Чингиз Абдуллаев - Кредо негодяев
— Догадываюсь, — мрачно буркнул Андрей.
— Вот тогда я и решила, что ты уехал навсегда. А я так ждала твоих писем. Только спустя несколько лет мама сама мне рассказала об этих письмах. Но я их никогда не видела, мама сжигала их, не читая. Вот так я оказалась в Испании с ребенком и мужем, а ты ничего не подозревал.
— Выходит, это я еще и виноват, — пробормотал Андрей.
— Никто не виноват, просто так получилось, — она посмотрела на часы, — кажется, нам пора.
На прощание он даже не посмел поцеловать собственного сына. Только пожал ему руку и погладил по голове. Затем они не виделись целых пять лет. Сейчас, вспоминая эти годы, он понимает, что только мысль о своем сыне помогала ему выстоять и выжить в неимоверно тяжелых ситуациях, в которые он попадал. Уже к началу восемьдесят четвертого, в рамках андроповской кампании против коррупции в милиции и борьбы с преступностью, была разработана сверхсекретная программа «Дельфин», о которой знали лишь несколько высших чиновников МВД СССР. По этому плану в ряды преступных авторитетов страны внедрялось несколько сотрудников милиции, глубоко законспирированных, со своими легендами, почти идеально совпадающими с фактами их собственной биографии.
Среди кандидатов на эту роль был выбран Андрей Кирьяков, бывший детдомовец, не имевший родных и близких, жены и детей, дважды в детстве действительно попадавший в милицию за хулиганство и драки, он всегда верховодил в подобных делах, отсидевший в тюрьме восемь дней сразу после окончания вуза за попытку изнасилования. И затем работавший в таком захолустье, что этот город нельзя было найти даже на картах Урала.
Он был переведен в Москву и занялся усиленной отработкой собственной легенды, когда и произошла первая встреча с Ларисой. К третьей встрече легенда, на разработку которой ушло почти два года, в основном была готова. Чтобы заявить о себе, ему пришлось вспомнить всех своих детдомовцев. В результате тщательной проверки было установлено, что один из крупных рецидивистов был когда-то воспитанником их детского дома. Правда, это случилось на шесть лет позже, но легенды о неистовом Андрее Кирьякове должны были сохраниться хотя бы в памяти этого еще молодого подонка.
Затем стали искать людей, сидевших с Кирьяковым эти несчастные восемь дней летом семьдесят пятого, когда мама Ларисы обвинила его в изнасиловании собственной дочери. Здесь повезло меньше — вместе с ним сидели тогда слишком мелкие сошки. Все-таки в результате трудоемкой работы удалось найти одного более приметного насильника и отправить его в колонию на свидание с уже переведенным туда рецидивистом. Теперь туда должны были отправить и самого Андрея Кирьякова, который должен был перед этим совершить достаточно громкое преступление.
Здесь спорили долго и наконец решили, что лучше вооруженного ограбления с применением оружия ничего не придумаешь. В Волгограде была проведена инсценировка ограбления сберкассы. Кассу брали с шумом, со стрельбой. По разработанной версии, сообщник Кирьякова должен был убить работника милиции и быть застрелен подоспевшим нарядом. Самому Кирьякову удалось скрыться. Но слухи о дерзком ограблении, об убитом сотруднике милиции и взятых миллионах уже ползли по городу. Уже тогда он не имел права идти на третье свидание с Ларисой. Но и не идти он тоже никак не мог. Может, поэтому, прощаясь с собственным сыном, он лишь погладил его по голове. Ему предстоял долгий путь в колонию для особо опасных рецидивистов, и каждый день пребывания в таком месте мог стать его последним днем. Ему дали возможность еще немного отдохнуть и лишь затем «взяли». Причем здесь работали уже в полную силу, без дураков.
Брали его в Киеве, куда он пришел на конспиративную квартиру, действительно служившую убежищем для скрывавшихся преступников. Хозяин квартиры давно «стучал» в милицию, и об этом уже знали многие его бывшие «клиенты», справедливо полагавшие, что сей тип давно заслужил свое «перо в бок». Он и в этот раз сработал достаточно четко, заложив пришедшего к нему гостя. Оперативная проверка, проведенная угрозыском Киевского УВД, позволила установить личность особо опасного преступника Андрея Кирьякова, уже давно разыскиваемого по подозрению в нападении на волгоградскую сберкассу.
Кирьякова с шумом забрали из квартиры, больно выкручивая руки. Затем долго требовали показаний и даже больно побили, когда он начал шутить над задержавшими его людьми. Так он впервые оказался по ту сторону барьера и познал вкус крови на своих губах, полученной от «суровых» и несправедливых стражей порядка. Как ни странно, но подобная трепка даже пошла ему на пользу, ибо слух о его стойкости разошелся по всей тюрьме.
Затем было несколько пересылочных лагерей, где он умудрялся закреплять и развивать свою легенду. В длинные зимние ночи он рассказывал своим соседям новые положения уголовного и уголовно-процессуального законодательства, вводимые уже в горбачевские времена. Заключенные верили и не верили, вздыхали, недоверчиво ворчали, но продолжали его слушать. По легенде, совпадающей с его жизнью, он действительно окончил юридический факультет в семьдесят пятом году, но на работу так и не попал, будучи обвиненным в изнасиловании дочери крупного чиновника. За свои рассказы он и получил кличку Сказочник.
И наконец он прибыл в тот самый лагерь, где его уже три месяца ждали бывший детдомовец, ставший рецидивистом, и бывший заключенный, коротавший с ним дни в московских Бутырках. К тому времени о Сказочнике знали уже многие. Их дерзкое нападение в Волгограде было на слуху, убийства сотрудника милиции тогда случались не каждый день. И хотя по легенде убийцей милиционера был всего лишь его убитый партнер, славу истребителя «мусоров» получил и Кирьяков. И соответствующее отношение к себе со стороны сотрудников колонии тоже получил. Милиционеры не любили, когда убивали их коллег.
Впервые попав в лагерь, он огляделся. Вокруг была тайга, впереди была зона. С вышек на вновь прибывшую партию с любопытством смотрели молодые ребята из охраны. Принимавший их начальник колонии, услышав фамилию Кирьякова, как-то по-особенному крякнул, потом, подойдя к Андрею и уставившись на него, зло спросил:
— Так это ты, значит, такой герой? Посмотрим, какой ты герой, — зло прохрипел он и, повернувшись, пошел в зону.
Андрей посмотрел снова на вышки, на стоявших вокруг охранников, на бараки перед собой, на лающих собак вокруг них, на лица окружавших его заключенных и вдруг почему-то вспомнил о своем сыне. Вспомнил и шагнул вперед. Так началась его лагерная жизнь.
Глава 12
Нестор сразу все понял. Во время его отсутствия что-то произошло. Видимо, Григор успел позвонить своему руководству, и те справедливо решили, что не стоит связываться с таким опасным свидетелем. Или его уберут после того, как он отдаст блокнот, или просто выбросят из автомобиля как ненужный балласт. В этом случае положение также не представляется особенно перспективным. Но это были единственно возможные варианты. Нестору нужно было быстро принимать решение.
Вся беда шпаны состоит в том, что она всегда работает против дилетантов или запуганных обывателей. Достаточно им связаться с профессионалом, как их самоуверенности приходит конец и они получают довольно показательный и чувствительный урок. Так произошло и на этот раз. Григор, которому его напарник еще не успел сообщить о своих неприятностях, явно переоценил свои возможности. Нельзя было в тесной кабине автомобиля так близко от Нестора размахивать оружием. Но Григор всегда имел дело с запуганным обывателем, даже не американским, а из числа эмигрантов первой волны, обычно по привычке боявшихся всех и вся.
— Отдавай блокнот, — снова гневно сказал Григор, не обращая внимания на испуганное лицо своего напарника, — и быстрее вылезай из машины. У нас нет времени.
Он еще не успел договорить, как Нестор больно ударил его по слишком вытянутой руке. Нельзя было размахивать оружием так самоуверенно и нагло. Пистолет полетел на заднее сиденье. Резкий удар в лицо, и Григор взвыл от боли. Когда он открыл глаза, его пистолет был в руках Нестора.
— Теперь очень спокойно, не делая резких движений, — посоветовал Нестор, — начни рассказывать, кому ты звонил.
Григор морщился от боли, потирая правую руку, но молчал.
— Ты звонил в Лос-Анджелес? — скорее сказал, чем спросил, Нестор.
Григор метнул подозрительный взгляд на своего напарника. Видимо, прочел нечто такое в его глазах, от чего рассвирепел окончательно. Но в отличие от Карена он слишком много времени провел в Америке и еще не вполне осознавал степень подготовленности бывших сотрудников КГБ и необходимость безусловного подчинения человеку с оружием в руках.
Он попытался повторить трюк самого Нестора и выбить оружие из его рук, но вместо этого получил довольно сильный удар по голове и сразу обмяк, сползая на руль автомобиля.
