Андраш Беркеши - ФБ-86
Она стояла голая перед зеркалом. По губам пробежала печальная улыбка. Стройная, хорошо сложенная фигура, полные, упругие груди, красивые, как отточенные ноги, — все ее существо, на первый взгляд, свидетельствовало о молодости и здоровье. Но она знала, что это лишь видимость, что внутри начался распад, нервная система подорвана, что наркотики, которые она принимала уже несколько лет, давно начали свою разрушительную работу. Этот процесс разрушения можно было бы еще остановить, если бы напрячь всю волю, принять непоколебимое решение… но у нее уже нет силы воли, она… обречена.
После ванны Ева хорошо вытерлась, расчесала блестяще, светлые волосы, накинула на себя халат и, сев в кресло у настольной лампы, принялась читать. Ее веки невольно сомкнулись, и девушка уснула.
Она спала всего несколько минут. Проснулась от того, что книга выпала из рук. Потом услышала стук в дверь. Глаза у нее расширились от страха.
— Боже мой, — зашептала Ева и подошла к тройному шкафу. Открыла дверцу, сдвинула в сторону одежду. Несколько секунд шарила в шкафу рукой. Потом что-то тихо щелкнуло, послышался звук, подобный тому, как начинают вертеться хорошо смазанные подшипники. Задняя стенка шкафа отодвинулась, и в темном проеме появилась высокая, стройная фигура Фредди.
— Закрой, — распорядился он тихо. Девушка выполнила приказ.
Фредди снял шляпу, пальто и сел в кресло.
— Дай-ка выпить. А это спрячь. — Фредди вынул из кармана маленький пакетик и швырнул его Еве. Ее лицо внезапно изменилось. В глазах засияла радость, собачья преданность и покорная благодарность.
— О Фредди! — Ева подошла к нему и погладила его крепкую руку. — Спасибо, — бормотала она, вскочила, заметалась по комнате, быстро достала напиток и две рюмки.
— Наливай. Я сейчас, — обратилась девушка к Фредди, спеша в ванную.
Фредди снял галстук, налил в рюмки рома и выпил. Через несколько минут Ева вернулась. Глаза у нее весело блестели, с лица исчезло выражение грусти. Она снова чувствовала себя сильной и смелой, даже Фредди не боялась. Легкими, порхающими шагами подошла к нему. На щеках запылали бледные розы. Покачиваясь, как в восточном танце, Ева медленно сбросила с плеч халат, который сполз с нее и упал на ковер.
— Скажи, я красивая? — спросила девушка.
Фредди молча смотрел на нее.
* * *
Утренний свет пробивался сквозь жалюзи в комнату. Пустая бутылка от рома у кровати, опрокинутая рюмка, разбросанные окурки — все это свидетельствовало о том, что ночь прошла бурно.
— Я уже не боюсь тебя, — засмеялась Ева тихо.
— Нет? Нисколько?
— Нисколько, — ответила девушка. — Я знаю, что ты любишь меня. Я чувствую это. И я тебя люблю…
Фредди засмеялся.
— Слушай, Ева, — сказал он спустя время, и голос его звучал уже серьезно. — За тобой следят.
— Мне наплевать на это.
— Не играй в героиню, — холодно сказал Фредди. — Положение серьезное. Две недели не делай ничего другого, только посещай подряд всех своих знакомых, ходи на свидания, будь в разных местах, встречайся со многими людьми. Надо маневрировать. Я дам тебе деньги. Посещай места развлечений. И при этом делай вид, что занимаешься конспирацией.
— Какая в этом необходимость? — спросила девушка.
— Мы заставим наших друзей поработать, — смеялся Фредди. — И свяжем их при этом. Пока они будут следить за тобой, я спокойно буду заниматься своими делами. Пусть «прощупывают» людей, с которыми ты за две недели встретишься, они не смогут установить, кто из них твой связной.
— Понимаю, — улыбнулась девушка. — Фредди, ты очень умный!
— Тебе бояться нечего: мои люди будут все время поблизости. В случае беды мы сразу перекинем тебя на Запад.
— Я не боюсь, Фредди. Ты знаешь, что у меня здесь неуплаченный долг.
— Знаю. Скажи, что случилось со студентом?
— Думаю, что сегодня утром он уже у отца Пала, — сказала девушка.
— А где ты была вчера вечером?
— Парень перед бегством написал письмо. Он попросил передать его адресату. Какому-то профессору Голубу.
Фредди подскочил как ужаленный.
— Кому? — переспросил он, выпучив на девушку глаза.
— Профессору Голубу.
— Парень знаком с ним?
— Кажется, он был его помощником.
— К черту! — воскликнул Фредди и стал очень ругаться. — Мы допустили огромный ляп! Страшная ошибка. Не надо было его посылать за границу.
— Фредди, я не знала…
Мужчина молчал. Через некоторое время он сказал:
— Мы подбросили отцу Палу золотой мешок. Этого парня надо каким-то образом вернуть.
Ева ничего не понимала.
— Фредди, не сердись. Я выполняла твои указания.
— Я не сержусь, но теперь не мешай мне думать.
Девушка не знала, что Фредди работает на два больших государства, он подбрасывает отцу Палу лишь крохи, а большие, серьезные материалы продает за фунты. Доллар — ему только побочный заработок. Вчера он получил приказ — любой ценой раздобыть материалы опытов профессора Голуба. Это стало его основной задачей. Выполнение этой задачи было в его руках, а он так легкомысленно отдал парня отцу Палу. Что скажут его хозяева, когда узнают об этом?
Глава шестая
Утомленный Иштван сидел в хорошо обставленной приемной. Лакей с мрачным выражением лица иногда заглядывал в помещение, делая вид, что у него там какое-то дело, но парень чувствовал, что он следит за ним.
Ночной переход, переживания последних нескольких часов измучили его, но теперь он уже был спокоен — опасность осталась позади. Вот он и в другом мире. В мире, о котором там, дома, некоторые нашептывали, что это мир свободы и настоящей демократии, мир, где можно жить без страха. Когда машина пересекла границу советской зоны, Иштван широко раскрытыми глазами рассматривал поля, которые пролегали вдоль дороги. Вглядывался в них, выискивал чужое, австрийское, но гибкие тополя вдоль дороги были такие же, как и дома. Поля блестели от дождя так же, как домашние поля. Все было так же, как и на родине.
Он посмотрел в окно виллы. Высокая, поросшая плющом каменная стена закрывала вид. Деревья в саду гнулись под напором западного ветра. В конце двора Иштван увидел теннисную площадку. На земле, покрытой красным шлаком, стояли лужи воды. Вдоль теннисного корта протянулась бетонированная дорожка. Она вела в гараж. Вдоль дорожки были клумбы. Мокрые кусты притихли над зелеными газонами. Ветер трепал, рвал, рвал их.
Камин в приемной убаюкивающе пел. Красные языки пламени кружили в диком танце, бросая на железные решетки камина рыжие отблески.
Иштвана сморило приятное тепло, вой ветра, потрескивание огня в камине. Он задремал. Перед ним прошла целая галерея лиц: унылая блондинка Шони, профессор Голубь с его по-детски блестящими глазами, госпожа Магда с озабоченным взглядом, стройная гибкая Эстер с густыми каштановыми волосами. Он думал о Майе, пытался вспомнить ее, но она каждый раз появлялась в образе Эстер.
Кто-то тронул его за плечо. Парень вздрогнул, перед ним стоял лакей.
Иштван поднялся, поправил на себе одежду и пошел вслед за лакеем. Тот открыл дверь, Иштван переступил порог. За резным письменным столом сидел круглолицый молодой блондин в сутане, в очках с золотой оправой. Его лицо было коричневое, словно загорелое на солнце.
— Слава Иисусу Христу, — поздоровался парень.
— На века слава… — ответил священник. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Иштван сел на стул и незаметно осмотрел помещение. Стены были облицованы в рост человека полированным дубом. Над столом висел черный крест из эбенового дерева, напротив окна — изображение Христа в терновом венке. Под ним огромный книжный шкаф, на нем — цветы. Каждый свободный угол комнаты был занят цветами. Перед камином — низенький столик и три кресла, обтянутые темно-красным бархатом. У входной двери — серебряная чаша с освященной водой.
— Мне нужен отец Пал, — сказал Иштван тихо.
— Это я.
— Меня послала к вам Ева Шони. Она попросила передать этот значок.
Он вытащил из лацкана пиджака значок и передал его отцу Палу. Лицо священника засияло:
— Ева? Как живет моя маленькая двоюродная сестренка?
— Очень скучает в последнее время.
Лицо отца Пала омрачилось.
— Да. Нелегкая жизнь за железным занавесом. Но надеемся, что это будет продолжаться недолго. Не забудьте, сын мой, что за каждой зимой наступает лето.
— Да, преподобный отец.
— Ну, сын мой, расскажите, с какой целью вы пришли сюда.
Иштван начал говорить. Рассказал причины своего бегства, передал свой разговор с Евой.
— Ева сказала, что здесь я смогу продолжать учебу. Я хочу быть врачом.
Отец Пал внимательно слушал парня. Его лицо было неподвижно и не выражало мыслей.
