Чингиз Абдуллаев - Опрокинутая реальность
— Не уверен, — едко заметил комиссар, — говорят, что, когда он был мэром Парижа, у него был специальный фонд, созданный отнюдь не на пожертвования.
— Значит, никаких следов? — спросил Дронго, возвращаясь к главной теме разговора.
— Кое-какие зацепки есть, — заметил комиссар, — когда его взяли по подозрению в поставке девушек с Востока, то успели снять отпечатки пальцев. Говорят, что такие пальчики успели наследить в Амстердаме. Но конкретно мне скажут обо всем только завтра. Ты можешь подождать?
— Конечно, могу, — согласился Дронго, — извините, что доставляю вам столько беспокойств.
— Ничего, — ответил комиссар, — буду считать, что ты мой должник. И не забудь, что я жду тебя в Париже.
После разговора с комиссаром он позвонил Мурсаевой. Она явно обрадовалась, услышав его голос.
— Где вы пропадали, — спросила Эльза, — и у вас был отключен мобильный телефон? Почему вы его отключаете?
— Лучше вообще не носить его с собой, — сказал Дронго, — при желании человека можно найти даже по выключенному аппарату. У меня были дела, и я не мог вам позвонить.
— Что-нибудь узнали?
— Много интересного, — уклонился от ответа Дронго, — нам лучше встретиться и поговорить. У меня только один вопрос. Вы уверены, что ваш брат окружал себя теми людьми, кто заслуживал доверия?
— Нет, конечно, — сразу ответила она, — иначе бы его не убили. В его окружении были подонки, проходимцы и прохвосты. А разве можно заниматься в нашей стране бизнесом и не сталкиваться с подобными людьми? Или вы делаете вид, что ничего не замечаете?
— Во всяком случае, очень стараюсь, чтобы проходимцев было меньше. Когда вы можете ко мне приехать?
— Немедленно. Мне взять свой автомобиль или опять подождать вашего водителя? — ехидно поинтересовалась она.
— Подождать, — сухо отрезал Дронго и, не попрощавшись, закончил разговор, чтобы перезвонить своему водителю, который должен был выехать за Эльзой Мурсаевой.
Через полчаса она приехала к нему. Каждый раз принимая ее дома, он испытывал некоторую неловкость, какую обычно испытывает нормальный мужчина, оставшийся наедине с красивой женщиной. Что бы ни говорили воинствующие феминистки и философы-импотенты об отношениях полов, тем не менее обе противоположные половины так или иначе стремятся к полному единению, и это часто сказывается на их отношениях, иногда мешая общению. Даже служебные отношения могут быть осложнены внезапно возникшим чувством.
Дронго нравилась эта женщина. Ее красивые темные глаза, тонкие губы, ее вызывающая смелость. Но ухаживать за женщиной, потерявшей брата, которая к тому же являлась его клиентом, было недостойно и пошло. Именно поэтому он старался подавить в себе чувство симпатии к ней: их отношения не должны были помешать довести это дело до конца.
В этот вечер она приехала в новом наряде. На ней был темно-синий костюм. Большие перламутровые пуговицы на груди, узкая юбка чуть выше колен. В руках темная стеганая сумочка. Достаточно было одного взгляда, чтобы узнать логотип «Шанели». Обувь была соответственно темного цвета, подобранная в тон темно-синему костюму. Странно, подумал Дронго. Ведь у нее было не самое обеспеченное детство. И с мужем ей так не повезло. Но благодаря брату она получила доступ к деньгам и воспитала в себе настоящий вкус. Ничего кричащего, аляповатого — не то что у некоторых «новых русских» и их подруг.
Даже кольцо, которое она надела на палец, было с темно-синим камнем, выгодно подчеркивающим ее длинные красивые пальцы. Он помог ей снять плащ и пройти в гостиную. В этот раз она чувствовала себя гораздо увереннее. Ему нравилось, как она держится. Спокойно, уверенно, с достоинством.
Она попросила сделать ей кампари со льдом, и он охотно выполнил просьбу своей гостьи. После чего налил себе немного апельсинового сока и вернулся в гостиную, чтобы сесть в свое любимое кресло и начать разговор.
— Я был в Сыктывкаре, — сообщил Дронго, стараясь не смотреть на ее колени.
— И вам там понравилось? — усмехнувшись, спросила Эльза.
— Нет, — честно признался Дронго, — городок очень приятный, но люди встречаются разные. Некоторые из них даже уговаривали меня остаться… навсегда, — добавил он после секундной паузы. Она вздрогнула. Взглянула на него. Потом поставила свой стакан на столик и быстро спросила:
— Кто? Вы знаете, кто именно вам предлагал «остаться»?
— Конечно. Мы долго и тепло беседовали. Но потом решили расстаться. Мне не совсем подходит суровый климат Сыктывкара. Я южный человек и не выношу холодов. Кажется, мне удалось их убедить.
— Подождите, — строго прервала она его, — я хочу понять, что произошло. Вы узнали, кто именно убил Юру Авдеечева?
Он коротко рассказал ей обо всем, что с ним произошло во время поездки. Она слушала внимательно, ни разу не перебив его, иногда вспыхивая от гнева и возмущения, иногда усмехаясь и кивая ему головой.
— Кажется, я действительно нашла необыкновенного эксперта, — улыбнулась Мурсаева, — и вы сами убедились, с какими трудностями сталкивался мой брат.
— Нефтяной бизнес в России это всегда очень большие деньги и большой риск, — напомнил Дронго, — но все дело в том, что я совсем не готов сделать вывод, который вы сделали.
— Вы считаете, что они не виноваты? — изумилась его гостья. — После всего случившегося? Это они убрали Авдеечева, чтобы посадить своего человека. Это они убрали моего брата, хотели и вас убить. У этих людей нет ничего святого.
— Насчет этого соглашусь, — кивнул Дронго, — они явно не ангелы. Но я не уверен, что они убивали вашего брата и уж тем более Авдеечева. Они воспользовались его убийством, это да. Посадили на его место своего человека. Немедленно прервали контракты с бывшей компанией вашего брата. Все правильно. Но для этого не обязательно убивать вице-президента компании, которая целиком зависит от воли губернатора края. Или убивать президента компании, которому они поставляют нефть. Отказ в поставках нефти — куда более серьезный удар по компании, чем убийство президента. Это фактическое объявление компании недееспособной. Ведь основные деньги «Прометей» делает на перекачке северной нефти.
— Это я понимаю, — нахмурилась она, — но почему вы так уверены, что они не убийцы? Ведь они хотели вас убить?
— Меня они хотели убрать как нежелательного свидетеля, — пояснил Дронго, — да и то не сам Мясников, а полковник Савичев. И даже скорее за нанесенное оскорбление. Кроме того, там есть очевидные разногласия между губернатором и вице-губернатором, который пытается действовать на свой страх и риск. Очевидно, губернатор не совсем одобряет его решение не прокачивать нефть через компанию «Прометей».
— Мой брат встречался с губернатором, — призналась Эльза, — десять процентов своих акций он передал губернатору. Вернее, формально они были у брата, а фактически деньги перечислялись на счет губернатора в швейцарский банк.
— Почему вы не говорили мне об этом раньше?
— Я думала, это не имеет отношения к делу, — призналась Мурсаева, — никто, кроме моего брата, об этом не знал. Формально деньги шли на его счет, потом переводились в офшорную зону, и десять процентов всех отчислений шли губернатору. Поэтому я была уверена, что письмо всего лишь угроза. Губернатор не захочет лишиться такого источника дохода.
— А Мясников об этом не знает, — кивнул Дронго, — думаю, что у вице-губернатора будут большие проблемы, если его начальник узнает о письме Гаврилова. Ах как жаль, что я не знал этого факта. Я бы разговаривал с Алексеем Алексеевичем совсем по-другому. Вот почему он так боялся огласки. Наверно, знает про десять процентов.
— Наверно, догадывается, — ответила она, — вы же знаете, что каждому нужно давать его проценты. Думаете, брату оставалось так много? Еще свои проценты нужно было оставлять в правительстве, в Министерстве экономики, где предоставляют право на внешнеторговую деятельность, в банке — в общем, везде… Все хотели свои проценты…
— В любом случае нужно было сказать мне об этих десяти процентах, — мрачно сказал Дронго. — Выходит, вся ситуация резко меняется. Губернатор был лично заинтересован в стабильности поставок и в процветании «Прометея». Очевидно, он выходил на президента компании, который и контролировал поставки. А Мясников, явно пользуясь моментом, решил через Гаврилова протолкнуть собственное решение. К тому же пользуясь поддержкой в Москве. Сам Мясников может и не стоять за убийством вашего брата. Но люди в Москве, которые собираются получить контроль над компанией «Прометей», вполне могли решиться на это. Возможно, они считали, что и сами могут обеспечить компании солидную поддержку и нужный объем нефтепоставок. А отказ Северной нефтяной компании разорит «Прометей», и без того поставленный на грань банкротства.
