Жан Брюс - ОСС 117. Совершенно секретно
– Примерно месяц назад, – сказал он, – один из моих сотрудников, вернувшийся вечером на автобусе из Ногликов, был убит в Адатиуме. Его столкнули с подвесного моста в реку.
Он сделал паузу.
– Поймите меня правильно. Когда я говорю, что его столкнули, я не имею доказательств этого. Единственной уликой, на которую я могу надеяться, является признание виновного.
Бущик, не особо заинтересовавшийся рассказом, спросил:
– Вы знаете этого виновного?
Григорьев кивнул головой.
– Кажется, я нашел его след. Поэтому я и приехал в Лакарстово.
Бущик немного оживился:
– Он здесь?
– Если его нет сейчас, то он здесь побывал. Гибель моего сотрудника имела связь, возможно, случайную, со значительно более важным делом, расследуемым Ногликовским управлением. Комиссар, взявший это дело в свои руки, недавно покончил с собой в Александровске, кажется, после того, как подписал признание в измене. К сожалению, я не смог получить досье, которое забрала себе госбезопасность, и был вынужден начать расследование с нуля. Так я допросил водителя автобуса, в котором ехал мой сотрудник в день смерти. Этого шофера комиссар из Ногликов уже допрашивал по поводу подозрительного субъекта, находившегося в тот самый день среди пассажиров. По словам шофера, этот подозрительный сидел в автобусе рядом с моим сотрудником...
– Это становится интересным, – согласился Бущик.
Григорьев достал из кармана сигарету и закурил ее.
– Мне пришла в голову одна идея. Судя по немногочисленным данным, которыми я располагал, подозреваемый был иностранцем. У нас в стране иностранцу трудно прожить долго, чтобы его хотя бы не окликнули. Поэтому я привел шофера в центральную службу учета иностранцев в Александровске, где мы вместе просмотрели картотеку. Там мы наткнулись на карточку с фотографией незаконно проникшего в страну офицера американской военной авиации по имени Стив Николе.
Бущик вздрогнул.
– Шофер автобуса на три четверти уверен, что это тот самый подозрительный пассажир, о котором я вам рассказывал. Если я добавлю, что шофер видел, как мой сотрудник начал ночью слежку за тем типом за час до... гибели, вы поймете, почему я здесь.
Бущик с восхищенным видом с силой поскреб затылок.
– Великолепно, – сказал он. – Сегодня ночью я как раз арестовал Стива Николса по обвинению в шпионаже. Двое моих сотрудников как раз допрашивают его в этот момент.
– Я привез шофера, – невозмутимо объявил Григорьев. – Он ждет в коридоре. Надо ему показать этого типа.
– Совершенно согласен! При обвинении только в шпионаже он может отделаться двадцатью годами каторжных работ, а если на него удастся навесить убийство, он не спасется от смертной казни.
Бущик направился к двери, потирая руки, явно довольный. Он послал своего человека за шофером, казавшимся полностью ошарашенным этим приключением, и все втроем они прошли в комнату для допросов.
Юбер, абсолютно голый, стоял посреди помещения; на его теле были следы от полученных ударов. Двое чекистов, проводивших допрос, отошли, увидев Бущика и сопровождавших. Шофер добросовестно посмотрел на человека, которого ему указал рукой Бущик. Лицо арестованного не пострадало.
– Я почти уверен, что это он, – произнес он наконец. – Но когда я его видел, он был одет и в кепке.
Бущик приказал:
– Сходите за его вещами.
Один из подручных Бущика вышел и вернулся через минуту.
– Одевайся, – приказал Бущик.
Сначала Юбер хотел отказаться. Но что бы это дало? Новые побои? К тому же, в его положении это уже не могло ему повредить.
Кепку он надел в самом конце. Тут шофер перестал сомневаться.
– Это он! Совершенно точно! Теперь я уверен.
– Эй! – запротестовал Юбер. – Кто "он"? Я не знаю этого типа! Что еще вы придумали?
– Я посадил его в лесу, в пяти километрах от Ногликов, а вышел он в Адатиуме. Он сидел рядом с толстым милиционером, который потом утонул в реке. Я...
– Ладно! Ладно! – отрезал Бущик. – Пройдемте, вы расскажете нам это подробно в моем кабинете.
Он вывел шофера и Григорьева, потом приказал своим людям:
– Продолжайте, ребята. Теперь постарайтесь заставить его сказать, что он делал месяц назад в Адатиуме и почему сбросил милиционера в реку. Нас это очень интересует.
– Я даже не знаю, где находится Адатиум, – запротестовал Юбер. – Я никогда не бывал в месте с этим названием... Ай!
На него снова посыпались удары.
16
Жизнь авиабазы Лакарстово нарушилась по какой-то серьезной причине. В течение сорока восьми часов с того момента, как шофер опознал его, Юбера больше не вызывали на допросы. Все казались очень занятыми внешним событием, о котором Юбер ничего не знал.
Он услышал голоса, шаги, потом звяканье ключей. К нему пришли. Юбер встал, радуясь появлению чего-то нового, даже если это должно было вылиться в новый допрос вроде тех, что были вначале.
Вошла Ирина Витинова, и он так изумился, что даже забыл поздороваться с ней. Она была одета, как в день их авантюры; в день, когда она отдалась ему, потому что Глазовский не успел погасить в ней огонь, который сам же разжег и погасить который ей было совершенно необходимо.
– Я председатель отделения Красного Креста, – объяснила она. – В этом качестве я пришла убедиться, что вы здоровы и что условия вашего содержания отвечают гигиеническим нормам... и принесла вам небольшую передачу.
Витинова протянула ему незавязанную картонную коробочку.
– Спасибо, – сказал он, – вы очень любезны.
Надзиратель стоял на пороге. Она посмотрела по сторонам.
– Вам достаточно одеял?
– Едва хватает, чтобы не умереть от холода.
– Попросите еще.
Юбер иронично улыбнулся.
– Если бы вы взяли это на себя, вам, возможно, повезло бы больше, чем мне...
– Я займусь этим, – пообещала она.
Ирина сделала шаг назад.
– Я еще вернусь.
– Был счастлив увидеть вас, – произнес он, пристально глядя на нее.
Витинова с невозмутимым видом повернулась на каблуках и вышла. Дверь закрылась.
Юбер долго сидел неподвижно, держа коробку в руках. Что означал этот визит? Может быть, Ирина Витинова испугалась, что он расскажет об их приключении в надежде, что полковник, испугавшись скандала, даст ему возможность убежать? Глупость. Разумеется, Юбер подумывал над этим ходом без малейших угрызений совести. В его положении рыцарство было бы неописуемой глупостью. Однако шансов на то, что полковник даст ему убежать, чтобы спасти свою честь, не было. Скорее, он постарался бы сделать так, чтобы Юбер замолчал навсегда.
А молчать умеют только мертвые.
Он сел на нары и открыл коробку. Ему хотелось есть, и посылка пришлась очень кстати. Буханка хлеба, плитка шоколада, колбаса, пачка печенья... Неплохо.
Юбер взял буханку и, не имея ножа, стал разламывать ее пополам. Не поддается... Он нажал сильнее и едва сдержал крик. Посреди хлеба блеснул металл. Через пять секунд он вытащил кинжал. Настоящая игрушка: тонкий, удобный, хорошо уравновешенный, годный как для метания, так и для обычных ударов.
Что это значило?
Инстинктивно, поскольку один кинжал ничего не значил, он осмотрел все остальное. В колбасе был спрятан ключ от камеры. Он сразу узнал его, потому что много раз видел точно такой же в руках надзирателя. Под оберткой плитки шоколада оказался план с пояснениями, написанными печатными буквами.
Эта история была слишком уж хорошей, чтобы быть правдой. Он снова коснулся кинжала и ключа, стремясь убедиться в их реальности, потом стал рассматривать план.
В левом верхнем углу было помещение гауптвахты. Его камера отмечена крестом. Коридор. Стрелки вели к двери, находившейся справа от туалетов, недалеко от караульного помещения. За этой дверью была лестница. Потом длинная черта, пересеченная перпендикулярными полосами, нарисованными через равные интервалы. Полоса под номером 6 продолжалась вправо до лестницы, над которой было "V". Рядом с лестницей был аккуратно нарисован грузовик с кружком на кузове и надпись: отъезд в 2 ч 15 мин.
Это было ясно, но Юбер продолжал считать, что история слишком хороша для правды.
Он машинально поднес хлеб ко рту, но вовремя спохватился. Возможно, все эти средства для побега были призваны только отвлечь его внимание? Ирина Витинова должна была жутко бояться, что он расскажет то, что знает о ней и Глазовском. Что затыкает рот лучше яда?
Несмотря на голод, он решил не есть, однако попробовать убежать стоило. Терять все равно было нечего!
Было, наверное, около одиннадцати часов. Обходы совершались в полночь и в два ночи. Действовать надо сразу после второго. Четверти часа должно хватить, если ничто не помешает...
Он уложил все в коробку и лег на нары.
* * *Бросив взгляд в камеру, надзиратель закрыл дверь. Юбер медленно досчитал до шестидесяти и встал. Он нащупал коробку, открыл ее, сунул в карман кинжал и план, потом достал ключ.
