам услуги? В какую игру он пытается играть?» Но если им придется выложить кругленькую сумму, они будут смотреть на это по-другому. Его мотивы будут понятны.
— И они согласились заплатить?
— Да. Обо всем уже было договорено. Из Багдада должен был приехать человек, чтобы ознакомиться с образцами разведданных, подготовленными Ахмедом, и обсудить цену. Ахмед поставил только одно условие: он хотел, чтобы этот человек был одним из тех, кому он доверяет. Они собирались послать его бывшего сослуживца бригадного генерала Фариси. Он должен был приехать на следующий день после того, как Ахмеда убили. Мне предстояло выступить посредником.
Я подлил себе еще бренди и спросил:
— Так генерал Фариси и есть тот покупатель, которого вы ждете?
Она кивнула:
— Один из. Когда он прочтет обо мне в вашем журнале, то поймет, что я хочу выйти с ним на контакт.
— А на кого работает Скурлети?
— Думаю, на итальянский консорциум. Я почти уверена.
Люсия прикурила сигарету.
— Багдад предупрежден об операции «Даг». Ахмед согласился продать им все отчеты и остальные документы, которые у него были. Он вел себя как ответственный человек и патриот.
Она замолчала, чтобы это запомнилось.
— С другой стороны… — подсказал я.
— С другой стороны, багдадские власти — не единственные, кому интересны эти документы.
— Продать два раза.
— Ничего страшного. Ахмед узнал, что новая итальянская нефтяная компания очень заинтересована в возможности изменить политический режим в Мосуле и Киркуке. Это может привести к пересмотру половины существующих концессий на добычу нефти и выдаче новых с семьюдесятью пятью процентами заемного капитала. Одна итальянская компания уже заключила подобные сделки в Иране. Теперь и другие нефтяные страны хотят того же. Американским и британским нефтяным компаниям нужна стабильность в Ираке, но если там начнутся перемены, итальянский консорциум может стать первым. Поэтому они тоже хотят знать про «Даг»: каковы шансы и кто те новые лидеры, с которыми им придется вести дело.
— Судя по тому, что Скурлети уже здесь, полковник Арбиль известил консорциум о возможной сделке.
— Да, они в курсе.
— Так, значит, на рынке два покупателя. А кто те люди, которые убили вашего друга? Если они умеют читать, я полагаю, они тоже примчатся сюда.
Люсия насупилась:
— Конечно. «Даг» явно скомпрометирован, но они еще могут попытаться спасти себя и свою организацию. Для этого им надо уничтожить документы. Поэтому мне надо действовать с оглядкой. Сначала я думала выйти на контакт с генералом Фариси через иракское посольство в Париже, однако я знаю, Ахмед счел бы такой план слишком рискованным. Багдад много раз его обманывал, может обмануть снова. Вы понимаете? Мне страшновато, но надо стараться действовать осмотрительно.
— Да, я понял.
