Колин Форбс - Вождь и призрак
Йодль заметил, что после появления Гартмана и Грубера взаимоотношения людей резко переменились. В воздухе, подобно серому туману, витало недоверие. Разговоры стали натянутыми и осторожными. Йодль был уверен, что это Гартман, который явно умнее Грубера, создает такую атмосферу. Видимо, надеется, что шпион не выдержит, что такая обстановка окажется для него невыносимой…
НЕВЫНОСИМОЙ? Странно, что именно это слово пришло ему в голову. Именно его употребил Кейтель, возмущаясь поведением Гартмана. Йодль посмотрел на часы. Скоро полдень. Пора на военный совет.
Он встал, надел фуражку, одернул мундир и погляделся в зеркало, висевшее на стене. Фуражка, как обычно, сидела набекрень. Йодль старался, чтобы его внешний вид всегда оставался неизменным. Фюрер не любил перемен в облике и повадках окружающих. Сегодня им предстоял важный день: Йодль подозревал, что Гитлер ознакомит их с новой диспозицией войск на Восточном фронте.
Это случилось в тот же день, когда Кейтель посетил Йодля, только вечером. В глухой чаще, в клубах тумана, над тайником склонилась загадочная фигура.
Поваленные деревья, прикрывавшие вход в тайник, уже были убраны, и стал виден мощный радиопередатчик. При свете маскировочного фонаря — ночь была безлунной — пальцы опытного радиста отстукивали последние буквы донесения, которое начиналось со слова «Вагнер». Это означало, что речь пойдет о расположении войсковых частей. Если бы донесение касалось передвижения Люфтваффе, то в начале шло бы слово «Ольга».
Склонившись над тайником, фигура, похожая на призрак в туманной ночи, поглядела на освещенный циферблат своих наручных часов и выжидательно замерла. Маловероятно, что из Швейцарии в Восточную Пруссию поступит ответный сигнал. Но если это все же произойдет, то в течение двух минут, не позже. Прошло сто двадцать секунд, которые показались таинственному радисту целой вечностью. Рука незнакомца потянулась к кнопке выключателя. И тут рация вдруг заработала.
РАФС… Позывные Люси! Незнакомец дождался-таки ответа! Зажав фонарь под мышкой, он держал наготове блокнот и карандаш, собираясь записать точки и тире зашифрованного послания. Оно оказалось очень коротким.
Радист выключил радиопередатчик, положил на место поваленные деревья, встал, схватил ветку и запорошил свежим снежком следы.
Пройдя чуть-чуть по тропинке — тонкий лед трещал под его каблуками, — радист снова остановился, на сей раз у большого дерева, сунул руку в дупло и вытащил шифровальную книгу в водонепроницаемой обертке. Присев на корточки, радист зажег фонарь и расшифровал послание, потом положил книгу обратно в дупло и исчез в тумане. В руках он держал смертный приговор.
«Ликвидируйте англичанина», — передали ему из Швейцарии.
В далеком Люцерне Рудольф Ресслер учащенно заморгал, сидя возле кухонного шкафа, где он обычно прятал радиопередатчик. Ему казалось, что сегодня очень влажно. Рудольф закрыл крышку, выключил передатчик и обернулся, заслышав шаги.
— Ах, это ты, Анна.
— А кто ж еще?! — ободряюще улыбнулась высокая, энергичная женщина. — Вот, выпей кофейку. Я смотрю, у тебя очки запотели. Дай-ка их сюда.
Ресслер встал, захлопнул дверцу шкафа и, держа в руках листок бумаги, прошел вслед за женой в комнату. Все еще в каком-то одурении он сел за стол, накрытый скатертью, и принялся пить кофе маленькими глоточками. Анна энергично протирала его очки.
— Меня не перестают поражать донесения Дятла. Кто бы это мог быть? — задумчиво протянул Рудольф.
— Лучше нам ничего о нем не знать. И к счастью, мы никогда не узнаем. Держи свои очки. Слушай, а почему ты вспотел? Сегодня такая холодная ночь.
— Из Москвы прислали шифровку для Дятла. Я передал ее сразу же, после того как получил его последнее сообщение о передвижении немецкой армии, и переправил его дальше, Казаку. Мне незнаком шифр, который использовал Казак для связи с Дятлом, так что я понятия не имею, о чем говорится в его послании.
Анна нахмурилась. Неожиданный поворот событий встревожил ее, но она постаралась не подать виду.
— Мы впервые получаем сигнал из Москвы. Нам казалось, что связь будет односторонней, что только Дятел будет передавать сообщения в Москву…
— Нет, нас предупреждали, что и такое может случиться, — напомнил ей Ресслер. — Мы договорились о позывных и о прочих необходимых вещах. Но то, что произошло, нарушает наше соглашение со швейцарской разведслужбой. Мы уверяли их, что связь будет односторонней, и теперь я не понимаю, как поступить с этим последним сообщением. Швейцарцам это может не понравиться…
— Ты хочешь сказать, что нам не стоит отдавать им послание Казака?
— А как бы ты поступила на моем месте? — спросил Рудольф, став вдруг похожим на боязливого спаниеля.
— Забудь об этом сигнале! — решительно заявила Анна. — И ничего не говори швейцарцам.
— Что бы я без тебя делал, Анна?!
— Волновался бы с утра до ночи!
— А куда ты сейчас собралась?
— Да никуда, просто хочу позвонить в разведслужбу, чтобы они прислали курьера за посланием Дятла. — Анна махнула рукой, прогоняя мужа из комнаты, и сняла телефонную трубку. — Ты лучше иди, чтобы курьер тебя не увидел. Ложись, милый, отдохни!
Кремлевскую стену запорошило снежком. В два часа ночи в древней крепости царила тишина. Лаврентий Берия деловито протирал пенсне, ожидая, когда откроется дверь в дальнем конце мрачной комнаты. Сзади раздраженно переминался с ноги на ногу генерал Жуков в великолепном мундире.
— Добрый вечер, товарищи! Или, лучше сказать, доброе утро? Ведь уже за полночь, и впереди новый день, полный важных событий. Так что давайте не будем терять времени.
Говорящий вышел из полутьмы. Это был Сталин. Генералиссимус любит, заметил про себя Берия, наскакивать на людей неожиданно.
Невысокий грузин с высохшей левой рукой и хитрыми глазами держал в здоровой правой руке один из проклятых листков.
— Донесение Дятла, — догадался Берия. Он ненавидел агентов, которых не мог контролировать.
— Выскажите ваше мнение, генерал! — потребовал Сталин. — Это новые сведения о дислокации немецких частей…
Берия моргал, нацепив пенсне, лицо его было бесстрастно. Начальника НКВД вполне устраивало, что мишенью оказался Жуков. Сталин был сегодня в очень опасном расположении духа. Мягкий голос, кошачьи повадки… Словно кошка, играющая с мышкой…
Жуков прочел донесение и, как всегда, сказал то, что думал:
— Этот агент знает свое дело. Сведения о дислокаций немецкой армии полностью совпадают с моими представлениями о расстановке сил противника. Информация о резервах немцев, очевидно, тоже точна. А раз так, то я предлагаю атаковать фашистов, не дожидаясь оттепели. Мы захватим их врасплох…
— Вы можете гарантировать великую победу? — спросил Сталин и пощипал усы, искоса глядя на советского генерала.
— В войне не бывает гарантий…
— Тогда лучше еще немного подождать… пока мы не будем уверены в Дятле, в том, что он не марионетка…
— Много бы я отдал, чтобы узнать, кто такой Дятел! — не выдержал Жуков. — И сколько лет мы еще будем выяснять, марионетка он или нет?!
Берия затаил дыхание. Он боялся посмотреть и на того, и на другого. Сейчас, сейчас Сталин отдаст приказ арестовать Жукова! Наступила зловещая тишина, которую нарушало только мерное тиканье напольных часов, стоявших у стены: этим часам было уже лет двести.
— Идите-ка к себе в штаб, — спокойно велел Сталин. — И воздержитесь пока что от нападения. Будем применять, как и договорились, оборонительную тактику.
Он подождал, пока Жуков выйдет из комнаты, и подозвал начальника НКВД. Усевшись, Сталин достал трубку, закурил с решительным видом и изучающе взглянул на Берию, который незаметно вытер о колени вспотевшие ладони.
— Когда-нибудь, Берия, мы окоротим этих зарвавшихся генералов. Но сейчас они нам нужны, чтобы выиграть войну. Усиль наблюдение за Жуковым.
В Лондоне на Райдер-стрит полковник Браун притворялся, что думает вслух. На самом деле ему хотелось понаблюдать за реакцией своего подчиненного. Уэлби убирал в сейф какие-то досье, собираясь уходить.
— Некоторые люди интересуются, нельзя ли нам как-нибудь договориться с немцами… — Браун помолчал. — Кстати, когда вы недавно были в Мадриде, та сторона ни на что подобное не намекала?
— Нет, что вы! — торопливо солгал Уэлби.
— Да я просто подумал… — Браун успокоился и кивком попрощался с Уэлби, который незамедлительно покинул кабинет.
Дело в том, что у Уэлби была назначена на тот вечер встреча с Савицким. Агенты любят, когда им есть о чем доложить начальству. Поэтому Уэлби преподнес Савицкому случайное замечание Брауна в качестве нового направления английской политики.
