Вадим Пеунов - Последнее дело Коршуна
— У вас еще ребенок был?
— Да. Но он родился мертвым.
Капитан невольно вспомнил сохранившуюся в архиве института фотографию Анны Заяц. Симпатичная девушка, поступившая в институт восемь лет тому назад, ничего общего не имела с этой ожиревшей пародией на женщину.
— И вы не пробовали наладить с мужем семейную жизнь по-настоящему?
— Пробовала. Я за ним следила. Упрашивала. Давала деньги. Ничто не помогло. Когда я его застала на квартире у одной… есть такие, что чужих мужей отбивают… он меня избил…
— Чем же он сейчас занимается?
— Не знаю. Тогда он был без работы. Потом ездил к знакомым в Рымники и еще куда-то. Наверно, там и работает. Но я его часто вижу в Пылкове.
— Где он теперь живет?
— Не знаю… я за ним не бегаю…
Вне сомнения, Анна Крижач знала, где обитает ее Ян. Он ей нужен был даже и такой.
— Вы нам все-таки должны сказать, где находится ваш муж, — настаивал полковник.
— Я ничего не знаю… — залепетала испуганная женщина, — могу только сказать адрес его квартиры, ну и… адрес последней его любовницы.
Капитан постарался запомнить эти сведения. Картина для него и для полковника была вполне ясна. От Яна Крижача, воспитанника матерого националиста, можно ожидать всего.
Полковник вызвал из отдела еще двух офицеров и оставил их на квартире адвоката Заяц поджидать Яна Крижача, а сам вместе с капитаном и лейтенантом Соколом поспешил по адресу, полученному от его жены.
Дом, в котором жил Крижач, слегка отличался от обычных. Помимо традиционной брамы, на улицу выходил высокий чугунный забор, сквозь который были видны деревья. Вход в квартиры был со двора.
Когда сюда прибыли чекисты, невидимое радио транслировало гимн Советского Союза. Калитка во двор была еще не заперта. Они вошли сразу все трое. Предстоял арест опытного бандита. Предусмотреть надо было все, в том числе и попытку к бегству. Поэтому лейтенант остался около чугунной калитки, а капитан и полковник отправились дальше. Каждая квартира имела свою отдельную дверь, которая выходила во двор. Найдя нужную, капитан легонько нажал ручку. Дверь оказалась запертой.
— Что же будем делать, товарищ полковник?
— Сходите к дворнику, вы же в гражданском.
Найдя нужного человека, капитан спросил:
— А вы не скажете, где живет Ян Крижач?
Дворник оказался толковым парнем. Поношенная гимнастерка свидетельствовала о том, что он раньше служил в армии.
— Живет он в седьмой квартире. Но дома сейчас его нет.
— А где он?
— Не знаю. Которую ночь, как я замечаю, не зажигается свет в его окнах.
— Жаль, что не застал его, он мне очень нужен… Может быть, завтра придет? — спросил Долотов.
— Может быть. Он частенько куда-то уезжает. Беспокойный жилец.
Капитан вышел посоветоваться с полковником о дальнейших действиях.
— Ну, что хорошего?
— Крижач несколько дней не ночует дома. Может быть, вскроем квартиру?
— Подождем до завтра.
Дворник вышел вслед за посетителем.
— Пора браму замыкать. Уже двенадцать часов.
— Закроете позже, — твердо сказал полковник.
Увидев перед собой человека с погонами, дворник попросил документы. Убедившись, что перед ним работник госбезопасности, он повеселел:
— Знаете, я не хотел говорить. Думал, что дружок Крижача. А теперь могу не таить. Я семь лет в армии прослужил и, конечно, не могу смотреть на такое безобразие. Неделю его нет. Явился— начинается пьянка. Я раза два говорил участковому, а он выпил чарочку у этого «пана» и успокоился. «У нас, — говорит, — разрешено праздники справлять». А у меня из головы не выходит одно: работает этот «пан» не то судьей, не то прокурором в каком-то районе. Какие там деньги? Зарплата. А проживает тысячи.
— Что за друзья к нему ходят?
— Наверно, такие же, как и он. Притащится, бывало, ночью и звонит. Дворником-то моя жена, а я в трампарке слесарем работаю. Ну, она идет отпирать браму. Этот «пан» с похмелья и сунет ей в руки рублей тридцать: знай, мол, наших. Я уж ее ругал за эти деньги, а она говорит: «За труды мои». Не могу воспитать в солдатском духе, — вздохнул бывший солдат.
После минутного совещания было решено, что капитан с лейтенантом останутся ждать Крижача, а полковник вернется в отдел.
Дворник пригласил капитана:
— Может быть, вы со своим помощником войдете в мою комнату? Холодно на улице. А из окна все видно. На ночь я не буду гасить лампочку во дворе. Если этот «пан» придет, то все равно жена встанет открывать ему браму.
Предложение было заманчиво, если учесть еще и то, что к ночному бодрствованию в сырую декабрьскую ночь Иван Иванович не готовился. На нем был костюм, демисезонное пальто и шляпа. Но разве мало пришлось Долотову высидеть лютых ночей и выстоять под дождем дней за двенадцать лет работы в органах государственной безопасности?
— Нет. Спасибо. Но вы оставьте мне ключ.
— Хорошо, — согласился дворник. — У меня их два.
Когда капитан собрался уже уходить, дворник остановил его.
По неуверенным движениям было видно, что он хочет о чем-то попросить, но не осмеливается.
— Простите, не знаю, кто вы по званию, но…
— Я капитан, но вам же полковник показывал удостоверение личности, — ответил Иван Иванович, думая, что дворник колеблется доверить ему ключ.
— Я не про документы. Вижу, что вы за люди. Но на улице сегодня закрутит градусов на восемнадцать. Лейтенант, я вижу, в бушлате, а вы в легком пальтишке. Товарищ капитан, не побрезгуйте, я вам под пальто дам фуфайку. Она, правда, не новая, но чистая.
— Давайте, — согласился Долотов.
Посты разделили. Капитан взял себе улицу, как наиболее ответственный участок, лейтенант остался во дворе.
Иван Иванович под видом запоздавшего путника шагал по тротуару. Но холод давал себя чувствовать К своей радости, Долотов обнаружил, что одна из брам, ближняя к палисаднику дома Крижача, не заперта. Да она, наверно, и вообще не запиралась, так как внутренний замок из нее был вынут. По временам капитан заходил в подворотню и пробовал отогреть цепенеющие ноги.
Во всем Советском Союзе нет другого такого города, как Пылков. Здесь даже в самую лютую стужу над землей стелется холодный туман (недаром здесь снимают для кинофильмов лондонские туманы). Пятьдесят градусов сухих, тихих сибирских морозов легче переносить, чем пятнадцать градусов сырой пылковской зимы. Туман медленно вползает в рукава, за воротник, проникает сквозь одежду и сковывает леденящим холодом тело. Руки и ноги постепенно деревенеют, теряют подвижность и чувствительность.
Капитан был благодарен дворнику за фуфайку. Если уж и она плоховато помогала и зубы выбивали мелкую, противную дробь, то что было бы без нее? Закоченел бы намертво. Шелковый носочек в полуботинках совсем не держал тепла и Иван Иванович усиленно стучал ногами, ожесточенно шевелил пальцами.
Около пяти часов утра он заметил, что в конце улицы появился человек. Пока был виден только его черный силуэт. Но он двигался в сторону засады. Вот идущий человек при переходе перекрестка попал в круг света, и капитан узнал полковника, который уже успел переодеться. Внимательно присмотревшись, нет ли за Иваниловым «хвоста», он вышел ему навстречу. В руках полковника был узел.
— Это вам сапоги и меховая безрукавка, — пояснил он Ивану Ивановичу. — Одевайтесь потеплее.
Укрывшись в браме, капитан с удовольствием растер онемевшие пальцы и, обмотав ноги байковой портянкой, засунул в сапоги, которые были ему изрядно велики.
— Теплее будет, а дареному коню в зубы не смотрят, — пошутил он вполголоса. — Безрукавка мне не нужна, Аркадий Илларионович. Дворник дал свою фуфайку. Отдайте безрукавку лейтенанту Соколу, в саду тоже, поди, не жарко.
Остаток ночи прошел спокойно. После шести часов начали появляться первые прохожие. Около семи вышла с метлой дворничиха. Капитан решил, что на улице ждать уже нецелесообразно, и все трое «постовых» вошли в комнату дворника, которую он специально натопил для гостей.
— Не пришел? — спросил он.
— Нет.
Капитан снял фуфайку и поблагодарил хозяина.
— Не стоит, товарищ капитан. Я же, помогая вам, для всех стараюсь.
Ждать загулявшего Крижача не было никакого смысла. Он мог не прийти еще и день, и два, и неделю. Надо было выйти ему навстречу. Полковник отправился в домоуправление, чтобы выяснить место работы Крижача. Но в делах жильца квартиры № 7 оказалась старая справка, которая гласила, что Я. М. Крижач работает юрисконсультом на картонажной фабрике с окладом 670 рублей.
— Это прошлогодняя, за 1952-й. На новый год он еще не подавал, — объяснил Иванилову домоуправ.
Полковник вернулся к капитану.
— Придется вскрывать дверь, — решил он. — Хорошо бы не привлекать постороннего внимания.
— Можете не беспокоиться об этом, — успокоил их дворник. — Вы посидите здесь, а я мигом. Через пять минут будете в квартире.
