Иван Лебедев - Конец «черных рыцарей»
— Что вы! — галантно ответил американец.
Стюард отодвинул шезлонг Флеминга и поставил рядом второй. Монахиня села, он накрыл ее ноги пледом и ушел. Через минуту вернулся со складным столиком, установил его и предложил принести чего-нибудь попить.
Сестра Сесилия попросила кофе, Флеминг тоже.
Когда стюард вернулся с кофе, пассажиры были настолько увлечены разговором, что не заметили его прихода.
Стюарда удивило выражение лица монахини. Глаза ее оживились, на щеках появился румянец. «Пропадает хорошенькая бабенка», — подумал он, уходя.
Флемингу она тоже показалась очень интересной. Исчез отрешенный взгляд служительницы церкви, открылся пытливый ум человека, увлеченного решением сложной проблемы. Беседуя с ней, он скоро забыл, что перед ним монахиня.
За ленчем Шредер с обычной грубоватостью немецкого бюргера неуклюже острил об уединении сестры Сесилии и Флеминга. Наступившая неловкая пауза была прервана Пьером:
— Мне говорил один из офицеров, видимо помощник капитана, что погода должна ухудшиться. Будет небольшая качка, пять-шесть баллов. А что значит шесть баллов?
Никто не знал.
— Когда ожидается непогода? — спросила Вильма Шредер.
— В ближайшие сутки... Ветер все усиливается, — ответил Флеминг.
— Ночью будет дождь, — добавил Пьер. — Надо полагать, завтра начнется. Офицер говорил, что ничего страшного — немного покачает, а потом снова будет спокойно и солнечно. Я думаю, нам объявят об этом по радио или вывесят прогноз погоды.
После ленча монахиня, которая за это время не проронила ни слова, не поднимая глаз, ушла к себе в каюту, а остальные отправились на палубу. Погода заметно ухудшалась. Ветер стал пронизывающим, и корабль медленно переваливался с борта на борт. На крупных волнах, то тут, то там появлялись белые шапки. Флеминг спустился вниз вместе с Пьером и Аннет. Немцы остались на палубе.
— Не нравится мне этот Шредер, — заявила Аннет.
— Типичный немец, — ответил ей Пьер. — Не прочь пошутить по поводу мужчины и женщины, причем всегда неудачно, грубовато. Он может быть сентиментальным, поэтичным, зачитываться стихами Гёте и в то же время отвозить людей в газовую камеру.
— Любопытно, что он так мало говорит о себе, — заметила Аннет. — Теперь немцы пытаются оправдываться: мол, это не они, а Гитлер виноват. А этот молчит.
— Вильма умнее Ганса, — ответил Пьер. — Во всяком случае, тактичнее. Ей приходится все время обрывать его. Заметили?
Флеминг и Шредер
За обедом неловкость, вызванная очередной грубостью Шредера, заставила всех молчать.
Погода ухудшилась, качка стала более заметной, и многие пассажиры покинули ресторан до окончания обеда.
К ужину пришли лишь Флеминг и Шредер с женой.
— Скажите, пожалуйста, господин Флеминг, — заговорил Шредер, — вы не немец по происхождению?
Американец отрицательно покачал головой.
— А немецкий язык знаете?
— Нет, — ответил Флеминг. На самом деле он отлично знал язык, но почему-то ему не хотелось признаваться в этом Шредеру.
— Вы, вероятно, хорошо знаете рынок сбыта электродеталей и товаров? — настойчиво продолжал немец.
— Ничего не могу вам сказать, — ответил американец. — Я ведь не занимаюсь заказами и производством. Я рассчитываю прибор или аппарат, а как он будет оформлен, из каких деталей — меня не интересует.
— Но есть ли где-нибудь хороший рынок для немецких электронных приборов и тому подобных товаров?
— Вероятно, есть. Я видел многие детали, полупроводниковые приборы, например, японского производства. Полагаю, что на рынке найдется место и для немецкой продукции. Может быть, есть смысл производить приемники и телевизоры для американского рынка. Я не знаю, я не коммерсант.
— Видите ли, я вел переговоры со многими фирмами в Канаде и США. У вас все сконцентрировано в руках нескольких крупных фирм и пробиться очень трудно.
— Почему бы вам, — заметил Флеминг, — не заняться изготовлением полуфабрикатов? Часовщики Швейцарии экспортируют в огромном количестве часовые механизмы в собранном и разобранном виде. Этим они избегают больших пошлин. Их контрагенты в США собирают часы, изготовляют циферблаты, стрелки, корпуса и продают их. В вашей области, возможно, удалось бы действовать таким же образом. Скажем, вы изготовляете отдельные блоки телевизора, а сборка готового аппарата осуществляется в США. Или детали, которых нет в США и которые позволяют прочнее или надежнее, дешевле изготовлять электрическую аппаратуру.
— А предприятие, где вы работаете, не нуждается в тех или иных деталях, которые мы изготовляем в Германии? — спросил Шредер.
— Откуда мне знать! — ответил американец. — Все что нужно лично мне, я находил в стране, чего нет — мы изготовляли сами.
— Заказы на эти детали можно было бы передать немецким предприятиям, — не отступал Шредер.
Настойчивые, не совсем тактичные вопросы немца раздражали Флеминга.
— Это уж дело коммерческого директора фирмы, — с недовольством проговорил инженер.
— Но если бы мы могли заранее знать и подготовить калькуляцию и образцы?
Флеминг разглядывал собеседника.
— Вы хотите, — спросил он, — чтобы я вам передавал схемы и спецификации?
— Да! Да! — подтвердил Шредер.
— Странный вы человек, — сказал американец. — Вы предлагаете мне передавать вам технические секреты фирмы. Это нечестно, это шпионаж! Или вы шутите?
Вильма, молчавшая до сих пор, сказала мужу по-немецки: «Так нельзя действовать».
Флеминг вопросительно посмотрел на нее.
— Я сказала Гансу, — разъяснила она, — что это не этично.
— Я имею в качестве клиентов и крупные и мелкие предприятия, — продолжал Шредер. — Самые крупные — например, АЭГ, Сименс — в моих услугах не нуждаются. Но я могу предложить большой ассортимент деталей для радиопромышленности, для телефонии, электрооборудование для квартир, предприятий, автомобилей, самолетов и других целей. Наши предприятия могут поставлять крупные и мелкие партии быстро и дешево, притом высшего качества. Разрешите, — Шредер передал визитную карточку.
— Благодарю вас, — Флеминг положил карточку в бумажник. Он заметил, что немец пристально рассматривает его.
— У вас замечательный бумажник, — заметил Шредер.
— Да, этот бумажник очень дорогой, из прекрасной кожи, — Флеминг сложил его и спрятал в карман.
Он встал, поклонился Шредеру и его жене, пожелал им приятного аппетита и ушел.
Перед сном Флеминг вышел прогуляться. Обойдя несколько раз палубу, он вернулся к себе. Привычным взглядом осмотрел каюту. Туалетные принадлежности на столе были чуть-чуть сдвинуты. Он осторожно осмотрел выдвижной ящик туалетного стола...
«Кто-то побывал в каюте! Интересно, кому понадобилось просматривать мои вещи? И зачем?»
Флеминг выложил на стол содержимое карманов. Взял в руки бумажник. «Почему Шредер заинтересовался мной?» — думал он.
Бумажник был уже старый, но хорошо сохранился. Пожалуй, единственным признаком, отличающим его от других, был зеленый клапан, закрывающий одно из внутренних отделений; на нем золотом вытиснена цифра 4. Шредер мог его увидеть, когда Флеминг вкладывал визитную карточку.
Флеминг вспомнил все, что было связано с этим бумажником. Его товарищ, проработавший всю войну в нацистской Германии, выполнявший там разведывательные задания советского командования, в последние дни войны нашел бумажник в столе руководителя отдела СД, своего «начальника». По ряду причин он был убежден, что этот бумажник — один из двадцати — был опознавательным знаком для только что созданной подпольной группы нацистов. Тогда еще не известны были состав, цели и задачи группы. Ничего не было слышно о ней и в первые месяцы после войны. Впоследствии удалось выяснить, что группа начала активизироваться только спустя год после поражения гитлеровского рейха. Стало известно не только название группы — «Черные рыцари», но состав и цели организации, ее ближайшие, довольно опасные намерения.
Главная цель организации — разведывательная и подрывная деятельность против социалистических стран, и прежде всего против Советского Союза, после поражения Германии в войне... Для этого руководители нацистской партии предоставили «рыцарям» большие средства. Организация имела филиалы в странах Европы и в Соединенных Штатах Америки. Благодаря работе Флеминга и его помощников американское отделение было разгромлено. И в Европе подрывная работа «рыцарей» была постепенно парализована, в их рядах начался разлад.
Живой интерес Шредера к бумажнику подсказывал Флемингу, что немец знал о его назначении! «Нужно будет, — подумал он, — внимательно проследить за ним».
Аннет и Пьер
На следующий день к обеду, который, по английским обычаям, подавался вечером, море успокоилось настолько, что салон снова был почти полон.
