А. Квиннел - Во имя отца
Ван Бурх увидел, что тень от головы Скибора утвердительно кивнула.
— Хорошо, Мирек. Тебе известно, что сейчас наших друзей на Западе больше всего волнует терроризм, и они очень высоко оценят нашу информацию по этому вопросу.
Теперь Мирек понял, откуда Беконный Священник достает материальные средства для поддержания своих людей за «железным занавесом». Он сказал:
— Лучше бы вы предупредили меня об этом до того, как я отправился в лагерь. Я был бы там более внимательным.
Ван Бурх усмехнулся.
— Знаешь, люди, проявляющие излишнее внимание к окружающим, сразу же вызывают подозрение. Я хотел, чтобы в лагере ты вел себя естественно. Ведь там уже были убиты несколько человек.
Мирек коротко заметил:
— Я в курсе. Между прочим, вы должны были бы сказать мне об этих случаях заранее.
Беконный Священник промолчал. Мирек спросил:
— А как идет подготовка операции с вашей стороны?
— Нормально, но не без проблем.
— Каких проблем?
Ван Бурх достаточно подробно рассказал Миреку о том, что произошло. Ему пришлось прерваться, когда по ходу сообщения Мирек вскочил и заметался по комнате, изливая свой гнев в крепких ругательствах. Два священника терпеливо ждали, пока он успокоится. Они не впервые сталкивались с подобными вещами. Напряжение подготовки к операции. Победа над естественным страхом. Затем неожиданно — срыв планов по какой-то причине. Наконец Мирек сел на стул и спросил:
— Что теперь?
Ван Бурх решительно ответил:
— Это зависит только от тебя.
Голос Мирека изменился:
— Зачем вы мне об этом рассказали? Вы сделали это, не подумав. Я ведь мог бы обо всем этом никогда и не узнать.
Беконный Священник вздохнул:
— Мирек, я выбрал тебя для осуществления этой операции, основываясь на определенных обстоятельствах. Эти обстоятельства коренным образом изменились, и мы решили, что должны поставить тебя об этом в известность. Это был единственный честный выход из положения.
Мирек фыркнул:
— Вы затеваете подобную операцию и говорите о какой-то честности.
Он задумался.
— Кто еще знает о ваших планах, кроме нас троих?
— Еще один человек.
— Кто он?
Ван Бурх не колеблясь ответил:
— Архиепископ Версано.
Он с любопытством ожидал реакции Мирека. Тот разбирался в иерархии церкви и должен был знать, кто такой Версано.
Мирек просто ответил:
— Это меня устраивает.
Хайсл первый раз решился вставить слово. Он сказал Миреку:
— Теперь операция стала очень рискованной. И, наверное, вы знаете это ничуть не хуже нас.
Мирек задумчиво поглаживал щеточку своих усов. Их покалывание ему о чем-то напомнило. Он спросил, обращаясь к простыне:
— Вы посылали мне записку?
— Да.
— А что означало ее содержание?
— То, что там и было написано.
— Ну и зачем мне нужно было отращивать усы?
— Отец, покажите ему фотографию.
Хайсл поднялся, подошел к столу, стоящему под лампой и хорошо освещенному, и подозвал к себе Мирека. Мирек приблизился и следил за тем, как Хайсл достал толстую папку из конверта и открыл ее. К обложке папки была прикреплена скрепкой черно-белая фотография размером восемь на десять. На ней было запечатлено лицо мужчины. Хайсл положил фотографию на свет. Человеку на снимке было лет тридцать пять. Лицо у него было довольно красивым, с резкими мужскими чертами. Темные, достаточно длинные волосы и черные усы. Мирек отметил про себя, что человек был поразительно похож на него самого. Он спросил:
— Кто это?
Ответ последовал из-за простыни:
— Доктор Стефан Шафер из университета города Кракова. Его семья эмигрировала на Запад, когда ему было четырнадцать лет. Человек необыкновенного ума. Изучал медицину в Эдинбургском университете, а затем в Гайской больнице в Лондоне. Звание магистра получил в университете Джона Гопкинса в Соединенных Штатах. Всегда был идеалистом. Два года назад вернулся в Польшу в возрасте тридцати четырех лет.
Мирек внимательно изучал фотографию:
— Он является составной частью нашего плана?
— Он является составной частью одного из трех планов, которые сейчас находятся в стадии проработки. Наверное, самого перспективного плана.
— Расскажите мне об этом поподробнее.
— Нет.
Мирек молча повернулся и направился к своему прежнему месту. Священник продолжил свою мысль:
— Если ты решишь не ехать, а я никоим образом не могу тебя за это порицать, то мы все равно найдем кого-нибудь еще. Так что лучше, если у тебя не будет лишней информации.
После короткой паузы Мирек твердо произнес:
— Я согласен ехать.
В ответной фразе ван Бурха Скибор почувствовал нотки удовлетворенности.
— Отлично. Так вот, доктор Стефан Шафер, несмотря на свою молодость, является одним из крупнейших в мире специалистов в области почечной медицины.
— И что?
— У Андропова помимо других заболеваний имеется также почечная недостаточность.
Мирек быстро проработал эту информацию в голове:
— Ага! И он посещал Андропова?
— Пока еще нет. Но вполне возможно, что это случится в ближайшее время.
Мирек посмотрел на улыбающегося Хайсла. Он был изумлен смелостью их идей и планов.
— Хорошо, ну а как вы собираетесь провернуть подмену Шафера?
Ван Бурх тихим голосом ответил:
— Это прорабатывалось нашими лучшими умами. В настоящее время существует еще два запасных варианта. Тебе не надо знать о них до того момента, пока ты не доберешься до Москвы. Маршрут твоего следования уже практически подготовлен. Также у нас в Москве уже есть безопасный дом и пара надежных людей. Правда, они ничего не знают о цели твоей поездки в Москву.
Мирек одновременно почувствовал и страх и азарт:
— А когда я должен отправиться в путь?
— Точная дата окончательно еще не установлена. Я планировал еще послать тебя на недельку в Рим в церковный госпиталь, где ты узнал бы немного о почечных заболеваниях и вообще научился бы кое-чему, чтобы выдавать себя за медика-специалиста. Правда, сейчас это уже представляется мне невозможным. КГБ в считанные дни перероет весь Рим, поэтому вместо Рима ты поедешь во Флоренцию. Я думаю, что этот город не особо волнует их. Там один специалист просветит тебя в достаточной мере в области нефрологии. Да, между прочим, на этой неделе тебе предстоит познакомиться со своей женой.
— С кем?
Ван Бурх усмехнулся.
— Ну, скажем... с мнимой женой. Это очень симпатичная полька. Она поедет вместе с тобой в Москву.
Мирек подался вперед и зашипел:
— Вы что, сумасшедший? Нет, если я поеду, то поеду один, без всяких там жен.
Ван Бурх сказал уже тверже:
— Ты специалист по охоте за людьми, но сам никогда не был в шкуре тех, за кем ты охотился. А вот я бегал от вас сорок лет, и вы меня ни разу не поймали. В тот день, когда я стоял на платформе вокзала во Вроцлаве рядом с тобой, недалеко от меня была моя «жена», не очень симпатичная дама. Мирек, мужчина, путешествующий в тех краях со своей женой, не вызывает никаких подозрений. Так что подумай об этом.
Мирек едко ответил:
— Вы мне сказали, что только Версано и вы знаете о моей миссии. Значит, вы мне лгали?
— Нет! Задача этой женщины только в том, чтобы сопровождать тебя до Москвы, и затем она вернется. Она ничего и не подозревает о твоем задании, а ты ей ничего о нем не скажешь.
Мирека это не успокоило.
— Женщина будет слабым звеном в подобной операции. Мне все это не нравится.
Из-за простыни прозвучали слова:
— Либо эта женщина поедет с тобой, Мирек Скибор, либо ты вообще не поедешь. Сейчас ты должен очень четко уяснить, что я — руководитель операции. Я решаю, а ты исполняешь. Ты должен мне всецело подчиняться. Или ты сейчас это уяснишь, или я откажусь от твоих услуг.
Отец Хайсл перевел взгляд на Мирека и внимательно смотрел на него. Ван Бурх рассказал ему, что Мирек готов отдать что угодно за то, чтобы уничтожить Андропова. Прошла минута, еще одна. Мирек уставился в пол перед собой. Наконец он поднял голову и перевел тяжелый взгляд на простыню. Хайслу показалось, что Скибор буквально готов испепелить ее своим взором. Наконец Мирек ответил:
— Я все понимаю, Беконный Священник. Вы руководитель. Я буду подчиняться вам ради того, чтобы моя миссия состоялась. А теперь скажите мне, кто эта женщина?
— Ее зовут Аня Крол. И если что-нибудь случится, она будет сильнейшим звеном в цепи, связывающей нас с тобой.
— Что она за человек?
Хайсл отметил, что ван Бурх выдержал паузу перед тем, как ответить на этот вопрос.
— Она — монахиня.
Мирек громко рассмеялся. Он откинул голову и хохотал; потом он встал, подошел к стенке, оперся о нее руками и все продолжал хохотать. Наконец, успокоившись, он достал из кармана носовой платок и вытер навернувшиеся на глаза слезы. Его голос звучал скептически.
— Вы посылаете в подобное путешествие вместе со мной монахиню? В качестве моей жены? На ней, скорее всего, будут монашеские одеяния, а на груди крест. Она наверняка и молиться будет под самым носом у СБ?
