Чингиз Абдуллаев - Только свои
Наши мужчины считают, что с разведенной женщиной можно не церемониться. Они сразу стараются уложить ее в постель или женятся, чтобы получить доступ в семью. Так было и с Гулсум. Ее материальное положение интересовало их гораздо больше, чем она сама. Это было заметно. У нас разведенная женщина, как товар «второго сорта», товар с гнильцой, который можно взять по дешевке. Вот такая ущербная психология. А Гулсум не хотела считать себя человеком второго сорта. И требовала к себе равного отношения. В детстве мы с родителями жили за границей, а потом она училась в Москве. И конечно, Гулсум получила совсем другое воспитание и приобрела иные нравственные ценности. Поэтому она не нравилась нашим мужчинам, они не могли найти с ней общего языка. Каждый из них считал, что, связываясь с «разведенкой», делает ей величайшее одолжение. А Гулсум хотела уважения и равноправия. Тудор был европейцем, и поэтому с ним ей было хорошо. И когда он неожиданно сделал ей предложение, она с радостью согласилась выйти за него замуж. Я не думаю, что Тудор не знал, на ком женится. Он наверняка все просчитал. Его устроило и положение моего отца, и должность моего тестя. Этот человек был бизнесменом и настоящим прагматиком, но в то же время красивым, ухоженным, богатым европейцем, который никогда не отнесся бы к Гулсум, как к женщине «второго сорта», только потому, что она была замужем и это ее второй брак. Такие глупости не могли прийти в голову человеку, получившему западное воспитание. И это было главное обстоятельство, устроившее мою сестру.
Раздав подарки, они поднялись наверх. В руках у Тудора был небольшой чемодан. Я вспомнил про наш багаж и в который раз укоризненно посмотрел на Рахиму.
Мама почему-то повела Гулсум с мужем не на второй этаж, где была свободная спальня, а на третий. Может, она не хотела, чтобы Тудор оказался рядом с Леной. А может, потому, что действительно испугалась непрошеного гостя и подсознательно старалась устроить своих детей подальше от возможных инцидентов на первом этаже. Сейчас мне трудно судить, чем мама руководствовалась, но она привела мою сестру и ее мужа на третий этаж в комнату рядом с нами.
Рахима отправилась на кухню, заявив, что проголодалась. Иногда я с трудом сдерживаю себя, чтобы не наорать на нее. Она могла бы спуститься к обеду, а не есть в спальне. Но я промолчал. Пусть делает все, что ей нравится. В конце концов, сегодня Рождество и каждый волен выбирать собственный стиль поведения. Вместо того чтобы помочь моей матери, она вела себя совершенно неподобающим образом. Хорошо, что моя мать все понимает. Другая свекровь немедленно устроила бы скандал и потребовала бы, чтобы ее невестка ей помогла. Но моя мать слишком много лет провела за рубежом, чтобы быть традиционной восточной свекровью. Хотя мы и жили в основном в азиатских государствах, но в советских посольствах царили свой менталитет и свои правила. Поэтому в нашей семье основным языком общения был русский, мы учились в советских школах при посольствах – а там преподавали только на русском языке – и дружили с детьми наших дипломатов, представляющих всю прежде огромную страну.
Лена подошла к стеллажам и стала разглядывать книги. Меня так и подмывало спросить: читала ли она хоть кого-нибудь из этих авторов? Или хотя бы слышала о них? Но побоялся поставить ее в неловкое положение. Ей книги были не нужны, как и ее мужу. Все правильно, книги – отживающий атрибут тех советских интеллигентов, которые любили собираться на кухнях и рассуждать о глобальных проблемах. В посольствах тоже встречались такие «умники». Сейчас они уже никому не нужны, как и их рассуждения о Сартре и Камю. Их философия осталась в прошлом веке, когда было модно собирать книги, ходить на премьеры в театры, читать «толстые» литературные журналы и размышлять над смыслом жизни. Сейчас книги уже никто не собирает и не читает, нет ни времени, ни желания. Литературные журналы усохли и выходят на пособия Сороса лишь ничтожными тиражами, на премьеры в театры ходят миллионеры вроде Салима Мухтарова, которые спят на спектаклях и не отключают свои мобильные телефоны, но зато в состоянии заплатить за дорогие билеты. И наконец, все поняли, что главный смысл жизни – это заработать как можно больше денег, обеспечить свою семью, детей, внуков. Все остальное – глупая демагогия вырождающихся интеллигентов. Совесть, честь, достоинство, верность, свобода – стали ненужными понятиями. Деньги – вот в чем смысл жизни. И похоже, Лена это поняла раньше других.
Мухтаров открыл дверь и долго смотрел на «Хаммер», впуская холодный воздух в дом. Затем закрыл дверь и запер ее на два замка. Отец опустил жалюзи на всех окнах первого этажа.
– Хорошая машина, – одобрительно заявил Салим, кивнув на входную дверь. Он явно имел в виду «Хаммер», на котором приехала Гулсум с мужем.
– Очень хорошая, – подтвердил мой отец. – В непогоду нужно ездить только на таких машинах. Но в Лондоне с этими автомобилями большая проблема.
– Почему? – удивился Мухтаров. – А я как раз хотел купить себе такой. Какие проблемы?
– В Лондоне создали специальное общество, которое выступает против появления в городе больших автомобилей, – улыбнулся отец. – Они считают, что джипы и «Хаммеры» – это машины для сельской местности и им не место на городских улицах. Требуют, чтобы такие машины не пускали в центр или брали с них дополнительную плату.
– Ну, это не страшно, – захохотал Салим, – как-нибудь заплатим. И с машинами разберемся. Это свободная страна. Я могу ездить хоть на грузовике.
– Да, – согласился отец, – здесь трудно что-либо запретить. Любой гражданин может обратиться в суд, даже иностранец.
Я посмотрел на часы. До ужина еще оставалось время. Я подумал, что Рахима, наверное, еще побудет какое-то время на кухне и у меня есть возможность, поднявшись к себе, немного отдохнуть. Когда я выходил из кабинета, мой отец и Салим Мухтаров снова достали коньяк. Меня они не задержали. Я поднимался по лестнице, думая о Лене и о ненужных книгах, которыми заполнен кабинет. Они там были всего лишь элементом интерьера.
Глава 12
Поднявшись к себе в комнату, я подошел к окну. За ним ничего не было видно. Снег плотной стеной отрезал наш дом от всего остального мира. Завывал ветер, и было слышно, как скрипят жалюзи на окнах первого этажа. Я недовольно отвернулся. Если снег не перестанет идти, завтра утром у нас будут большие проблемы. Хорошо, что Тудор взял «Хаммер». В крайнем случае мы можем все поместиться в эту огромную машину и выехать отсюда, пробиваясь к цивилизации.
Отойдя от окна, я сел в кресло. Мне не нравилось, что какой-то неизвестный уже второй раз появляется возле нас. Если это случайность, то почти невероятная. Два вечера подряд. Вчера в центре Лондона и теперь на краю Честер-Сити. Неужели возможно такое совпадение? Или кто-то намеренно преследует моего отца? Может, он, чувствуя такую заинтересованность чужих, поэтому и взял с собой оружие? Но кто и зачем может преследовать в Англии моего отца? Уж явно не английские спецслужбы, они работали бы тоньше и деликатнее. Тем более против посла другой страны. Какие-то возможные грабители? Тоже маловероятно. Ведь грабителей в первую очередь должны интересовать различные ценности, а в этом доме их просто не может быть. В лучшем случае наличные деньги присутствующих, но это явно не те средства, ради которых стоит приезжать в Честер-Сити.
Я нахмурился. Наши спецслужбы? Это было бы более правдоподобно, но только в том случае, если бы мой отец был диссидентом или оппозиционером существующему режиму. Тогда здесь могли появиться представители наших спецслужб, которые следили бы за ним, не жалея ни сил, ни средств. Но только не за послом и родственником Саитджана Мухаммедалиева. Или, может, они следят именно потому, что он его родственник? У нас в стране тоже идет борьба. Как и в любом восточном государстве при несменяемом лидере, когда идет борьба разных групп за влияние на «падишаха». Возможно, кто-то знает, что Мухаммедалиев – следующий премьер и второй человек в государстве. Тогда группа несогласных с ним чиновников должна стараться изо всех сил, чтобы организовать наблюдение за его родственниками и любым способом скомпрометировать отца его зятя.
Но они тоже не стали бы действовать таким способом. Конечно, могли бы попытаться похитить какие-то важные документы со стола моего отца или из его сейфа. Но постарались бы сделать это как можно незаметнее. Громкого скандала им не нужно. Но тогда получалось, что дважды появившиеся незнакомцы – это лишь совпадение, во что мне было сложно поверить.
Я услышал стук в дверь и поднялся. В комнату вошла Гулсум. Странно, что она вообще вспомнила обо мне.
– Как живешь, Ильгар? – спросила сестра, проходя и усаживаясь на второй стул, стоявший у входа в ванную комнату.
– Нормально. А как твои дела? – Я почувствовал, что мне трудно с ней разговаривать. Прошло много лет с тех пор, как мы были детьми. К тому же теперь мы месяцами не видимся.
