Чингиз Абдуллаев - Забава королей
– Не спорьте, Джина, – строго одернул ее Бинколетто, – я не хочу так глупо вами рисковать. Достаточно и того, что я потерял Стивена.
– Тогда пойдем по двое, – решил Стригун. – Я пойду вместе с господином Бретти. Он удачлив, может, ему удастся еще раз пристрелить хищника. Если он сумел двумя точными выстрелами убрать уссурийского тигра, то здесь тоже должен отличиться. А вы, синьор Бинколетто, наверное, пойдете с вашим охотником. Артур может пойти с Дживаном. А наш эксперт может присоединиться к любой двойке.
– Он пойдет с нами, – решил Бинколетто.
– Мне нужно сделать снимки, – напомнила Женя.
– Не сейчас, – резко одернул ее Ишлинский.
– Может, я пойду с охотником? – робко попросила она.
Мбага покачал головой.
– Очень опасно, – сказал он, – рядом ходит самка леопарда.
– Все, – решил Ишлинский, – это уже не обсуждается. Сделаешь снимки, когда мы убьем льва.
– Пойдемте, – предложил Мбага, показывая в сторону холмов.
Все взяли свои ружья. Дронго почувствовал тяжесть оружия и подумал, что еще не пристреливался. Нужно было сделать несколько проверочных выстрелов у дома. «Тоже мне охотник, как будто впервые взял в руки ружье», – зло подумал Дронго. Конечно, он много раз стрелял из разных видов оружия и хорошо разбирался в различных моделях – от пистолетов до автоматов. Но именно из того ружья, которое ему дал Бинколетто, он не стрелял. Проверив патроны, эксперт поднял ружье, осторожно ступая за Энцо и углубляясь в заросли саванны.
Где-то вдалеке послышался львиный рык. Мбага поднял руку, показывая, чтобы никто не шумел, и немного приподнялся. Львицы пытались оторвать от стада нескольких антилоп, которых загоняли под удар самца. Они не могли предположить, что в тот момент, когда они охотились ради собственного пропитания и выживания, другие, более опасные хищники, вооруженные более совершенным оружием, пытались охотиться на них ради собственной забавы и увеселения.
Дронго все время видел перед собой спину Бинколетто. Несмотря на возраст, тот держался достаточно уверенно, крепко сжимая в руках тяжелое ружье.
Мбага снова поднял голову. Львицы уже сумели отсечь от стада двух антилоп, которые метались, не находя выхода. Остальное стадо уходило к холмам, уже не думая о спасении своих сородичей. Сказывался животный страх и обостренное чувство опасности. В какой-то момент огромный самец прыгнул на находившуюся рядом антилопу. Раздался хруст. Одним ударом лев свалил несчастную жертву, вцепившись ей в горло. Она еще несколько раз дернулась.
Вторая антилопа попыталась выскочить из этого страшного окружения, но из кустов на нее прыгнул молодой самец. Конечно, это было своеобразное нарушение сложившейся в прайде субординации, ведь последний и главный удар должен был наносить его отец. Но молодой лев просто не удержался. Его толкали те же инстинкты, которые бушевали у его отца. И поэтому он прикончил свою жертву еще быстрее, чем глава прайда.
Но отец уже заметил его прыжок и сразу почувствовал угрозу своей власти. Оставив первую жертву, вокруг которой закружились сразу три львицы, он грозно направился в сторону сына, твердо намереваясь отогнать его от второй жертвы. Сын не имеет право на первую кровь. Здесь пока правит он – до тех пор, пока выросший сын не выгонит своего одряхлевшего отца из прайда, заняв его место и получив всех самок своего отца, в том числе и собственную мать.
Время словно замедлилось. «Странно, – подумал Дронго. – Я разговаривал со столькими родителями, у которых есть сыновья и дочери, и почти все в один голос утверждали, что девочки почти никогда не видят кошмарных снов, тогда как почти все мальчики чего-то неосознанно боятся. Мы читаем Фрейда и Юнга, пытаемся постичь сублимацию и собственные неврозы, рассуждаем о нашем интеллекте, тогда как он возник всего лишь несколько тысяч лет назад. А миллионы лет мы были такими же животными, как эти львы, и более сильный самец изгонял и подавлял в своем стаде или прайде всех более слабых самцов, видя угрозу прежде всего в своих сыновьях. И рождавшиеся молодые самцы на генном уровне понимали, что главный соперник по жизни в течение миллионов лет был именно их отец. Может, и ревность к отцу за свою мать у мальчиков идет именно оттуда, когда им казалось несправедливым и обидным, что отец имеет право на обладание телом их матери… Может, и подсознательные кошмары тоже оттуда, когда молодые самцы чувствовали свою незащищенность…»
Рык главы прайда разнесся над саванной. Птицы улетали, животные метались в страхе, даже слоны пытались поскорее уйти от грозного напоминания о подлинном хозяине саванны. Увидев сына, стоявшего над второй жертвой, отец окончательно потерял терпение. Теперь он точно знал, что рядом вырос конкурент, осмелившийся нанести последний удар. Подрастал другой лев, который рано или поздно захочет выгнать своего отца из прайда или, окрепнув, просто нападет на него, утверждая свое преимущество силой. Но пока он еще не готов драться с отцом. И поэтому глава прайда наступал на него, отгоняя от жертвы. Сын должен остаться голодным, он будет изгнан из прайда, его нельзя больше здесь оставлять.
Конечно, молодой самец пытался огрызаться; ему не хотелось отдавать свою добычу, запах крови которой он ощущал. Но отец был гораздо сильнее; недоросль это чувствовал и поэтому, огрызаясь, уходил куда-то в сторону. Рядом с первой жертвой появились три пары горящих глаз львиц, которые смотрели на уходившего молодого самца. Даже мать не смела остановить его, ибо в этот момент выбор был между главой прайда и ее собственным сыном. Чтобы спасти оставшихся детенышей, она должна была смириться с изгнанием более молодого самца, своего сына. Удовлетворенный бегством конкурента, отец подошел ко второй жертве, и снова его грозный рык потряс саванну.
Солнце уже заходило. Молодой самец выходил на охотников. Когда он оказался на расстоянии семисот метров, Мбага поднял руку. Он мог сам выстрелить в этого льва, но предпочел предоставить эту возможность охотникам. С разных сторон раздались пять или шесть выстрелов. Первая пуля попала молодому самцу в лапу, и он заметался на месте. Вторая угодила в голову и опрокинула льва на землю, третья пуля попала ему точно в сердце. Мбага вывел охотников на идеальную позицию, и почти никто не промахнулся. Дронго не стал стрелять. Он с грустью наблюдал за агонией молодого самца.
Но выстрелы услышал и глава прайда. Он еще не понимал, что происходит, но громкие звуки выстрелов его смутили. Ведь неизвестный конкурент шумел не менее громко, чем он сам, и, наверное, хотел претендовать на вторую добычу, что совсем не понравилось старому самцу. Он снова проревел, не понимая, что привлекает к себе внимание охотников, которые подходили все ближе и ближе. Они были уже на расстоянии девятисот метров. Одна из львиц – скорее всего, мать изгнанного молодого самца, – почувствовав неладное, в последний момент метнулась к главе прайда, то ли пытаясь его защитить, то ли помочь ему оттащить вторую жертву для детенышей, но попала под выстрелы охотников. Одна из пуль – очевидно, из карабина – буквально отбросила ее на несколько метров, разрывая бок. Старый самец поднял голову. Он уже догадался, что этот противник страшнее и сильнее всех, с кем он встречался до сих пор. Враг был еще более страшен тем, что его не было видно.
Еще можно было спастись, попытаться бежать. Но он только сейчас выгнал отсюда молодого самца, утверждая свое право на эту жертву, на свой прайд, на всю территорию, – и теперь просто не мог никуда уйти. Поэтому, подняв голову, лев отважно и смело ждал приближение неведомой смерти, даже не пытаясь увернуться. И сразу несколько выстрелов оборвали его жизнь. Он и умер по-царски, с недоумением и презрением глядя на выходивших к нему охотников. Тяжело опускаясь на землю, еще успел подумать, что эти враги оказались не самыми страшными и он вполне мог с ними справиться… Но додумать свою мысль он уже не сумел.
Глава 11
Дронго видел смерть главы прайда. Он по-прежнему не стрелял. Его не прельщали лавры охотника на львов, так как он считал это состязание достаточно неравным. Вооруженные современными ружьями и карабинами, охотники были гораздо сильнее несчастного льва, обреченного на смерть.
Мбага подошел к убитому самцу, осторожно осматриваясь. Он помнил, что рядом остались еще две львицы, которые могли быть очень опасны. Хотя сейчас они затаились, пытаясь не привлекать к себе внимания, чтобы охотники не обнаружили их детенышей, спрятанных где-то в зарослях.
Стрелки начали выходить на поляну, где лежали убитые лев и львица. Молодой самец замер чуть в стороне.
– Нужно быстрее уходить отсюда, – сказал Мбага, – на запах крови соберутся шакалы и другие хищники. А рядом еще две львицы. Пусть двое мужчин вернутся к машинам и пригонят сюда одну из них. Мы должны погрузить в нее погибших львов. Только очень осторожно.
