Гэвин Лайалл - Очень опасная игра
Он затряс головой, его толстые щеки и лоб покрылись испариной.
— Пожалуйста, мистер Кэри, пожалуйста, только скажите, вы полетите со мной?
Я опять откинулся на спинку стула. Он был сильно напуган, но не моим ножом. В глазах его была мольба.
— Деньги! — требовательно заявил я.
Он кивнул.
— Вперед!
— Будут.
У меня оставалось еще много вопросов, таких, например, на кого, по его мнению, я работал, когда он нанял тех бандитов, и кого так боится теперь. Но меня уже могли разыскивать полицейские, и не очень-то хотелось быть обнаруженным за разговором с Вейкко. Поэтому, кивнув, я встал.
— Ладно, если мне твоя затея все еще будет по душе, то в пять часов.
Я зашагал через площадь к отелю, собираясь заправиться шнапсом перед тем, как придется снова встретиться с друзьями из полиции.
Миссис Бикман заканчивала ленч. Она меня увидела и слегка повела головой, что означало: я должен приблизиться к ней для беседы.
Поначалу я решил проигнорировать это приглашение, но потом подумал, что вполне в ее возможностях послать кого-то нанять пару грузчиков, чтобы те притащили меня куда надо, причем вероятность такого поворота событий вовсе не исключалась. Пришлось плыть к ней через зал под собственными парусами.
Выглядела она замечательно. На ней были брюки цвета слоновой кости, такие гладкие, без единой морщинки, что это могли быть только лыжные слаксы, коричневая шелковая блузка и кожаный жилет.
— Садитесь, — пригласила она. — Как сегодня успехи?
— Так себе.
Подошла официантка, принесла мне шнапс и очередной раз скорчила презрительную гримасу по поводу моей летной куртки.
— Кто-то разбился сегодня утром, я не ошибаюсь? — спросила она. — Был момент, я испугалась, подумав, что это вы.
— Не я. Я обычно не разбиваюсь.
— Я так понимаю, кто-то погиб?
— Двое.
Она закурила и слегка нахмурилась:
— Когда тот самолет потерпел аварию, вы сказали, что здесь это случается чрезвычайно редко. Новая авария — вторая… за два дня.
— Может быть, вокруг что-то происходит.
— Мне не до смеха, мистер Кэри, — холодно отрезала она.
— Странно, но и мне тоже.
Она долго смотрела на меня. Затем тихо спросила:
— Они были вашими друзьями?
— Можете понимать и так.
— В общем, это не мое дело?
— Можете понимать и так тоже.
Она просто кивнула:
— Сожалею… Вы, пилоты, — чертовски трудный народ. И все же я чем-нибудь могу помочь?
— Если вы здесь встретите некоего типа франко-шведского происхождения, представительного мужчину по имени Клод, мне хотелось бы узнать о нем хоть что-нибудь, и о чем он будет говорить — тоже. Я думаю, Оскар — летчик, который разбился, — работал на него.
— Он здесь живет?
— У него трейлер, стоящий где-то к северу отсюда. Я хочу попытаться выйти на него уже сегодня вечером.
Она кивнула, а затем последовала длительная пауза, в течение которой она забавлялась, балансируя башенкой пепла на своей сигарете. Затем сказала:
— Вчера я вела себя с вами неправильно. Сегодня собираюсь снова совершить ту же ошибку, только еще крупнее. Но это единственный способ доказать вам, как мне важно увидеться с братом. — Подняв на меня глаза, она спокойно добавила: — Думаю, вам нужен новый самолет. Я вам его куплю.
И я его увидел. Я ничего не мог с собой поделать, он живо предстал перед моим мысленным взором; серебристый «Бивер» самой последней модели с отчетливыми буквами на хвосте: «Служба Кэри». Двести миль в час при трехстах лошадиных силах и всего двадцати трех галлонах горючего в час… Точно как в рекламных брошюрах. А может, и новый самописец магнитометра. Она не будет мелочиться при оплате из-за этой великолепной безделицы.
Но сказал я другое:
— Сожалею, миссис Бикман. Мне кажется, что я стою больше, чем новый самолет. Раньше я об этом как-то не догадывался. Да и не было повода выяснять.
Около дверей кто-то забубнил. Двое моих приятелей-полицейских стояли у входа в обеденный зал и озирались по сторонам. Тот, что покрупнее, здоровяк, увидел меня, ткнул рукой в мою сторону и согнул ее, то ли приказывая, то ли приглашая к ним подойти.
Я покончил со шнапсом и встал.
Она взорвалась:
— Чертов проклятый дурак! Ничего ты не понимаешь!
Я кивнул:
— Прошлым вечером мы это уже обсуждали…
Ее лицо вспыхнуло, и она закрыла его руками.
Я помедлил несколько секунд, но, поскольку она все же не сказала, чего именно я не понимаю, двинулся через зал к поджидавшим меня полицейским.
Глава 15
Здоровяк кивнул через мое плечо:
— Близкая знакомая?
— Просто новый клиент, миллионерша. Она хочет купить мне новый самолет.
Тот, что поменьше, окрещенный мною коротышкой, смерил меня своим быстрым птичьим взглядом и наморщил нос.
— Ты один из этих, да?
Я повернулся к нему, чтобы получить удовольствие, демонстрируя свою почти безграничную неприязнь.
Здоровяк примирительно вмешался:
— Мы не собираемся устраивать здесь скандал. — И положил свою клешню мне на плечо, чуть не раздавив его. — Если хочешь честно, то я просто тебе не верю.
Я обдумал его слова и кивнул:
— Пожалуйста, я и сам не верю.
Мы двинулись из зала.
— Куда направляемся?
— Куда-нибудь, где потише. Кое-кто хочет тебя видеть.
Мы подошли к конторке в вестибюле. Он облокотился на стойку и спросил дежурную:
— Не могли бы мы получить комнату на пару часов? Просто побеседовать спокойно.
Она не изъявила особого желания позволять полицейскому и типам вроде меня обретаться в отеле, но в конце концов, сверившись с регистрационным списком, вручила ему ключ на пару часов.
Я воскликнул:
— На пару часов? Я должен пойти прихватить еще выпивки.
Здоровяк кивнул:
— Хочешь выпить — годится. — Он повернулся к дежурной: — И пришлите нам бутылку шнапса.
Она возмутилась:
— Мы не можем доставлять алкогольные напитки в номера. Закон…
Его мягкая улыбка очень напоминала огромный разлом в скале.
— Это только для нашего приятеля. Он перенес сильный шок. Вы же нас знаете, — он распростер руки, как корни огромного дерева, — мы-то не можем пить на работе, верно?
Он кивнул мне и повел по коридору, затем опять обернулся к девушке:
— И три стакана.
Мы прошли в комнату на первом этаже, маленькую, опрятную, чисто выбеленную, с простенькой новой мебелью и тяжелыми шторами, чтобы можно было отгородиться от полуденного солнца.
В комнате были два кресла и маленький стол. Я уселся в одно, здоровяк втиснулся во второе, при этом его зад вылез за подлокотники. Коротышка же прислонился к двери, приняв чопорный и официальный вид.
— Ну хорошо, — спросил я, — так кто же хочет меня видеть?
Ответил здоровяк:
— Скоро узнаете.
Он снял фуражку и пригладил рукой свои редкие рыжие волосы.
— Паршивое дело. Много суеты.
— Чего это вдруг? Разве произошла не обычная катастрофа?
Кто-то постучал в дверь.
Коротышка отпрыгнул в сторону и рванул дверь, распахивая ее, — и все это одним молниеносным движением.
Официантка прошествовала по комнате и с грохотом опустила на стол бутылку шнапса и три стакана. Потом обвела нас взглядом:
— Кто платить будет?
Воцарилась тишина, затем я пробурчал:
— Нужно было догадаться.
Я заплатил, она ушла.
Здоровяк улыбнулся и разлил на троих.
— Kippis!
Все трое залпом опорожнили стаканы. Он заметил:
— Положим, выкорчуем мы напрочь все нарушения «сухого закона» в округе. Что за этим последует?
— Не знаю. Может быть, полиции придется покупать выпивку самой?
— Ну уж такого никогда не будет. А будет вот что: каждый будет пить втихомолку зелье домашнего приготовления. И наконец правительство установит на это налог. Kippis!
Мы залпом выпили.
— Ты говоришь, что это обычная авиационная катастрофа. Может быть. Но почему-то тебя желает видеть сотрудник СУОПО.
Напарник здоровяка резко повернулся и опалил его взглядом.
Я спросил:
— Никканен?
Коротышка требовательно осведомился:
— Знаешь Никканена?
— Немного. И уж конечно хуже, чем он меня.
Я встал и подошел к окну. Река текла величественно и плавно. И в полуденном солнечном свете, казалось, поверхность ее была смазана жиром. Маленькие беленькие дома с красными крышами на противоположном берегу выглядели детскими игрушками.
Но справа на берегу вниз по течению видна была небольшая толпа и против нее на середине реки — лодка.
Я прокомментировал:
— К нам! К нам! Великолепный новый аттракцион для туристов! Всего двадцать финских марок за возможность лицезреть могилу в пучине реки!
Коп-коротышка взорвался, выплеснул плотный сгусток ругани, правда по-фински, и выскользнул из комнаты.
