Эрик Амблер - Гнев
— Ему нужны вы.
— Он сам вам сказал?
Я не ответил, а молча сел и закурил.
Люсия нетерпеливо смотрела на меня.
— Так что?
— Я все вам расскажу… только откровенность за откровенность. Таков был уговор. Помните?
— Ну, много всего было сказано.
— Вчера вы как бы случайно упомянули «итальянцев». Мне кажется, вы сделали это сознательно. Вы хотели заронить в мою голову мысль.
Она, похоже, забавлялась.
— Какую мысль?
— Что вы не так испуганы и беспомощны, как представляется Адель Санже. Вы не жертва обстоятельств, а держите ситуацию под контролем.
— А зачем мне это надо?
— Чтобы эффектнее подать новость.
— Не понимаю. — Ей, похоже, стало не смешно. — Какую новость?
— Интервью, которое вы мне дали, — это тщательно выверенное объявление о продаже.
— Это вы так думаете.
— Но ведь это правда? У вас есть что-то, что вы хотите продать. Чемодан, полный документов? Но для начала вам надо намекнуть возможным покупателям, что они продаются. В то же время вам нужно быть осторожной, чтобы не сболтнуть лишнего, иначе они попытаются забрать его, не заплатив, как те двое в Швейцарии. Поэтому вы ждали, пока на вас выйдет кто-нибудь из прессы, чтобы сообщить о начале торгов. Этим человеком оказался я. В понедельник новость будет в «Уорлд репортер». Во вторник покупатели съедутся в Ниццу. Теперь вам требуется посредник, который установит контакт с покупателями. Я думаю, что им тоже окажусь я.
Люсия внимательно посмотрела на меня, затем откинулась на спинку кресла и рассмеялась. Я ждал. Наконец она встала и, все еще хихикая, подошла к шкафу с бутылками.
— Ну, на этот раз вы просто обязаны выпить. Вас называть Пьер или Пит?
— Пьер меня устроит. И да, я выпью. Только если вы перестанете ходить вокруг да около и перейдете к делу. Если нет — я уезжаю, и для переговоров с месье Скурлети вам придется искать кого-нибудь еще.
Она вытянула руки, раскрыв глаза от удивления.
— Конечно, я собираюсь говорить серьезно. Я просто боялась, что если я сразу выложу вам все как есть, вы не согласитесь… вернетесь к своему редактору или, чего доброго, пойдете в полицию.
— Ладно, — сказал я кисло, — теперь можете говорить свободно. Что бы вы делали, если бы я не появился?
Люсия передала мне бутылку бренди и стакан.
— Не знаю. Я начинала нервничать. Думала, как устроить все по-другому, без помощи газеты, но это было бы слишком опасно. Вы же понимаете, нужно действовать очень осмотрительно. Если бы вы не приехали, я бы, наверное, позвонила в агентство «Пари матч» в Ницце.
Она помолчала.
— Я не подумала об американском журнале. Глупо с моей стороны.
— Вы могли обратиться к Санже.
— К Патрику? — Люсия состроила гримасу. — Ну нет! Я слишком хорошо его знаю. Он все сделает по-своему. Затеет сложные маневры. А в результате я получу на чай, а он купит парочку новых домов.
Она присела и отхлебнула портвейна.
— Интересно насчет Скурлети. Он, как и вы, пытался выйти на меня через Патрика. О чем вы с ним разговаривали?
— Я вам все расскажу, только сначала хотел бы послушать вас.
Она колебалась.
— Вы еще не сказали, что мне поможете.
— Вы еще не сказали, о какой помощи идет речь.
— Вы сами догадались.
— После того как вы мне прозрачно намекнули — да, догадался. Но теперь я должен рисковать, устраивая для вас это дело. Я хочу знать больше.
Люсия закусила губу.
— Я не говорила, что вам придется рисковать.
— Если бы все было так просто, вам бы не понадобился посредник. Вы бы прекрасно справились сами.
— Эти люди не пойдут на сделку с женщиной. С ними должен разговаривать мужчина.
— С полковником Арбилем они уже поговорили.
— Вы не понимаете. — Она чуть покраснела.
— Нет, не понимаю. Поэтому вы должны объяснить мне, что происходит, чтобы я решил, помогать вам или нет.
— Как мне убедиться, что вы говорите серьезно, а не просто стремитесь удовлетворить свое любопытство?
— Боюсь, что никак. Можете позвонить в «Пари матч», если думаете, что с ними будет легче договориться.
Люсия холодно посмотрела на меня, затем пожала плечами.
— Вот и хорошо, — произнес я. — Так что было в чемодане?
— Я же вам сказала. Записи Ахмеда.
— Записи чего?
— Подпольной деятельности Комитета.
— Вы мне сказали, что взяли чемодан потому, что этого хотел бы полковник Арбиль. А как бы он отнесся к вашему решению продать записи?
Я думал, она снова начнет врать, однако когда Люсия снова заговорила, я понял: она не пыталась найти оправдание, а думала над тем, как объяснить, что их связывало.
— Относительно наших с Ахмедом отношений… — начала она осторожно. — Мне он очень нравился. Всякая женщина проникнется симпатией к умному, обаятельному и богатому человеку, который ее обожает, но при этом не теряет достоинства и здравого смысла и не требует, чтобы она обожала его в ответ. Вы понимаете?
— Санже говорил, что вы были от него без ума.
Она нетерпеливо махнула рукой:
— Разумеется, я так сказала Патрику. Это сэкономило кучу времени. Влюбившись, я становилась эмоционально неустойчивой и, значит, бесполезной для него.
— Понятно.
Похоже, способность Люсии к мгновенным вычислениям произвела на Санже такое впечатление, что он не обратил внимания на ее умение просчитывать ситуацию в целом.
— В общем, — продолжала она, — мне было хорошо с Ахмедом. Он умел красиво ухаживать, был веселым и щедрым. Ни у кого из нас не было иллюзий. Мы оба знали: рано или поздно он вернется на родину, чтобы занять высокий пост в правительстве, возможно, даже самый высокий. И жена — французская католичка — совершенно не вписывалась в такую картину. Даже если бы я сменила религию. Вы же знаете, у курдов с этим очень строго.
— Наверное.
Люсия отбросила волосы со лба и встретилась со мной глазами.
— Думаю, вы многое про меня знаете.
Она сказала это просто, без всякой рисовки.
— Я знаю только то, что прочел. Ну, и еще то, что мне рассказал Санже.
— И то, что вы видели своими глазами.
— Да, я кое-что узнал, это правда.
— Наверное, вы уже догадались, что к деньгам я отношусь серьезно.
— Что совершенно естественно, особенно для француженки.
— Я имею в виду не мелочную экономию. Просто я боюсь остаться без денег. Когда я была маленькая, мой отец разорился сразу после войны. Хотя я была ребенком, я хорошо помню, как они с мамой испугались.
— Но ваш отец создал другую компанию.
— Это совсем не одно и то же. Мои родители оба происходили из рабочих семей. Они высоко поднялись — и всегда страшились скатиться вниз. Когда мне пришлось переехать к тете в Ментону, я поняла почему. Она заставила меня учиться работать руками. Сначала работать за гроши, а потом выйти замуж за бакалейщика — вот так, по ее мнению, я должна была прожить свою жизнь. — Люсия замолчала. — Думаете, снобизм?
— Думаю, большинство бакалейщиков живет очень неплохо. Но я понимаю, о чем вы говорите. Наверное, вам было тяжело, когда ваш магазин в Антибе прогорел.
Она кивнула.
— Нет смысла заниматься малым бизнесом, если у тебя нет денег на развитие. Мы с Ахмедом часто об этом говорили. Армейский офицер, он хорошо разбирался в финансовых вопросах. Все его братья заняты бизнесом. — Лицо ее приняло отсутствующее выражение. — Один из них представляет в Ираке большую американскую автомобильную компанию. У него огромные обороты. Он продает легковушки, грузовики, бульдозеры и получает процент с каждой проданной машины.
Люсия выглядела такой одухотворенной, как будто описывала невероятно прекрасное произведение искусства. Потом она перехватила мой взгляд и повела плечами.
— Конечно, это все, в свою очередь, требует больших затрат.
Я улыбнулся, и она настороженно посмотрела на меня. Наверное, не могла понять, не над ней ли я смеюсь.
— По-моему, вы боитесь не бедности; вы боитесь, что не будете богатой.
Она нетерпеливо взмахнула рукой:
— Это одно и то же. Ахмед понимал, чего я хочу. Он сказал, что когда вернется на родину, оставит мне некоторый капитал. По собственной инициативе. Мы вместе планировали, что сделать на эти деньги.
— И много денег?
В ее глазах вновь появилось отсутствующее выражение.
— Примерно полмиллиона франков или около того. Может быть, больше.
Она говорила почти безразличным тоном.
В эту минуту у меня появились дополнительные стимулы.
— И деньги должны были взяться из этого чемодана?
— Да.
— Каким образом?
— Я пытаюсь вам объяснить, но вы все время перебиваете.
— Извините.
Люсия подлила себе еще немного портвейна и сосредоточилась.
