Лев Овалов - Рассказы майора Пронина (Сборник)
Виктор с сердцем стал молча накрывать на стол. Включил электрический чайник, расставил посуду…
— Есть хотите? — отрывисто спросил он Пронина.
— Нет, не хочу, — спокойно ответил тот, будто не замечая недовольства Виктора.
Пронин терпеливо дождался чаю, отхлебнул несколько глотков и только тогда обратился к Виктору:
— Ну а теперь рассказывай.
Виктор, все еще продолжая сердиться, рассказал о своих беседах с бактериологами, о посещении Полторацкого и исчезнувших бумагах, сухо передавая только одни факты.
— Вот видишь, как тут все туманно, — сказал Пронин. — Тебя следовало остудить, иначе ты засыпал бы меня предположениями. Я же видел, что ты захлебываешься словами. А сейчас ты следил за собой и передавал только действительно необходимое.
— Опять урок! — воскликнул Виктор, и досадуя, и остывая. — Губит меня характер!
Пронин усмехнулся.
— Это не характер, а возраст. Вот поживешь с мое… — Он вдруг быстро взглянул на Виктора. — А был ли вообще водопроводчик? Может быть, дамочки просто не захотели дать бумаги? Вынули сами и показали пустые ящики?
— А пыль?
— Разве что пыль. А может быть, они раньше их куда-нибудь дели?
Виктор отрицательно покачал головой.
— Нет, водопроводчик был. Другие жильцы его тоже видели.
— Ладно. Но почему водопроводчик и есть похититель?
— Но ведь это был не водопроводчик?
— И что же ты предпринял, чтобы его найти? Виктор пожал плечами.
— Я нуждаюсь в вашем совете. Пронин улыбнулся.
— А что же я тут могу посоветовать? Виктор с досадой махнул рукой.
— Найти-то ведь нужно?
— Давай лучше делать то, что в наших силах, — назидательно сказал Пронин. — Мы ведь с тобой не Шерлоки Холмсы, и нам недостаточно найти на лестнице волосок, чтобы по его цвету определить внешность и характер преступника. Да и преступники что-то не всегда заботятся о том, чтобы оставлять улики. — Он достал из бокового кармана аккуратно свернутый носовой платок, осторожно его развернул и указал на ампулу, наполненную бесцветной жидкостью. — У меня для тебя несколько поручений. Во-первых, ты поедешь по магазинам лабораторного оборудования и в одном из них приобретешь сотню таких ампул. Затем отправишься в бактериологическую лабораторию и дашь исследовать содержимое этой ампулы. Утром ты привезешь ко мне на квартиру анализ и ампулы, а в течение дня соберешь сведения о всех сотрудниках, которые работали вместе с Бурцевым в последние два-три года перед его смертью, и вечером я уеду обратно.
И, нагрузив своего помощника всеми этими поручениями, Пронин отправился домой, лег спать, и только приход Виктора разбудил Ивана Николаевича. Он взял анализ, просмотрел его и удовлетворенно стал что-то насвистывать, — анализ, видимо, ему понравился, потом взял сверток с ампулами, внимательно его осмотрел и принялся насвистывать еще оживленнее.
— Все отлично, — похвалил он Виктора.
И поторопил:
— За тобой еще одно дело. Возвращайся не позже семи.
Но Виктор вернулся много раньше.
— У Бурцева была очень маленькая лаборатория, — виновато доложил он, чувствуя, что не такого ответа ждет от него Пронин. — Вместе с Бурцевым работали всего-навсего ассистентка и два лаборанта — бывший фельдшер и какая-то малограмотная сиделка. На всякий случай я собрал о них анкетные данные, но все они погибли и похоронены…
Виктор передал листок со своими пометками Пронину.
— Жаль, — озадаченно протянул Пронин. — Я рассчитывал, что сотрудников у Бурцева было значительно больше. — Он помолчал, просмотрел заметки Виктора и задумался. — Ну ничего, решим как-нибудь и эту загадку, — утешил он своего помощника. — Сегодня, кажется, неплохой футбольный матч. Поезд отходит только в девять, а так как сейчас нет еще четырех, не отправиться ли нам на футбол?
8
Пронина встретили в совхозе как старого знакомого, да и сам он на этот раз держался проще.
Он встретился с Коваленко во дворе около конюшен, и директор, еще издали завидев приезжего, заулыбался ему, а подойдя, многозначительно спросил:
— Ну как?
Но так как к разговору их прислушивались обитатели совхоза, Пронин ответил совсем неопределенно:
— Ничего. Съездил, доложил. Осталось выполнить кое-какие формальности. На том, видимо, и кончим.
Позднее он попросил Коваленко послать кого-нибудь за следователем, и следователь, получив коротенькую записку Пронина, тут же собрался в совхоз, и поэтому за ужином у Коваленко сидели двое гостей.
— Придется вам завтра утром опять вызвать Горохова, — сказал Пронин следователю, когда они остались после ужина наедине. — Поговорите еще раз о Царевой, составьте еще какой-нибудь протокол. Задержите фельдшера часа на три, необходимых мне для одной дополнительной проверки.
— Неужели вы думаете, что Горохов имел хоть какую-нибудь причастность к заражению этой птицы? — недоверчиво спросил следователь. — Почти десять лет, говорят, он безвыездно здесь живет, все отлично его знают. Нет, ваши предположения кажутся мне маловероятными…
— Там будет видно, — уклончиво сказал Пронин. — Но вас я пока что попрошу выполнить мое поручение.
— Хорошо, допустим, вы правы, — возразил опять следователь. — Но не сможет ли тогда это излишнее внимание спугнуть преступника?
— Нет, — уверенно сказал Пронин. — Если он не преступник, ему и пугаться нечего, а если и преступник, тоже не испугается. Мне кажется, он не слишком высокого мнения о наших с вами способностях. Так и быть уж, признаюсь вам заранее: если предположения мои окажутся верными, он захочет исчезнуть лишь после того, как я сам скажу ему одну невинную на первый взгляд фразу…
Следователь не спал всю ночь, пытаясь разгадать мысли Пронина, но так ничего и не придумал, и поэтому решил, что предположения Пронина покоятся на очень зыбкой почве. Однако утром он вызвал Горохова и принялся уточнять различные подробности, касающиеся Царевой. Фельдшер пришел хмурым, жалуясь на обилие работы, потом разговорился, повеселел и с легкой снисходительностью сам принялся подсказывать следователю всякие вопросы.
Пронин же ушел из совхоза до появления фельдшера и пошел в деревню не по дороге, где мог встретиться с Гороховым, а тенистой низинкой, по мокрой от росы траве. Подойдя к деревне, он поднялся на взгорье, дошел до фельдшерского пункта, заглянул в амбулаторию. Там санитарка Маруся Ермолаева, степенная молодая женщина, утешала плачущую старуху, у которой нарывал палец.
— Кузьма Петрович у себя? — спросил Пронин.
— В совхоз ушел, — сказала Маруся.
— Ну так я на улице подожду, — сказал Пронин, вышел на крыльцо и через сени прошел в комнату Горохова.
Пробыл он там недолго, вернулся в амбулаторию, поговорил с Марусей о работе, о больных, о всяких обследованиях и ревизиях, о самом Горохове и ушел, так и не дождавшись фельдшера.
Когда Пронин вернулся в совхоз, следователь все еще беседовал с Гороховым.
— А я к вам ходил, товарищ Горохов, — приветливо сказал Пронин, входя в комнату. — Здравствуйте.
— Очень приятно, — вежливо ответил Горохов, в свой черед улыбаясь Пронину. — Опередили вас, сюда позвали. Впрочем, если вам что угодно, я готов…
— Да нет уж, все ясно, — весело сказал Пронин. — Пора кончать. Как это говорится: закруглять дело?
— Что ж, я очень рад, — сказал Горохов. — Признаться, оно и мне, и всем надоело.
— Разумеется, — согласился Пронин. — Мы и решили на месте здесь все покончить. Завтра к вечеру приедет профессор Полторацкий, составим окончательное заключение…
— Это еще какой Полторацкий? — спросил следователь.
— А известный бактериолог, — пояснил Пронин. — Мы там у себя в Москве посоветовались и решили осветить наше заключение авторитетом крупного специалиста. Вернее будет.
— Это очень справедливо, — сказал Горохов. — Профессор — это уж, конечно, высший авторитет.
— Вот я к вам потому и ходил, — обратился к нему Пронин. — Вы уж подготовьтесь к беседе с профессором. Кто знает, какие подробности заинтересуют его, а вы среди нас как-никак единственный медик.
— С великим удовольствием, — сказал Горохов.
Они еще поговорили втроем, потом следователь отпустил Горохова, тот вежливо пожал им руки, тихо притворил за собой дверь, и Пронин и следователь долго еще смотрели в окно на фельдшера, неторопливо пересекающего просторный двор совхоза.
— Ну как? — спросил следователь, оставшись с Прониным наедине. — Подтвердилась ваша гипотеза?
— Почти, — сказал Пронин. — Будем надеяться, что сегодня ночью он постарается исчезнуть из деревни.
— Это что же, профессор Полторацкий так его напугал? — догадался следователь.
— Вот именно, — подтвердил Пронин.
— Но что же здесь будет делать профессор? — заинтересовался следователь.
