Александр Тараданкин - Второй раунд
Старк встречал своего давнего подручного приветливо и не скупился на добрые слова.
— Здравствуйте, господин майор. И я искренно рад видеть вас таким бодрым и здоровым, — вскинул ладоши прибывший. Тяжелым, по размашистым шагом он пересек большой кабинет, направляясь к Старку, ждавшему его у стола с протянутой рукой.
— Садитесь. Давненько не было у меня здесь человека, столь любящего и понимающего жизнь во всех ее проявлениях.
Фердман удовлетворенно хрюкнул, услышав такую оценку. Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с гладко выбритой квадратной головой, большеносый и толстогубый, маленькие глаза прятались под выдвинутыми вперед массивными надбровными дугами. Развалившись в кресле, он достал платок и обтер голову и лицо.
— Жарко, черт возьми, как в Африке. Думал, растоплюсь, пока на солнцепеке ловил такси. Тут я вроде бы в гостях…
— Надеюсь, у вас все благополучно, — сказал Старк, нажимая кнопку вызова секретаря. — Принесите виски и содовую, Анни. И фужеры побольше, — крикнул он. — Я знаю, Альфред, что охладит вас. А пока вот это… Прошу, угощайтесь.
— О, «Гавана», — восхитился Фердман, обнюхивая темно-коричневую длинную сигару.
«Тоже мне аристократ! Заметил этикетку, а выдает себя за знатока», — подумал Старк.
Фердман тем временем пододвинул настольную «гильотину». Крошечный металлический нож, щелкнув, отрубил кончик сигары. Зажег спичку, раскурил сигару и, полузакрыв глаза, картинно выражая блаженство, сделал несколько глубоких затяжек.
Вернулась Анни. На подносе — бутылки виски, содовой и ваза с матовыми кубиками льда. Уходя, она включила вентилятор. Волны взбудораженного пропеллером воздуха обрушились с потолка вниз, разгоняя табачный дым.
— Разбавляйте по своему вкусу… За встречу! — поднял бокал Старк.
— За встречу! — эхом отозвался Фердман и стал цедить сквозь стиснутые зубы ледяную жидкость.
— А теперь перейдем к делу, Альфред, — сказал Старк, поставив пустой фужер на стол. — Сразу же к делу, не теряя времени. Есть необходимость, и притом срочная, активизировать деятельность вашей энбургской резидентуры. Цель — установить задачи, которые решает недавно созданное там конструкторское бюро. Речь идет о совместной разработке советскими и восточно-германскими инженерами так называемой Х-конструкции. Вы хорошо знаете Энбург и…
— Не каждая хозяйка знает так свою квартиру, как я Энбург, — перебил Фердман.
Старк сердито посмотрел на немца.
— Перестаньте хвастать, Фердман. Слушайте. Наиболее подходящая кандидатура для выяснения всех этих дел — «Финн». Он, безусловно, должен знать, о чем идет речь. Что касается «Дункеля», его трогать запрещаю. Такого агента у вас на связи никогда не было. Не только фамилию, но и кличку его забудьте. Надеюсь, понятно?
— Понял и принял к сведению.
— Заставьте как следует работать женскую агентуру. Дайте задание повертеться около работников бюро, завести знакомства. Встряхните официантку из Дома офицеров, надеюсь, она еще не «покраснела»?
— Нет, как можно. Она у меня вот где, — Фердман сжал похожие на сардельки пальцы в кулак, страшный огромный кулак, которым можно было убить быка. Старк далее отметил про себя, что не хотел бы оказаться в таких лапах.
— Тем лучше, Фердман. Обещайте им все что угодно: выезд к нам, деньги. Деньгами не скупитесь и меньше присваивайте. Вам и так достается больше всех. Не жадничайте…
Фердман хотел было возразить, но Старк предостерегающе поднял руку:
— Ладно, я вас знаю… — Сказав это, Старк достал из стола тугую пачку немецких марок и бросил перед Фердманом. — Здесь пять тысяч. Задаток. Давайте расписку. Впрочем, передадите ее секретарю. Если нужно изготовить какие-либо документы…
— О документах но беспокойтесь. Имею надежнее, чем самые настоящие, — Фердман спрятал деньги в карман.
— Отлично. Теперь вот что необходимо выяснить, что за немцы работают в этом бюро? И русские: каждый в отдельности. Особенно Денисов. Мы полагаем, он и руководитель группы. Максимум через десять дней жду вас назад. Без результатов не возвращайтесь, Альфред. Узнайте хотя бы в общих чертих, не обязательно все сразу. Ну хотя бы состав бюро, и что это за штука Х-конструкция…
2Лютце неторопливо шел по улице, запоминая детали района, где придется теперь жить. Сначала он направился в сторону, противоположную той, откуда вечером они приехали с Лоттой на такси. Чувство раздражения, вызнанное последней беседой с ней, все еще но улеглось. Певичка с первого же дня попыталась ему внушить, чтобы на нее не очень-то рассчитывали. Но это уж его дело, и, если появится необходимость, он сумеет заставить ее подчиниться.
Переулок упирался в здание, от которого остались одни стены. Тропинка через горы щебня вела к арке, через нее Лютце прошел на большую улицу, прочел на указателе: «Оттоштрассе». «Она и раньше так называлась», — вспомнил он. Вернувшись домой, с удовлетворением отметил, что с площадки второго этажа можно без хлопот проникнуть во двор наполовину разрушенного и необитаемого дома и сразу же оказаться на широкой Шенеберкерштрассе. Для этого потребуется лишь небольшая лестница, чтобы спуститься со второго этажа.
Закончив эту разведку, Лютце отправился на трамвайную остановку. Снова знакомые места. Вот зоологический сад. Он изрядно пострадал от бомбежек. А дальше — обгоревшее здание цирка, с которым связано так много воспоминаний о детстве. В доме, где раньше было шикарное варьете, теперь открыт ресторан советской администрации.
Сошел с трамвая, не доезжая до парка. В этот утренний час людей в нем почти не было, лишь два старичка садовника возились у клумбы. Тенистая аллея вывела к реке с мутной, неспокойной водой. Все будило воспоминания, далее этот гранитный парапет набережной, с которого он однажды одетым прыгнул в воду на спор с мальчишками. Потом дома его наказали.
Вот стены и сторожевые башни городской крепости. Тут он когда-то играл в Зигфриде, из картона делал рыцарские доспехи. Подошел к собору. Налеты англо-американской авиации не затронули его, и в этом Лютце хотелось видеть руку всевышнего. Собор возвышался серой громадой над крепостью и деревьями парка. Узкие окна бесстрастно взирали на мир. Повинуясь необъяснимым чувствам, — Лютце никогда не причислял себя к сентиментальным, — он снял шляпу и вошел в храм. В холодном сумраке различил молящихся: это были в основном пожилые люди. С молитвенниками в руках они тихо сидели на скамейках, печальные и отрешенные от всего. Постоял недолго в притворе и, не оглядываясь, быстро пошел прочь, к жилым кварталам города.
3— Вам не кажется, что было бы целесообразней сразу покинуть город, — заметил Кторов. — Мы же договорились — посмотреть лишь так, бегло. Чтобы иметь общее представление. А вы?..
— Я вначале тоже так думал, Георгий Васильевич. Но когда удалось без особых осложнений выяснить о Вышпольском и заполучить документы Клюге, я решил зайти в комендатуру. Походил, потолкался, беспечность невообразимая. Я даже удивился. Вы говорите: относись к врагу всегда серьезно, никогда не считай его глупее себя. Но, честное слово, там у них такая толчея. Я перепроверил себя, не ошибаюсь ли. Перед тем как идти туда, выяснил, что Старка нет. Это придало мне решимости. Ну, ведь все окончилось удачно. Удачно же?
— Заладили — удачно, удачно, — сердито перебил его Кторов. — Хорошо, что удачно. Ну, а дальше.
— Дальше? Когда увидел Эльзу у комендатуры, понял, что не так уж все хорошо, как казалось, что появление мое не осталось в тайне. И еще копирка…
Кторов поморщился.
— Георгий Васильевич, это была мгновенная реакция на ошибку, на небрежность противника. Такая возможность…
— Понимаю и осуждаю! Потому что ваша поспешная реакция могла привести черт знает к чему. — Кторов сердито воткнул карандаш в стаканчик письменного прибора. — Ну ладно, беритесь за документы. Вы хоть знаете, что привезли.
— Мельком просмотрел еще там, у стола Клюге. В основном это копии его донесений. Есть материалы, в которых надо разобраться, не поймешь сразу, о чем в них речь. А вот копирка, Георгий Васильевич… Думаю, в ней что-нибудь важное, хоть, кроме грифа, я ничего не успел прочитать. И может быть, риск окажется оправданным. А потом ругайте меня, наказывайте, но я не мог удержаться, и момент был удобный. Вы же сами не раз напоминали нам: «Надо учитывать момент и быть смелым и решительным».
— Все так. Ни вы опять оправдываетесь, хоть прекрасно понимаете — эта ваша «реакция» могла обойтись нам очень дорого. — Щеки Кторова слегка порозовели — признак явного волнения. — Достаточно, Евгений Николаевич. Закончим на этом. — Он снял трубку. — Провоторов? Зайдите, пожалуйста. — И осторожно развернул копирку.
— Случай, Георгий Васильевич, был все же очень подходящим, — вздохнул Фомин.
