Джоби Уоррик - Тройной агент
Ну, и последнее: билет на самолет. Билет купили в оба конца, но с открытой датой обратного вылета, и отдали бен Зеиду вместе с толстым конвертом, набитым долларами.
Спустя несколько месяцев некоторые чины американской разведки сами недоумевали: как же быстро-то удалось свести воедино все кончики! И как легко ветеранам разведки задурили головы идеей, будто неумеха Балави сумеет выжить на беззаконных Территориях племен! Хотя бы выжить, а не то чтобы проникать в какие-то бандформирования. Этого не может быть, потому что такого не бывало никогда.
Как-то слишком уж вовремя Балави выложил на стол Мухабарата свой набор козырей: врач по профессии с безупречной репутацией в джихадистских кругах, вдруг решивший положить жизнь на алтарь отечества, да еще и в момент, когда ЦРУ вместе с новой администрацией США изо всех сил чешет в затылке, изыскивая новые методы и новых агентов для эскалации всемирной охоты на Усаму бен Ладена.
«Балави болтанул, что не откажется туда поехать, — сказал один недавно вышедший на пенсию начальник из ЦРУ, который был в курсе внутриведомственных споров вокруг личности иорданца. — И так совпало, что он подходит тик-в-тик».
Хумам Халиль аль-Балави никак не мог уснуть. Прошедший день был адски жарким, до сих пор еще на дворе было градусов под тридцать пять, хотя солнце давно зашло. Хуже всего то, что, когда лежишь в темноте, стрекот и гуденье дронов становится будто громче — зудят, как комары, от которых не отмахнешься.
Всю середину лета домом для Балави служил обнесенный высокими стенами двор, принадлежавший кому-то из соплеменников Мехсуда, которые в основном и составляют население Макина — небольшого поселка, состоящего из саманных строений, беспорядочно разбросанных между поросшими кустарником горами. В доме он не ложился, выносил тюфяк подальше во двор и, развернув поблизости от одного из постов охраны, пытался уснуть. Из густеющих сумерек выступал знакомый силуэт парализованного мужчины, которого бойцы называли Ахмад. Ноги у этого пуштуна перестали действовать по болезни, но он ни за что не желал отказываться от несения караульной службы, иногда и по окончании вахты не хотел уходить с поста. Сидел и сидел в инвалидном кресле с автоматом на коленях до рассвета. Хумаму было слышно, как инвалид шепчет себе под нос молитвы, а иногда всхлипывает. Этакая демонстрация преданности, и весьма впечатляющая, но, как всё у талибов, доведенная до бессмысленной крайности.
Точно так же и сам Байтулла Мехсуд. Взять хоть мелочи, вроде его поведения во время званых обедов. Байтулла каждый раз целый спектакль разыграет, собственноручно выуживая из котла лучшие куски мяса, чтобы отдать гостям, пока самому не останутся одни кости и жир. От этой показухи Балави передергивало, и он всеми правдами и неправдами старался избегать совместных трапез с хозяином.
Кроме того, Байтулла Мехсуд, похоже, сам попал под влияние мифа о своей неуязвимости. Пробыв два года главой всего пакистанского «Талибана», он полюбил быть в центре внимания массмедиа и с удовольствием созывал пресс-конференции, позволяя нацеливать камеры на голову, за которую, говорят, назначена награда в пять миллионов долларов. А в промежутках между пафосными выступлениями давал длинные интервью по обычному незащищенному телефону, казалось, совершенно забывая о том, что телефонный сигнал в ЦРУ могут использовать как маяк для наведения на его жилище ракеты. В бахвальстве доходил до абсурда: хвастал, будто его крошечная банда неграмотных, плохо экипированных горных бойцов вот-вот победит в сражении не только с властями Исламабада, но и с великими державами Запада.
«Сейчас мы молим Аллаха даровать нам силы на то, чтобы сокрушить Белый дом, Нью-Йорк и Лондон, — заявил он в телевизионном интервью. — Аллах всем дает по их вере. Наша вера тверда. Очень скоро на ваших глазах свершатся чудеса джихада».
Байтулла так настаивал на своем превосходстве в любом деле — от военной стратегии до совершенно прозаических вещей, таких как дележка прибылей от контрабанды, — что это его упорство зачастую приводило к кровавым конфликтам с другими Мехсудами. Ко всему прочему этот в общем-то мелкий, полевой командир своими выходками с легкостью провоцировал сеть Хаккани, да и другие военные группировки талибов, на никому не нужное противостояние Пакистанской армии и разведслужбе, практически вынуждая Исламабад с ними со всеми разобраться, что в конце концов и происходило. Однажды, окружив и взяв в плен целый гарнизон из двухсот пятидесяти пакистанских солдат и служащих военизированных организаций, Байтулла первым делом троим пленникам отрезал головы — чтобы бойчей пошли переговоры об обмене пленными.
Как далеко все это было от той исполненной благочестия священной войны, которую Байтулла прославлял в своем блоге! Ни революционером, ни пророком Байтулла Мехсуд не был. А был громилой с непомерно раздувшимся эго, душегубом, получавшим удовольствие от убийства — в том числе и других мусульман. Находившийся под покровительством Байтуллы городок был грязным, отсталым и нищим; там девочки чуть-чуть постарше его дочери Лейлы обречены оставаться бесправными и практически необразованными, а у новорожденных в тех краях шансов умереть, не дожив до года, в три раза больше, чем у детей, родившихся на родине Балави, в Иордании.
При всем при этом на тот момент Байтулла Мехсуд был единственным, у кого Балави мог искать защиты. Правда, они едва друг друга понимали, общались на смеси ломаного арабского и пушту. И тем не менее Байтулла все более убеждался в правдивости иорданца. Но продолжал испытывать: чтобы проверить его взаимодействие с американцами, даже устроил ему что-то вроде необычайного по жестокости экзамена.
План, как вспоминал потом некий посвященный в это дело деятель пакистанского «Талибана», состоял в том, чтобы Балави, задействовав свой канал связи с ЦРУ, заказал ракетный удар по Байтулле Мехсуду, но реальная мишень при этом оказалась бы пустышкой, а не самим предводителем группировки. Балави должен был послать сообщение о том, что Байтулла направляется в район, который называется Ладха, и описать его автомобиль — «тойоту» хэтчбек той модели, которая среди местных жителей известна как гхвагей — корова[28]. В машине, изображая Байтуллу, будет ехать один из его доверенных водителей. По всем остальным признакам и машина, и ее маршрут будут в точности совпадать с наводкой, которую Балави даст ЦРУ.
Все получилось как запланировано — во всяком случае, согласно той версии событий, которую озвучили представители талибов. Машину расплющило взрывом, а человек, изображавший главаря племени мехсудов, погиб. В местной прессе об инциденте ничего не сообщалось, никаких подтверждений со стороны ЦРУ тоже не последовало. Но в среде бойцов Байтуллы этот случай сразу сделался легендарным.
Позже Байтулла Мехсуд утверждал, что в план был посвящен и водитель, — дескать, он сам вызвался принести себя в жертву, чтобы помочь боссу доказать ЦРУ, что Балави действительно ценный агент. Стороннему наблюдателю такая жертва может показаться непомерной, но у главаря талибов были свои резоны. Каждая американская ракета, освещающая взрывом небо над Пакистаном, говорил он, подобна плакату на рекрутском пункте, призывающему идти на джихад: она привлечет в его лагеря новых разгневанных мужчин и юношей.
«Каждый удар с беспилотников, — повторял он, — приводит ко мне троих или четверых новых шахидов».
Пятого августа Байтулла Мехсуд с небольшой группой верных телохранителей под покровом темноты передислоцировался в Зангару, крошечный городок в нескольких милях к востоку от основной базы в Макине. На окраине городка располагалась большая и хорошо ему известная усадьба, обнесенная высокой стеной. Это был дом его тестя, Малика Икрамуддина, откуда он взял молоденькую девушку, недавно ставшую его второй женой. В тридцать пять лет, будучи отцом четырех дочерей от другой жены, Мехсуд посчитал своевременным приложить серьезные усилия к тому, чтобы обзавестись наследником.
Но он не знал, что каждое его движение записывают. Следят сразу две пары электронных глаз — «предатор» и еще один дрон поменьше, кружащий совсем близко. Беспилотники проследили за ним до Зангары и наблюдали, как он вошел в сложенную из саманных блоков хижину. Один из дронов сманеврировал так, чтобы заглянуть в комнату на втором этаже, где Мехсуд расположился. Тотчас же в шести тысячах миль к западу, посреди штата Виргиния, в Лэнгли, коридоры административного этажа наполнились беготней — это из кабинета в кабинет носили срочные донесения: идентификация цели подтверждается. Можно бить прицельно.
Но Мехсуд внезапно опять задвигался, заходил туда и сюда по верхнему этажу дома в своем белом шальваре камизе[29]. Пилот-оператор и наводчик оружия «предатора» выпустили из рук джойстики и молча смотрели на экраны. Что ж, придется подождать.
