Оружейник Тесла (СИ) - Тарханов Влад

Ну что же... сначала попробую сосредоточиться... где всплывала эта фамилия, как точно? Дан, нет, Дэн Карпентер или Кэрпентер, тут уже как говориться, как хочешь, так и читай... Дэн... Дэн... Нет, Карпентер, вот оно... ключ... Карпентер, по-моему, это модно перевести как столяр... Дэни-столяр, неплохо... Карпэнтер... Вот, вспомнил... Вспомнил!

И полковник Должников от неожиданности откинулся на спинку кресла и громко рассмеялся. Рассмеялся, потому что вспомнил, наконец, где он слышал это сочетание слов: Дэн Кэрпентер. Это было несколько лет назад, на курсах повышения квалификации, как бы это правильно назвать... Лекция... вот именно, лекция... нам ее читал полковник Миртов... он рассказывал о нескольких неудачных операциях за границей. И именно во время этой лекции прозвучала фамилия Карпентер, да, именно, Дэн Карпентер, что-то было связано с этим человеком. Но речь шла об операции, которая была как-то связана с войной, то есть, она проводилась то ли в тридцатые, то ли в пятидесятые годы. И что? Неужели из-за этого... стоп, там было написано тот самый Дэн Карпентер, и если это тот самый... то... Иван Сергеевич встал и направился перечитать рапорт, который его так беспокоил. Вот оно... наверное, это все-таки оно... Наш незадачливый повар столкнулся со стариком... неужели это он, тот самый Дэн Карпентер? Ну что же, воспримем это как рабочую гипотезу... Но тогда кто может помнить и помочь мне? К кому направить рапорт, чтобы он не пропал, не канул втуне?

Иван Сергеевич Должников довольно улыбнулся и вытянулся в кресле, хрустнув всеми костяшками. Так бывало всегда, когда он находил решение очередной сложной головоломки. Все как-то само по себе сложилось в тонкую цепочку рассуждений, замечаний, предложений, в цепочку событий, которые должны были последовать за его рапортом в Москву...

Главное, это запустить машину, а машина потом будет крутиться. Бюрократия раскачивается медленно, а если раскачается, то... То ее уже не остановить. И полковник Должников сел писать рапорт в Москву.

Глава вторая

Новая работа майора Корчемного

Москва. Лубянка. Контора.

- Корчемный!

- Слушаю, Константин Львович!

- Петр Евгеньевич, потрудитесь прибыть ко мне с докладом по делу семнадцать ноль-альфа дробь три. Немедленно.

- Слушаюсь!

У Петра Евгеньевича Корчемного был тяжелый, до чертиков тяжелый день. В Конторе, как именовали его ведомство подчиненные, наступили тяжелые времена. Распад страны и экономическая разруха не может не сказаться на работе таких ведомств, как Контора. Да, от нее зависит многое, но почему-то именно ее пытаются ужать, чтобы показать свои дружеские отношения с другими, более могущественными государствами. Тех, кто не мог себе позволить сидеть впроголодь, отпустили самыми первыми. Потом ушли настоящие профессионалы, те, кто не мог без боли переносить унижение своего государства. Фраза, сказанная одним киношным героем про то, что "за державу обидно", была для этих людей полна смысла. На какое-то время наступила эра некомпетентности. А что делать? В государстве было не самое компетентное руководство, у страны не хватало средств на содержание кадров, которые решают все, так получилось, что и в Конторе осели непрофессионалы-карьеристы, которые рассматривали работу в Конторе как средство получения должностей, причем в других, более прибыльных сферах.

Надо было как-то выживать, и в Конторе нашлись люди, которые стали искать способы для того, чтобы сохранить старые бесценные кадры. Их было не так много, но они оставались, были костяком Конторы, и рано или поздно, но к ним должны были прислушаться. Петр Корчемный был из молодых сотрудников Конторы. Молодых, но многообещающих. Он не был преисполнен летучего настроения, и рассматривал свою службу в Конторе как миссию, миссию служения Отечеству. Кроме того, он был отличным логиком, хорошо мыслил, знал три иностранных языка, и умел быстро находить общий язык с людьми. Терпеть не мог бумажной работы, но его непосредственный начальник, бывший комсомольский вождь "Красного Октября" и типичный карьерист, отрядил перспективного сотрудника как раз на бумажную работу - пусть не мешает.

А вот Константин Львович Переделкин был человеком совершенно другого полета. Он был одним из замов Первого, замов, не столь видных, но значимых. Он курировал достаточно узкое направление, но это направление по праву считалось одним из важнейших и целиком находилось во власти Переделкина. Три дня назад он вызвал к себе майора Корчемного и поручил ему список архивных дел, которые необходимо было раскопать, и с которыми надо было разобраться в самом срочном порядке.

Надо сказать, что Переделкин относился как раз к той небольшой когорте профессионалов, которые остались в Конторе, не смотря ни на какие тяжелые времена. Он скрипел зубами, особенно когда "дальновидные" профессионалы-недотепы от "большой" политики распускали спецназ, равного которому не было в мире, когда военное могущество страны катилось под откос, когда раздавались армии, ресурсы, территории... Скрипел, но дело свое делал. И за то, что таких специалистов осталось у государства считанные единицы, к его ворчливому голосу предпочитали прислушиваться. Хотя бы изредка, но прислушивались!

Да, у Петра Корчемного был действительно до чертиков тяжелый день. Началось с того, что его непосредственный начальник устроил подчиненному головомойку, а потом запретил заниматься поручениями, которые от него самого не исходят. Петр Евгеньевич умудрился вежливо возразить, что элементарная субординация и координация работы различных ветвей Конторы исключают такую постановку вопроса, за что грубо был поставлен на место, и место его теперь находилось непосредственно в районе общего санузла на этом же этаже.

После этого Корчемный получил от своего шефа кучу работы, которая заключалась в разборе никому не нужной архивной информации, которую, к тому же, сам Корчемный разобрал примерно три месяца тому. Маленькая месть абсолютно бюрократического толка. И все-таки он продолжал заниматься вопросом, который задал ему Переделкин. Он еще не понимал, для чего генералу понадобились эти документы конца тридцатых-сороковых годов, но раз была поставлена задача, то ее надо было выполнять. Странное задание, и все же Корчемный проработал его от корки до корки. Ну что же, с точки зрения теории и истории разведывательного дела, эти документы могли кое-что значить. Неужели старик хочет начать писать какой-то новый учебник либо инструкцию для своих подчиненных? Странно все это.

Майор Корчемный аккуратно собрал документы со стола, сложил их в папку и отправился из кабинета.

- Я к Переделкину, - сообщил он майору Снегиреву, с которым делил кабинет, Снегирев был личной креатурой шефа, поэтому на сообщение Корчемного ответил сомнительным покачиванием головой.

- Смотри, Корчемный, Вулакин не любит, когда один слуга служит двум господам одновременно...

- Не переживай за меня, Снегирев, я служу не Вулакину, я служу России, - неожиданно для себя выдал Петр.

- Ну-ну... - криво усмехнулся в ответ Снегирев.

Корчемный шел по коридору Конторы и ругал себя за тот пафос, который неожиданно вырвался из него, он не ожидал от себя этих громких слов, не ожидал и понимал, что они были чем-то вроде защитной реакции. Уж очень его достали за этих несколько дней и его шеф, полковник Сергей Сергеевич Вулакин, и второй сотрудник его отдела, капитан Виктор Авилович Снегирев. Казалось, что как только пришел в отдел, Вулакин взял генеральную линию на выживание независимого и слишком толкового сотрудника. Не слишком активный и слишком тугодумистый Снегирев казался Вулакину оптимальным исполнителем, который ни за что не подведет шефа и выполнит инструкции точно - от корки до корки. Главное, Снегирев не был Вулакину конкурентом, не мог его подсидеть и был совершенно безопасным. Хотя это мнение о Снегиреве было обманчивым, и возникало исключительно из-за его вида тупого крестьянсокго крепыша-тугодума.